Марджори

Бой быков не удался. Его было плохо видно, несмотря на свет прожекторов: мешали столы, да и большинство гостей пребывало в оцепенении от пережитых событий дня, еды и напитков. К тому же эту шутку повторяли в третий раз. Дядя вернулся к столу, тяжело дыша. С него градом катил пот, он был бледен, но улыбался.

— Здорово, да?

Ноэль и Марджори стали уговаривать его пойти в домик, чтобы принять душ и переодеться, и, к ее удивлению, он согласился.

— Большая честь для простого посудомоя, — он никак не мог отдышаться, — почему бы и нет? Спасибо, мистер Эрман. — Он исчез в темноте.

Марджори и Ноэль посмотрели друг на друга. Ноэль сказал:

— Я думаю, мы могли бы обойтись и без этого. Но это здорово помогло.

— Конечно, — согласилась Марджори.

Над черной водой озера засверкали и захлопали вспышки фейерверка, раскрывающиеся разноцветными бутонами.

Лето прошло. Настала наша последняя ночь. Слышишь? Это вальс «Южного ветра». Перед тем, как расстаться, Наши влюбленные сердца Соединятся в вальсе «Южного ветра».

Ноэль сидел за пианино. Уже без грима, в черном свитере с высоким воротом он выглядел бледным, но необыкновенно молодым и красивым. Марджори, одной рукой обняв дядю за талию и с бокалом шампанского в другой, очарованная этой вечеринкой среди множества разукрашенных декораций, картонных камней и деревьев, клубков веревок и электрических кабелей, осветительных ламп, чувственно покачивалась в такт музыке. Труппа, оправившаяся от усталости с помощью дешевого калифорнийского шампанского, поставляемого Гричем, сгрудилась вокруг репетиционного пианино: полусгнившей развалины без крышки, с прожженными сигаретами клавишами и дребезжащими молоточками. Металлические звуки пианино усиливали прекрасную меланхолию нового вальса Ноэля:

Время властно изменить нас, разлучить нас, И любовь может не сбыться, Но невзирая на время и расстояние, Наши сердца будут вместе Каждый раз, когда мы услышим вальс «Южного ветра».

Послышался одобрительный шепот и короткие аплодисменты.

— Это чудесно, Ноэль, — сказала Адель.

— Это вульгарная базарная вещь для финала «Трудового дня», — поправил Ноэль, пробегая пальцами по клавишам, — думаю, что выжмет из публики пару слез. — Он проиграл песню еще раз. Звенящая, печальная мелодия глубоко тронула Марджори. Она не была согласна с Ноэлем, что музыка вульгарна. Несколько актеров подпевали, покачивая в такт головами.

— Она чудесна, — сказал дядя, обращаясь к Марджори, — только немного грустная. Я больше люблю веселые песни. — Он наскоро побрился перед тем, как прийти на вечеринку, и на его полном лице виднелись полосы пудры.

— Устал, дядя?

— Побуду еще немного, потом пойду. Отличная вечеринка: молодежь…

— Хочешь еще шампанского?

Он улыбнулся:

— Извини, но по мне это — просто сельтерская водичка. От нее только еще больше жажда. Спасибо.

Адель, положив голову на широкую грудь своего любовника-официанта, произнесла мечтательно:

— Спой еще раз, Ноэль. Слова просто изумительны.

Ноэль запел, и остальные стали, запинаясь, подпевать:

Лето прошло, Наступила наша последняя ночь. Слышишь? Это вальс «Южного ветра». Перед тем, как расстаться…

— Вальс, — произнес Самсон-Аарон. — Моя жена хорошо танцевала вальс. Сестра твоей мамы. Ты не поверишь, я был тогда тощий, как зубочистка. — Он покосился на Марджори. — Она была немного похожа на тебя.

Марджори повернулась и протянула к нему руки:

— Дядя, давай потанцуем с тобой.

— Что? — Он устало рассмеялся. — Я свое оттанцевал сорок лет назад.

Грич, который стоял возле Марджори и отбивал на ладони ритм карманным фонариком, поддержал ее:

— Хорошая идея. Давай, Сэм. Начинайте, Марджори!

Остальные присоединились к Гричу:

— Давай, тореадор! Сэм, Марджори! Вальс!

Самсон-Аарон оглянулся вокруг. На лице его сияло привычное веселье.

— Такой старый слон, как я? А все равно на родине другой вальс, не такой, как здесь…

Но Грич уже подтолкнул фонариком Марджори в спину, и она оказалась в руках у дяди. Он обнял ее за талию.

— Ну, Моджери, хоть раз твой дядя потанцует с тобой.

Он неловким движением отвел ее руку в сторону, принимая нужную позицию, сделал короткий нерешительный шаг, и они степенно закружились в вальсе на пустой сцене.

Толстый старик в мятом пляжном костюме желтого цвета и девушка в голубом платье, открывающем плечи, завершили один круг по сцене. Раздались аплодисменты и ободряющие возгласы.

— Давай, Сэм! Ну-ка, попляши, Сэм!

Они кружились в танце, выполняя точные старомодные па, а сцена, люди, рояль — все медленно проплывало мимо них. Самсон-Аарон смотрел на свою племянницу с благодарностью и удовольствием одинокого человека. Она произнесла:

— Ты чудесно танцуешь, дядя. Нам нужно было бы и раньше танцевать с тобой.

— Правда? Что мы должны были бы делать в жизни — и что мы делаем. Жена моя, она — ну, да ладно, мы не болтаем, мы танцуем.

Перед тем, как расстаться, Наши влюбленные сердца Соединятся в вальсе «Южного ветра», Время властно изменить нас, разлучить нас…

Марджори танцевала с закрытыми глазами, испытывая приятное головокружение и почти готовая заплакать. Она думала о том, какой удивительный день сегодня, как легко и в то же время как трудно она пришла к нему — чтобы просто вот так танцевать с дядей Сэмом под мелодию вальса, которая теперь всегда будет напоминать ей о нем.

— У-уф! — Он остановился. Она открыла глаза. Он оглядывался, с трудом улыбаясь. — Я ж вам говорил, в моем возрасте лучше мыть посуду. Это ж легче. — Он доковылял до стула, сопровождаемый аплодисментами и смехом, уселся и стал смешно обмахивать себя руками, как веером.

Вскочив из-за рояля, Ноэль схватил бутылку шампанского, стоявшую в крошечном ведерке со льдом, мгновенно вытер ее и положил Сэму на колени.

— Первый приз! Победителю в конкурсе вальса — Сэму Федеру — мойщику посуды, тореадору, отличному парню — с горячей признательностью от руководства «Южного ветра»!

Аплодисменты были оглушающими и долгими. Даже Грич клацал своим фонариком громче, чем обычно. Дядя смотрел по сторонам, глаза его сияли, усы распушились, скрывая довольную ухмылку, а руки неумело держали призовую бутылку.