Марк Бернес в воспоминаниях современников

Читатель-скептик, я знаю, сейчас улыбнется: знаем, мол, мы таких Минуток. И знаем, за что Минутки эти актерам нравятся — фактура, характерность сочная, то да се, песенки… (да еще к тому же и Бернес).

Так.

Да не совсем.

А был Минутка для меня и посейчас остается тем простым и обычным, а скорей — непростым и необычным, солдатом русским, человеком с русской земли — благодаря которым мы, другие люди с этой же земли, другого времени, другого поколения — сейчас живы и счастливы.

Ох, какую же богатую пищу читателю-скептику (да и зрителю-скептику) я сейчас даю!

Вот о скептике мне и хотелось бы здесь поговорить…

Что, собственно говоря, сейчас происходит с нашим молодым человеком — зрителем, читателем, — одним словом, потребителем искусства? И что вообще происходит с этим сегодняшним молодым человеком независимо даже от его зрительской принадлежности?

Происходит очень многое и важное, в большой степени определенное тем, что происходит сейчас в стране.

Я вижу — растут новые дома, новые кварталы. Они удобны, красивы, современны — пусть сейчас еще пока и несколько однообразны, это дело исправимое… В этих домах, внутри, все так же современно, как и снаружи…

[…] Мне нравится, что нынешние парни и девчата выглядят не хуже молодых римлян и молодых лондонцев: они одеты в такие же пуловеры, носят те же замысловатые прически, не хуже их танцуют твист, шейк, сиртаки — и что там еще?

Мне нравится, что эти нынешние ребята сегодня в курсе последних новинок литературы и экрана, что они смотрят фильмы Антониони, Феллини и Бергмана (и, право же, «черт» оказался куда безопаснее, чем его малевали, и никто, увидев эти фильмы, не развратился, не свернул с пути истинного и не захотел воочию убедиться, какова она, эта «красивая» западная жизнь — наша сегодня, в этом смысле и в смысле внешней элегантности, комфортности, ничем не хуже).

Мне приятно — нет, право же, от души, вполне искренне — смотреть на этого молодого человека, того, о котором я здесь все время говорю. Приятно слушать его не всегда даже слишком умные, слишком глубокие, слишком не свои разговоры. Пусть! Бог с ним, как говорится! Молодость восприимчива ко всему новому, неожиданному, да еще к тому, что ранее было запретным.

Да, я вполне отдаю себе отчет в том, что вот вся эта космополитичность (во вполне хорошем смысле этого слова) и внешнего облика, и образа суждений, некоторая, впрочем, вполне не пугающая легкость этих суждений, скорость их и — главное, да, самое главное — стремление, настойчивое стремление думать и говорить, пусть не всегда свое, но непременно новое, оригинальное, неожиданное, модное — это вполне естественная отдача. Или, если хотите, реакция. Реакция на вполне определенный период нашей жизни, период думания, я бы сказал, слишком уж коллективного, думания в заём, в кредит — а, грубо говоря, период, когда ему, вот этому вполне конкретному и индивидуальному человеку думать как-то не рекомендовалось вообще.

Итак, наблюдаются как бы две крайности: крайность прошлого, догматического прошлого, как мы обычно говорим, и уж слишком большая «легкость в мыслях» настоящего.

И здесь я не могу не сказать о том — и это, может, главное, о чем я хочу сказать, — что все-таки, как ни нравится мне тот молодой человек, о котором я говорил выше, как ни приятен он мне, все-таки после разговора с ним он меня явно разочаровывает. Я вижу, что он как-то мимоходом, походя, «решая мелочь дел», упустил что-то самое главное, самое насущное и самое святое. Говоря прямо, он забыл, что его фамилия — Иванов, Петров, Сидоров, что земля его — это земля его отцов и дедов, политая их кровью, ими вспаханная, ими из пепла не раз поднятая (земля Минуток, Аркадиев Дзюбиных, Трактористов, Полежаевых, Парней из Нашего Города).

И вот — я не знаю как, я сейчас в кино не снимаюсь, или, вернее, меня не снимают, хотя и речь не об этом — я чувствую, что самое главное сейчас, самое необходимое в искусстве вообще, и в кино в частности, это НАПОМНИТЬ.

Напомнить — в очень умной, очень ненавязчивой, очень деликатной, я бы сказал, форме — напомнить нынешним молодым о том, что для нас для всех самое святое и без чего нет нашей жизни, не было и нет.

ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО Он любил тебя, жизнь

Он лежал, Марк Бернес. Шли солдаты с ткачихами Пресни, но ни смерть, ни болезнь не смогли отобрать его песни. И артист, и таксист понимали, что плакать не стыдно. «Я люблю тебя, жизнь», — тихо пела над гробом пластинка. Песни жили внутри тех, кто к гробу цветы приносили, песни, как фонари, освещали дороги России. Эти песни щемят до сих пор у Балкан и Камчатки, и на мачты шаланд песни тихо садятся, как чайки. Всем стараясь помочь, он поет и поет, чуть усталый, и про темную ночь, и про парня за Нарвской заставой. В чем Бернеса секрет? Отчего его помнит планета? В том, что, в сущности, нет у него никакого секрета. Пел Бернес, не спеша, Пел негромко, но добро и гордо. Голос — это душа, а не просто луженое горло. Лишь тогда мы певцы, Если жизнь — наша вечная тема, и шагают бойцы с нашей песней за правое дело. Вновь, пластинка, кружись, настоящее прошлым наполни! Он любил тебя, жизнь. Ты люби его тоже и помни.

Основные даты жизни и творчества М. Н. Бернеса

1911, 8 октября— родился в городе Нежине на Украине в семье служащего.

1916— семья переехала в Харьков.

1925— после окончания семилетней школы начал посещать театральный техникум. Работал статистом в Харьковском театре драмы, оперы, оперетты.

1929— приехал в Москву. Устроился статистом в Малый театр.

1930, февраль— принят в Московский драматический театр (бывш. Корша) на должность актера вспомогательного состава.

1931 —переведен в основной состав труппы (роли инженера Приходько — «Жизнь меняется», секретаря обкома Шаломова — «Ураган», Горецкого — «Волки и овцы», комсомольца Ефимова — «Земля» и др.).

1932— женитьба на актрисе театра бывш. Корша Полине Семеновне Линецкой (Паоле). Общение с крупными мастерами русской сцены М. М. Блюменталь-Тамариной, С. Л. Кузнецовым, С. Б. Межинским, В. Н. Пашенной, М. Ф. Астанговым, Д. Н. Орловым, Н. М. Радиным, Е. М. Шатровой.

1933— после закрытия Московского драматического театра в начале года приглашен в московский театр Революции (эпизодические роли инженера Константинова — «Личная жизнь», Липаева — «Мой друг», чиновника — «Доходное место» и др.).

1936— уход из театра, переход на работу в кинематограф. Начало осуществления мечты о работе в кино: эпизодическая роль в фильме Е. М. Червякова «Заключенные». Знакомство на съемках с драматургом Н. Ф. Погодиным, начало их многолетней дружбы. Н. Ф. Погодин рекомендует его режиссеру С. И. Юткевичу.

1937— С. И. Юткевич приглашает на роль инженера Красовского в фильме «Шахтеры».

1938— самостоятельно создает образ Кости Жигулева в фильме Юткевича «Человек с ружьем». Исполнение первой песни в кино «Тучи над городом встали».

1939— за роль Кости Жигулева награжден орденом «Знак Почета». Роль Сергея Кожухарова в фильме Э. А. Пенцлина «Истребители». Исполнение в этой роли песни «В далекий край товарищ улетает». Начало широкой популярности.