Мародёры

– Что-то мне страшновато стало.

– Что? – переспросил Сергей.

– Да вот на трупы насмотрелся в свое время, а как ехать за отцом, так мне что-то стало страшно. Мы с ним последнее время плохо ладили.

– А вот мой бросил меня еще пацаном. Мне тогда пять лет было, – ответил Сергей. Что ж, он не знал сыновних чувств.

– Закурить можно? – спросил Асов.

– Конечно, кури.

– А пепельница где? – всматриваясь в панель приборов, спросил Саша.

– А прямо на пол бросай.

Саша посмотрел на пол кабины. Резиновые коврики, покрывающие его, были закиданы шелухой от семечек и фисташек. «Как в нашем служебном „уазике“», – подумал Саша.

– Все равно потом вытряхивать, – добавил Сергей. Саша закурил, стряхивая пепел себе под ноги.

– Мои развелись, когда мне было восемнадцать.

– Это была не его жена?

– Первая, моя мама. Вторая… – Асов стал подбирать слово, – вдова, сейчас в гарнизоне. Он к ней ехал, мы ее на обратном пути заберем.

– Да, место есть. Если от двери дует, пересядь на среднее.

– Да нет, нормально, – ответил Асов, хотя и чувствовал как по ноге, далее по спине и до затылка шел слабенький поток холодного воздуха. – А эта машина твоя личная?

Сергей внимательно посмотрел на Асова и ответил:

– Да, личная, я двадцать пять лет за рулем. Подкопил, купил, оформил лицензию. На газу едет.

– Это как?

– На обычном, который из плиты идет. Переключаешь и на газу едешь. Вот переключатель, – Сергей указал левой рукой куда-то под панель, около своей двери.

Асов подвинулся, сделал вид, что увидел и ответил:

– Ага. Здорово, – зная, что с Сергеем нужно постоянно разговаривать, чтобы от усталости тот не потерял сосредоточенности, и продолжил слушать.

– Там, в салоне, под креслами, баллон на сорок литров, маленький, правда.

– И как результат?

– Газ намного дешевле, но производительность падает на тридцать процентов.

– А бензин какой жрет?

– Девяносто второй. Я знаю тут заправку перед Москвой, надо заправиться.

– Конечно. Там заправка специальная?

– Да нет, обычная. Просто еще и газом заправляют. Увидишь, там знак специальный висит. Ты дорогу-то знаешь?

– Не-а. Ну, один раз отец меня увозил из Опольска с каникул, на нашем «москвичонке», но это было давно. Тем более я дорогой-то тогда не интересовался. Помню, по какой-то нижней трассе, что ли. Отец был штурманом и проложил тогда свой маршрут. По своим картам. Они были секретные, ну те карты, которые показывают все, даже в километровом масштабе или того меньше, то есть на которых отражены даже мелкие ручейки. Такие карты считаются секретными.

– Да я знаю. Ладно. Не заблудимся. Я недавно в Казань ездил, не заблудился.

Сергей перегнулся через среднее кресло, держась левой рукой за руль, а правой рукой вытащил из бардачка две книжки.

– На, смотри, – сказал он, показав Асову, и положил их на среднее кресло. Это были атласы дорог, хоть в темноте кабины и было трудно разобрать, что написано на титульных страницах книг. – Сперва до МКАДа, а там разберемся.

Асов посмотрел через ветровое стекло на дорогу – уже стемнело. Автомобиль ехал в свете фар, в небе разгорались точки звезд. Перед Сашей снова стоял непростой моральный выбор. Говорить ли Сергею, где он служит и кем? Зная, сколько идиотов в народе, признаваться в том, что ты служишь в милиции, было опасно. Одни презирали эту службу, другие боялись, третьи относились безразлично. Но Асов прекрасно знал себя. Знал он и то, что фальшь всегда видна, а стыдиться, и тем более бояться, ему было нечего. Асов был не тем человеком, который считал себя в чем-то виноватым и боялся окружающего мира в ожидании расплаты. Саша нес бремя своей службы как положено и был готов любому обосновать свою правоту. Кроме всего прочего, он ненавидел ложь, тем более ненавидел лгать, кроме тех случаев, когда это было необходимо. Сейчас он посчитал, что лгать Сергею, даже в мелочах, не будет. Опять же Саша понимал, что в обычном общении он, по словам друзей, виден, как кристалл, насквозь. Кроме всего прочего, Саша не считал себя «ментом» в негативном смысле этого слова.

