Маркиза Светлой Пустоши

Я покивала с умным видом, понимая далеко не все. Вернее, слова-тоя понимала. Но не доходило до меня, почему нельзя было вовремя зерно убрать. Ведь о приближавшихся дождях народ знал заранее. И что, никак не получалось принять меры? Чушь же!

Но в любом случае, сейчас разговор был не об урожае.

– Расскажи о рудниках, – приказала я. – Как там идут дела? Есть ли выработка? Имеются ли работники? Или там все на магии? Что там вообще происходит? Может, стоит нам обоим туда съездить, чтобы я все посмотрела на месте?

– Дык что происходит? – развел руками Алек. – Простаивают они, рудники-то, ваша светлость. Амулеты вроде как истощены. Работники почти все разбежались, нечем добывать. Если кто и остался, то точно не как у прежних хозяев. Можно и съездить, конечно. Но это вам весь день убить. Туда-то, почитай, часа три ехать, лошади-то старые у вас. Быстро не повезут.

Отлично. Просто великолепно. Лошади у меня старые. Карета, видимо, тоже. Рудники простаивают. Рабочих нет. Из хорошего только то, что к зиме готовы. Ну чудно же.

– Когда надо начинать там выработку? – уточнила я, нахмурившись. – В какое время года?

– Дык круглый год, ваша ссветлость. Оно ж многое под землей, ну, то, что в рудниках-то. Амулеты хранят то место от мороза. Можно и в зиму работать. Было бы что добывать. Ну и кому, конечно.

Угу. Что и кому. С разряженными амулетами. Ну прелесть же.

– Значит, поедем завтра, – решила я. – С утра. Затемно. До завтрака еще. Хочешь – оставайся в усадьбе, переночуй здесь. Как тебе удобно.

Алек поклонился и промолчал.

Мы обсудили еще несколько организационных вопросов, и Алек отправился на кухню – есть и отдыхать среди слуг.

Я же вызвала экономку – невысокую, плотно сбитую даму лет сорока пяти-пятидесяти, по имени ронья Элиза. Ее волосы были собраны в строгий, аккуратный пучок, напоминающий о многочисленных неизменных правилах, которых она придерживалась в своей работе. Взгляд роньи Элизы был проницательным, и она всегда держала в руках блокнот, в который записывала все – от запасов продуктов до расписания работ по усадьбе. Эта старая дева, по ее словам, работала в усадьбе больше двадцати лет и знала все плюсы и минусы этого дома. Впрочем, минусы знала и я, прожив здесь не так долго.

Ронья Элиза отвечала за нормальное функционирование усадьбы. Она следила за качеством питания, контролируя запасы еды в кладовой и подполе. Под ее тщательным наблюдением находились все слуги. Каждую неделю ронья Элиза проводила собрание с прислугой, где раздавала указания, распределяла задачи и следила за тем, чтобы все четко выполняли свои обязанности. Кроме того, экономка отвечала за уборку и состояние комнат в усадьбе. Ронья Элиза была тем самым «мостиком» между мной, хозяйкой, и остальной прислугой. Ей я отдавала приказы. И она отвечала за все здесь, от крыши до подпола.

– Подготовьте еду на завтра, – распорядилась я, едва мы с роньей Элизой уединились в той же самой гостиной, в которой я разговаривала с Алеком. – Утром, еще до восхода солнца, мы с Алеком уедем из усадьбы. Нам нужен перекус, чтобы не голодать в пути. Вернемся, я так уж точно, ближе к вечеру. Прикажите кучеру. Он должен подать карету ко входу затемно.

– Будет сделано, ваша светлость, – поклонилась ронья Элиза.

Я отдала еще несколько приказаний, касающихся уборки в зале и подготовки дров для камина, и отпустила ронью Элизу. Сама же поднялась на второй этаж, посмотрела в окно своей комнаты на улицу. Погода, конечно, не радовала. И сегодня, и завтра ожидались холод, дождь и слякоть. Серая пелена облаков нависала над горизонтом, и я почувствовала, как ветер проникает в комнату сквозь щели в окнах, заставляя меня поежиться. И, по идее, мне бы выбрать другое время для поездки. Но теперь, узнав, какими богатствами я могу в теории располагать, я просто горела желанием поскорей осмотреть рудники и понять, что можно сделать для их улучшения. Правда, средств у меня было не так уж и много. Но, может, была возможность обойтись «малой кровью»? В любом случае, сперва надо было увидеть все «вживую», и только потом принимать решение о дальнейших действиях.

Глава 6

На следующий день мы выехали рано. Очень рано. Затемно, считай. Я отвыкла просыпаться в такое время. А уж подниматься с постели – тем более. И потому поднимали меня служанки. Сами. Не иначе, как домкратом. Ничем иным я не могу объяснить свое внезапное перемещение из теплой постели в такую же теплую воду. Ну, или я, как тот лунатик, сама решила ранним утром прогуляться в мыльню.

Не помню, ни как меня мыли, ни как одевали. Даже не помню, ела ли я что-нибудь перед отъездом. Должна была. Наверное. В голове все еще витали остатки сна, и я чувствовала себя как будто в тумане.

В любом случае, очнулась я в карете. Не проснулась, нет, именно что очнулась. Уже одетая, готовая к длительной поездке, я то и дело подскакивала на местных ухабах и рытвинах. Дороги тут, конечно, оставляли желать лучшего. Рессоры, подозреваю, еще не изобрели. В общем, мне предстояла очень увлекательная поездка к дальнему краю моих владений. И хорошо, если обойдусь отбитой пятой точкой.

Зевая, я тряхнула головой, огляделась.

В карете было темно, из небольшого окошка, сейчас не занавешенного, не поступало ни лучика света. Понятия не имею, как ориентировался в этой тьме кучер, пожилой слуга лет шестидесяти, не меньше. Я бы на его месте давно переломала лошадям ноги в ближайшей канаве. Ну а себе свернула бы шею, не иначе.

Идея выехать с инспекцией непонятно куда, да еще и по холоду, уже не казалась мне такой уж привлекательной. Моему изнеженному телу, привыкшему к комфорту и теплу, хотелось назад, в родную постельку, к разожженному камину.

Но поздно, поздно. И решила, и выехала я сама, никто меня за язык не тянул. Теперь программой минимум было добраться до рудников, осмотреться там и вернуться живой и невредимой домой.

Надо ж мне было понимать, чем я владею и какую пользу могу извлечь из своего имущества по факту, а не в голой теории.

Но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Совсем скоро я начала понимать, почему земные дореволюционные аристократы к любой поездке, даже самой быстрой, относились, как к перемещению в иную страну.

От ужасных дорог меня растрясло. Тело болело, зубы то и дело клацали, была вероятность прокусить язык. Я пыталась устроиться поудобнее, но каждая яма на дороге напоминала мне о том, что я не в состоянии контролировать свою судьбу.

«Да чтоб всех вас, – думала я отчаянно, то и дело подскакивая на ухабах и попадая в рытвины, – первым делом надо улучшить дороги в этом поместье! Ну не возможно же передвигаться!»

Открывать рот, чтобы ругаться вслух, я не рисковала – жалко было и зубы, и язык. А ну как прикушу?

В окошко кареты уже начал попадать свет, а заодно и капли дождя. Они, конечно, стучали снаружи. Но само их появление радости лично мне не приносило. Зонта в усадьбе не было, капюшон в моей тонкой накидке был слабый. И я подозревала, что банально промокну на рудниках. Ну а потом, конечно же, заболею. А так как лекаря у меня тоже не имелось, то болеть я могу долго.

В общем, я начала постигать все радости жизни аристократки в провинции!