Марк Твен

Каждый, кто хотел быть на хорошем счету у своих сограждан, выставлял напоказ свою религиозность и всегда имел наготове набор елейных фраз».

Всюду здесь стоит прошедшее время. Все это «было». Автор даже заканчивает главу словами: «…та Америка уже давным-давно тихо скончалась…»

Однако следующая «опущенная глава» начинается с совсем иной ноты. «Характерные черты этой покойной Америки не совсем исчезли и в наше время», — декларирует Твен. Создается впечатление, что, завершив очередную главу, он поразмыслил, поразмыслил и пришел к выводу, что нужно существенно углубить то представление о современной Америке, которое он только что создал. Впрочем, возможно, было и по-другому — Твен нарочно создавал впечатление, будто речь идет только о грехах прошлого, чтобы подготовить неожиданный и тем более чувствительный удар по порокам современности.

Писатель продолжает говорить о том, что творилось в старое время. Тогда «взяточничество, спекуляция, всяческие мошенничества процветали в Вашингтоне», тогда конгресс был «притоном для воров и чем-то вроде приюта для умственно отсталых». Да, так было в «покойной» Америке. В ту пору поговаривали, например, что «конгресс превратился в кладбище».

Но тут внезапно начинает сверкать сатирическая рапира Твена. Следует добавление: «Теперь слова стали делом. У нас уже есть этот уникальный некрополь».

И дальше…

«В те давние дни, — пишет автор, — отдельные граждане никакой роли не играли». А ниже появляется уточнение: «В наши времена ничто не изменилось».

Как это часто бывает у Твена, его негодование растет от строки к строке, он все яснее видит зло, все решительнее его бичует. Писатель все чаще переходит от прошлого к настоящему.

Одно из самых сильных мест главы посвящено ироническому сопоставлению взяточничества в старой Америке и в Америке конца века. Вот первые строки своего рода «гимна» взятке, подлинного взрыва сарказма: «Взяточничество, как мы видели, существовало и в те старые времена, но это искусство находилось в совершенно зачаточном состоянии. Разве тот, кто давал взятки в старое время, понимал, какие возможности открыты перед ним? Только в наши дни мы постигли всю глубину человеческого падения. Наши предшественники воображали, что власть имущих можно подкупить только деньгами. Какому-нибудь незначительному мелкому чинуше в государственном аппарате платили, бывало, до сотни долларов. В наши дни мы его покупаем, надеваем на него медный ошейник с номером и кличкой…»

Так писал Твен в «Жизни на Миссисипи». Но издателям не понравились эти блестящие сатирические страницы. Они изъяли из книги подобные остроумные замечания, а заодно уж пришлось исключить и ту главу, где говорится, что былая Америка «давным-давно тихо скончалась».

4

Неспешное созревание

Много времени прошло с тех пор, как Твен взялся за книгу о путешествии на плоту вниз по великой реке Миссисипи Гека и его друга, беглого негра Джима. И вот роман закончен.

«Приключения Гекльберри Финна» — произведение новое по своему характеру и для Твена и для всей американской литературы.

Зрелости мастерства Твен достиг не рано. Когда появились «Приключения Тома Сойера», ему было сорок лет. Книгу о Геке он завершил незадолго до своего пятидесятилетия. Небезынтересно, что поэтическое мастерство Уолта Уитмена тоже развивалось довольно медленно — первую книжку стихов он опубликовал в тридцать шесть лет.

В этом неспешном созревании талантов и Уитмена и Твена было что-то характерное для литературы США, особенно литературы реалистической.

Творчество американских литераторов впервые начало привлекать внимание широких кругов читателей только во второй половине XVIII века. В обстановке подъема всенародной борьбы против владычества англичан возникла просветительная литература ярко выраженного демократического и революционного направления. Литература эта была представлена главным образом именами В. Франклина, Т. Джефферсона, Т. Пейна и Ф. Френо. За исключением Френо, талантливого поэта, в творчестве которого очень сильны гражданские мотивы, все они создавали произведения публицистического характера.

