Марго, или Люблю-ненавижу
Шрифт:
Ого… это еще зачем, интересно? Пора вмешиваться…
– Алекс…
Он обернулся ко мне так резко, что я вздрогнула:
– Так, молчи. Устроили мне тут!
Неизвестно, чем закончился бы этот гневный монолог с обличительными выпадами, но, к счастью, приехал доктор.
Мы с Алексом ушли вниз, сели у камина и приготовились ждать.
– Так ты говоришь, – не выдержала я, – что ты ни при чем? Тогда с чего ты разговаривал с ней таким тоном, словно имел право решать судьбу Мэри и ее ребенка?
– Марго, я уже все тебе сказал. Моего слова недостаточно? – Он смотрел в камин и думал о чем-то.
Его
– Она уснула. Все в порядке, но я бы понаблюдал. Если честно, давно уже не видел криминального аборта, думал – такого и нет в природе. Оказывается, ошибся.
Страховки у Мэри, разумеется, не было, пришлось решать все с помощью хрустящих зеленых бумажек – иначе доктор еще и в полицию бы сообщил, а нам только этого и не хватало. Пока Алекс провожал его, я поднялась наверх.
Мэри спала, раскинувшись на кровати. Я подумала, что надо бы сменить постельное белье, но не будить же ее для этого. Ничего, потом…
Внезапно Мэри открыла глаза – так, как делали это куклы в нашем советском детстве – хлоп-хлоп, взгляд бессмысленный, ничего не выражающий, только ресницы вверх-вниз, – и произнесла абсолютно ясным голосом:
– Ну, вот и все, Марго. Вот и все.
Эту фразу я могла разделить с ней напополам – у меня тоже было «вот и все». После моей ночной выходки с отъездом к Лео Алекс общался со мной совершенно ровным тоном, без каких бы то ни было намеков на интим или простую нежность. Сухо, сдержанно. Я проклинала себя за импульсивность, за то, что не позвонила, а сразу кинулась мстить – кому хуже в итоге? Только мне… А ведь все могло сложиться иначе, совсем иначе, и мы снова были бы вместе.
– Мэри… скажи мне…
– Если ты думаешь, что между мной и Алексом было что-то, то я тебе в стотысячный раз говорю – нет. – Мэри сомкнула ресницы и замолчала.
– Я не об этом… хотя и об этом тоже… – Я уже и сама запуталась и не понимала, чего хочу от нее. – Мэри, зачем ты сделала это?
– Я не собираюсь тебе отчитываться, Марго. Все, что было нужно, уже рассказал твой драгоценный Алекс. И хватит об этом.
Она отвернулась от меня и, кажется, снова уснула. Я посидела рядом какое-то время, посмотрела на то, как мерно дышит во сне Мэри, осторожно поправила ее волосы и пошла к себе.
В спальне Алекса горел свет – узкая полоска пробивалась из-под двери. Я нерешительно взялась за ручку, но потом поняла – нет, не могу, не надо. Он четко сказал – больше не приближайся, сама все убила. Наверное, впервые в жизни я захотела поменять что-то в своей жизни, вернуть ту ночь, послать к черту Лео – только чтобы войти в свою комнату, заваленную тюльпанами. И обнаружить там улыбающегося Алекса. Поздно…
Он словно почувствовал – распахнул дверь и удивленно уставился на меня:
– Ты что-то хотела?
– Поговорить… – Я мучительно искала тему для разговора, чтобы просто побыть рядом с ним, послушать его голос.
– О чем?
– О Мэри.
– Заходи. – Алекс чуть посторонился и впустил меня.
Я хотела сесть на кровать, но потом передумала и опустилась в большое мягкое кресло у окна. Алекс лег
поперек кровати и усмехнулся:– Видишь, Марго, всегда есть тема – да? Мэри не даст умереть в гробовом молчании. Ты что же – снова будешь обвинять меня в связи с ней?
– Ой, перестань… Я знаю, что ничего не было. Но тогда я не понимаю – почему ты так напирал на нее? – Я провела руками по подлокотникам, обитым белой кожей, – прикосновение к этому материалу вызвало почему-то неприятную ассоциацию, и я поспешно скрестила руки на груди.
– А ты считаешь, что она поступила правильно? Она убила ребенка, Марго.
– Алекс… ей только этого не хватало сейчас – ребенка от наркомана!
– Ты уверена, что дело в этом Стасе? Она сама тебе сказала?
– Да что говорить-то?! Я ее знаю – вряд ли был еще кто-то!
– Все равно она не должна была, – настаивал Алекс, и я внутри была с ним согласна. Однако рожать от наркомана я тоже не стала бы.
– Успокойтесь. Если бы это был твой ребенок, Алекс, поверь, я не избавилась бы от него, – раздался вдруг в дверях голос Мэри, и мы оба вздрогнули.
Она стояла, держась руками за косяки, и смотрела только на Алекса. Он растянул губы в ухмылке, напомнив мне при этом какого-то хищного зверя:
– Поверь мне, Мэри, если бы ты поступила так с моим ребенком – то уже не стояла бы тут с наглым лицом.
– Ты меня испугал. Я теперь сто раз подумаю, прежде чем решусь оказаться с тобой в постели, – высокомерно заявила она и ушла вниз, держась рукой за стену.
Первым моим желанием было кинуться за ней – ведь она слабая, упадет, не дай бог, а лестница крутая, но Алекс покачал головой:
– Посиди со мной, Марго. Пусть эта кошка пофыркает – ей необходимо.
В спальне повисла тишина. Мы молчали так странно и каждый о своем – это чувствовалось. Я почему-то была уверена, что Алекс думает о Мэри – вот не знаю почему. И оказалась права.
– Марго… мне нужен совет. В других обстоятельствах я никогда не стал бы делать этого, но ты замешана еще больше меня, так что… – начал он, перекатившись к тумбочке и взяв сигарету. – Заказчик просит доказательства того, что она мертва.
– Что?!
– А как ты думала? В этой жизни никто никому на слово не верит – и денег без подтверждения не платит, – усмехнулся он.
– И… что ты будешь… делать? – с запинкой проговорила я, стараясь унять нервную дрожь.
– Уговори ее отрезать прядь волос – чтобы не пришлось резать палец.
– Не шути так, я тебя прошу – меня сейчас вырвет! – попросила я, зажав рукой рот.
– Какие шутки, Марго? Мне нужна ее одежда – что-то из того, что она носит постоянно, и прядь волос. А еще лучше – что-то такое, что есть только у нее. Я не приглядывался, но, может, ты знаешь?
Я задумалась. Ничего, кроме перстня с бриллиантом, Мэри не носила – она вообще была равнодушна к побрякушкам. Сколько раз я пыталась затащить ее в какую-нибудь ювелирную лавочку и соблазнить там сережками, колечком или цепочкой, но Мэри бесстрастно окидывала взглядом все это великолепие и выходила, как вошла, – с пустыми руками. С одеждой проблем не возникнет – я просто стяну что-то, и все, но вот волосы… и перстень – она его не снимает.
– Алекс… а как я ей объясню, зачем мне ее волосы, а? Ведь дикость же.