Марьград

Он с наслаждением принял душ. Нормальная водичка, ничуть не ржавая! Сопровождая Игоря в его «апартамент», Петя пояснил, что Местные без этой «ржави» жить не могут, а здесь и на Отшибе вода качественно фильтруется. Пояснил и отчего-то застеснялся. «Что это вы, Петр Васильевич, робеете? Меня не надо робеть, я свой», — сказал Игорь. Тот ответил, что не робеет, а просто очень сильно уважает старших, а вот если кто чего, то он, Петя, ого-го! — сдвинул брови, выпятил губы, взялся за рукоять дубинки. Но Игоря Юрьевича очень просит говорить ему «ты» и «Петя». Кстати, если чего простирнуть, давайте мне, Игорь Юрьевич, прямо сейчас, я все по стиралкам раскидаю… правда, через три часа еще не высохнет, но, может, у вас на смену что есть… и приборы ваши подзаряжу, они ж, наверное, подсели…

Опять стушевался, даже немного жалко его стало.

Игорь решил, что на Отшиб отправится в «гражданке», и с легким сердцем вручил Пете «милитари». Тот заметно приободрился, пожелал приятного отдыха и отбыл.

Душ… готово… голову и лицо отскоблить до полной девственности… готово… в зеркало на себя глянуть попристальнее… ну и рожа! Распотрошил рюкзак, вытащил свое «цивильное» — эх, все черное… с той стороны было уместно, здесь мрачновато… ну да выбирать не из чего… Оделся, нацепил бандану, опять посмотрелся в зеркало… так, пожалуй, ничего, сойдет. Впрочем, опять же выбирать не из чего. И не из кого.

Энергия так и клокотала — вероятно, стимулятор вышел на максимум. Показалось даже избыточным; присел в кресло, закрыл глаза, попытался пригасить напряжение. Без особого успеха; почти неудержимо тянуло куда-то нестись, что-то преодолевать, ставить какие-то рекорды. Забеспокоился: в таком состоянии появляться на Отшибе тоже не здорово. Перекурил; странно, но этот процесс немного успокоил. Подумал: перед самым выходом, если тонус не войдет в приемлемые рамки, глотнуть чуточку «Коктебеля». Наполнил фляжку. Все, готов.

Оставшееся время пролежал с открытыми глазами. Пробовал медитировать — не вышло.

***

Половина седьмого, кухня-столовая-«итэдэ». Все в сборе. На столе легкий ланч на шестерых — конечно, Петя расстарался. Видать, он тоже своего рода На-Всё-Про-Всё.

Подкрепились молча. Когда все закончили, Анциферов пристально взглянул на Игоря.

— Да, — кивнул тот. — Вопрос все-таки назрел. Он вообще-то давно назрел, только я откладывал. Теперь решил — пора. Самое время. Собственно, вопросов два, но первый как бы вспомогательный. Предварительный. Он вот какой: скажите, уважаемые, а вот помните ли вы то, что было с вами до так называемого Покрытия? Что было с вами вообще, но главное — что было здесь? И если помните, то четко ли?

— Между прочим, это уже два вопроса, — придирчиво заметил Смолёв. И смягчился: — Хотя оба формально законные.

— Законные, но странные, — сказал Анциферов. — Отчего же не помнить? Местные, те да, не помнят. Для них до, как вы выразились, Покрытия, все равно, что до Сотворения мира. Или до Большого Взрыва.

— Это одно и то же… — пробормотал Игорь.

— Простите?

— Большой Взрыв и Сотворение мира — одно и то же.

Елохов и Смолёв ободрительно хмыкнули в унисон, Петя открыл рот, Анциферов пожал плечами:

— Спорно… Однако на ваш предварительный вопрос отвечаю: помним, конечно. Как все нормальные люди помнят прошлое. Кто-то лучше помнит, кто-то хуже; опять-таки что-то помнится отчетливее, а что-то — смутно. Игорь, мы здесь, по крайней мере, в этом смысле, нормальные люди! Если вы к этому клоните.