– Я тоже летом в Казань мотался. В сводном отряде.

– А что? Там была заварушка? – без удивления поинтересовался Сергей.

– Нет. Просто отмечали тысячелетие, и этому событию был придан особый статус. Нас согнали со всей страны, и мы обеспечивали общественный порядок.

– Да, точно тысячелетие Казани было… А ты кем служишь?

– Я дознаватель.

– «Ксиву» то взял?

– Конечно.

– Да, Казань, красивый город, – продолжил разговор Сергей.

– Да, но дело-то не в красоте.

– А в чем?

– Дело в том, что Татарстан – исламская республика в составе России. И это действительно символ того, что в нашей стране существует веротерпимость. Кстати, меня не имели права туда брать.

– Это почему же?

– Ну, туда должны были ехать только «благонадежные».

– Ух ты. Я думал, так уже не говорят.

– Я тоже думал, но приказ читал. Туда не должны были брать татар и имеющих дисциплинарное наказание. У меня выговорешник висел.

– А чего же взяли?

– Как нам объяснили на собрании перед выездом, должны ехать лучшие. Те, кто работать может. Так всегда, когда нужен результат, а не показатели. Только последний дурак будет рассчитывать на блатных с кучей регалий. Они хороши только на торжественных собраниях. У меня с отцом постоянно так тоже было. В Таджикистане он был всего лишь майором без академии, а занимал должность зама командующего контингента миротворцев.

– Да, везде так.

Асов смотрел на летящую перед автомобилем снежную поземку сквозь ветровое стекло, уже в свете фар.

Саша приоткрыл окошко, покрутив немного ручку на двери, и выбросил в уголок щелочки окна сигарету. Она пронеслась красным сполохом по стеклу и исчезла в темноте.

Асов заставлял себя рассказывать дальше:

– Вот представь себе, значит. Приехали мы в Казань на поезде на вокзал. В форме, вооруженные.

– Калашами?

– Нет. ПэМами (ПМ). И что мы первым делом сделали?

– Не знаю, – заинтересованно ответил Сергей, всматриваясь в ветровое стекло. Одной рукой он грыз семечки, которые брал из пакетика, лежащего на приборной панели, а другой держал руль.

– Тут же вся толпа. Нас человек пятьдесят, наверное, было с нескольких отделов, расстегнули рубашки аж до пуза. Грудь колесом, а на них православные кресты. Ходили, выпендривались.

Сергей усмехнулся:

– А у казанцев что на груди висит?

– Да в том и дело, что больше половины у них православные. Только кресты у них большие, некоторые в брюликах и на здоровенных толстенных таких цепочках. Некоторые полумесяцы также носят. Да, конечно, есть и там всякое националистическое быдло. Историю кроят, как всегда. Собираются отделиться, образовать свое государство какое-то там вроде «Булгарии», типа они уже и не татары вовсе. Да хрен с ними, не больно-то на шутов стоит обращать внимание. Да и разогнали их там быстренько, чтобы настроение не портили. Для меня главным было на самом деле увидеть Волгу. Я там в первый раз увидел Волгу.

– Да ладно, что, раньше не видел?

– Нет. Я и не думал, что она такая красивая. Поражает какой-то необъятный объем, масштаб, во-первых. Смотришь в горизонт, а там почти по небу проплывает «ракета» или пароход. Это же огромное пресное море. Только вот народ живет бедно, конечно. Считается, что в самой Казани живет образованное население, а вот по окраинам «темный» народец, который и разговаривает-то только по-ихнему.

– Везде народ живет бедно.

– Может быть, но мне показалось, что у нас чуть побогаче. Хотя чего там голытьбу-то сравнивать. Ну, у нас если садовый домик, то это садовый домик. А там по берегу такие постройки стоят, что кажется, что они сделаны из кусков фанеры из-под ящиков. И это не летние домики, в них живут круглый год. Зато у их президента яхта за несколько миллионов долларов.