На протяжении всей первой половины прошлого столетия в литературе США господствовали романтики. Крупные произведения американского романтизма появились и в 50-х годах. Именно романтики впервые сделали американскую поэзию, американский роман и американскую новеллу близкими читателям не только так называемого Нового Света. Напомним, впрочем, что в некоторых произведениях Купера, а также других романтиков были и реалистические черты, предвосхищавшие новые тенденции в литературе США.

Аболиционистское движение, движение против рабства негров, оказало большое влияние на ход развития американской литературы в целом и реализма, в частности. В произведениях Гарриет Бичер-Стоу и Уолта Уитмена, а также Джеймса Лоуэлла, Ричарда Хилдрета, Джона Уитьера и некоторых других поэтов и прозаиков, воодушевленных идеями борьбы против невольничества негров, романтические традиции, связанные с именами Ирвинга, Купера, По, Мелвилла, Готорна, переплавляются в той или иной мере в реализм.

Вспомним, что в «Старых временах на Миссисипи» и «Приключениях Тома Сойера» довольно отчетливо ощущалась близость Твену литературного наследия романтиков. А все же еще с молодости он резко ополчился против романтизма. Твен высмеивал романтиков — английских и американских — даже в ранних газетных пародиях. С насмешкой писал он о сентиментально-романтических стихах и рассказах в «Приключениях Тома Сойера». В романе о Гекльберри Финне тоже немало места посвящено издевательской характеристике романтического искусства и «кладбищенской поэзии». Твен презрительно говорит о романтически настроенных девицах, которые проливают слезы, глядя на луну, опираются на могильные памятники, грозят броситься с моста. Протест против ложной романтизации жизни, как мы увидим, является одним из лейтмотивов романа «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура».

Твен пародировал и английского поэта Колриджа и американца Лонгфелло. Но особенно часто доставалось от него Вальтеру Скотту. Твен не видит в творчестве Вальтера Скотта почти ничего, кроме идеализации средневековья, и готов приписать великому английскому писателю самое отрицательное влияние не только на литературу США, но чуть ли не на весь политический уклад страны, особенно южных штатов. В «Жизни на Миссисипи» Твен пишет, что Вальтер Скотт на протяжении двух-трех поколений сводил всех с ума «своими средневековыми романами. Юг еще не оправился от расслабляющего влияния его книг». Американский писатель противопоставляет «фантастическим» героям Вальтера Скотта с их «нелепыми», по его выражению, подвигами «оздоровляющий практический дух» XIX века с запахом бумагопрядильных фабрик и локомотивов. Он бичует «вальтерскоттовскую» болезнь, проявлением которой являются, по его словам, напыщенный язык, романтическое «мальчишество», «увлечение всяким вздором».

Марк Твен сознательно ставил перед собой и своими современниками задачу создания литературы реализма, произведений, рисующих подлинную жизнь, реальные характеры. Есть немало статей и отдельных афоризмов Твена, в которых его кредо реалиста находит вполне ясное и точное выражение. Вообще высказывания Твена по вопросам литературы гораздо более интересны и ценны, чем это кажется буржуазным историкам, которые обычно изображают Твена импровизатором, не умевшим вносить в литературный процесс какое-либо рациональное начало и уж подавно лишенным способности осмысливать свое творчество и общие вопросы литературы.

Конечно, Марк Твен не был литературоведом или критиком-профессионалом. В его суждениях есть немало комической эксцентрики, крайностей. Так, например, он с совершенно неоправданной резкостью судил о творчестве Купера. Но в основе взглядов Твена на литературу лежит нетерпимость ко всякой фальши в искусстве и решительное требование последовательно реалистического изображения жизни.

Критический реализм возник в Америке позднее, чем в крупнейших странах Европы. Вспомним, что еще в первой половине прошлого столетия в России появились Пушкин и Гоголь. Франция уже имела Стендаля и Бальзака, Англия — Диккенса и Теккерея.