— Да нет, совершенно не к этому! И вообще ни к чему я не клоню! Короче, вот мой основной вопрос: помнит ли кто-нибудь из вас девушку, москвичку, студентку, поступившую на практику в медсанчасть предприятия? По имени — Марина. Очень прошу: только «да» или «нет». Помните или нет, и больше ни слова!

Долгое молчание. Казалось, не решаются ответить.

Наконец, Смолёв — удивительно, не Анциферов, а желчный Смолёв, — хрипло выдавил:

— Еще бы не помнить…

Игорь встал, поднял обе руки, призывая не продолжать. Спросил, тоже хрипло:

— Саш, у нас пять минут есть?

— Семь есть. С половиной, хе-хе.

— Тогда предлагаю по пятьдесят граммов. — Он извлек фляжку из кармана. — У меня перевозбуждение, еле справляюсь. И не столько от обстоятельств — от них, наверное, без «пере». А «пере» — это от допинга, вот Саша знает, я впрыснулся, чтобы силы поддержать, а теперь через край. Чуток крепкого, может, смягчит. Надеюсь. А во-вторых — все-таки на удачу… по обычаю… И потом, с «Коктебелем» мне пока что не то чтобы везет, но по крайней мере жив.

Сделал маленький глоток, протянул фляжку не глядя.

— Ну что ж… — проговорил Анциферов, тоже вставая.

Провели фляжку по кругу.

— Переговорник, может, возьмешь? — предложил Саша. — А то есть у меня в запасе.

— Ну его… Ты рядом будешь, вот и ладно. Нож — да, его возьму. На всякий случай.

— Тоже правильно, — одобрил На-Всё-Про-Всё. И скомандовал: — Двинули!

— Рюкзак я здесь оставил, ничего? — сказал Игорь. Натянуто улыбнулся: — Как бы в залог, что не обману — вернусь. Еще потолкуем!

— Двинули, — повторил Саша.

***

Поднимались в спокойном темпе. Молчали. Достигли выхода на десятый уровень.

— Поскакало время потихонечку, — прокомментировал Саша. — Два к одному.

Игорь не отреагировал; и смотреть на часы не стал. Не отвлекался ни на что, кроме вот этого — шаг за шагом, шаг за шагом. Правда, назойливо требовало внимания некое воспоминание, каким-то образом связанное со стимулятором — действительно, несколько утихомиренным. Оно, воспоминание, твердило о себе как об очень важном, но Игорь эти инсинуации игнорировал. Не отвлекаться: левой-правой, левой-правой.

— Спросить ничего не хочешь? — подал голос Саша.

Игорь помотал головой. Шаг за шагом, шаг за шагом.

Проспект Девять. По нему направо до упора, еще раз направо, и еще раз. Длинный коридор, площадка. С нее если наверх — это на восьмой уровень, но нам туда не надо. Нам — прямо. На Отшиб.

— Постой, — сказал Саша. — Предупредить же нужно. А то как снег на голову… Невежливо это. Хе-хе.

Нажал на кнопку. Отозвался низкий женский голос:

— Кто там?

— Это я, — заговорил На-Всё-Про-Всё неожиданно гнусаво, — почтальон Печкин, в смысле Речицын, принес посылку-не посылку…

— Сашенька! — обрадованно воскликнул голос.

— И не один, — сообщил он обычным тоном. — Встречайте. Вот удивитесь-то!

— Открываем, открываем!

— А не спешите, мы до вас пока дойдем, еще устанем!

— Все равно открываем! Соскучились! А кто с тобой, Сашенька?

— Увидите… — он подмигнул Игорю и не преминул отметить: — Во, без помех, считай!

***

Коридор — длиннющий, конца не видно. Профиль почему-то волнообразный: то вверх на полметра — так Игорь оценил перепады высот, — то вниз на столько же. Зачем так, подумал он? Ответил себе: пустой вопрос, ненужный. Здесь сплошные «зачем так», еще одно просто тонет в общей массе. Как и, например, многокилометровость этого коридора. Хорошо, пусть не «много» — наверное, все же короче, чем Слободка, — но уже пара верст пройдена. Что ж, на то и Отшиб.