Марш Мендельсона на бис

Но вскоре всякие посторонние мысли улетучились у меня из головы, вообще все мысли улетучились, и я полностью отдалась наслаждению, наплывавшему на меня волнами. Волны становились все выше, все мощнее… Игорюня опять рычал, но теперь не как злобный голодный лев, а как насытившийся и довольный. И я не крыла его матом, наоборот, у меня нашлись для милого очень ласковые слова. Никогда не думала, что стану осыпать ими Казанского. Вообще не могла предположить, что окажусь с ним в одной постели, и представить даже в самых дерзких мыслях, что мне это очень понравится.

Потом мы долго молча лежали в объятиях друг друга. Наконец Игорь приподнялся на одном локте и взглянул мне в лицо. Я улыбнулась. Он расхохотался. Я подключилась. Мы опять долго не могли успокоиться.

– Кому сказать, Катюха, – не поверят!

– А ты собираешься трубить во всю ивановскую? – тут же ощерилась я. – Ох уж этот ваш мужской треп. Хуже баб, честное слово.

– Нет, Катя, – со всей серьезностью заявил Игорь, – я никому ничего трепать не собираюсь. Это только твое и мое дело.

«Хорошо бы», – добавила я про себя, а затем подумала: а мне не все равно? Можно подумать, моя репутация пострадает от того, что я переспала с Игорюней. Да всем плевать. В том числе и Тамарке. А с Ленкой мы и так уже разругались. Для нее Игорюня мой любовник уже с понедельника. Но все равно терпеть не могу, когда мне перемывают кости, в особенности в этом плане.

Через пару минут мы отправились в душ и повторили процесс там. «И чего мы ждали столько времени?» – хотелось спросить мне, но я себя сдержала. Все приходит в свое время. И нужно наслаждаться всеми подарками, которые тебе преподносит жизнь.

Выйдя из ванной в костюмах Адама и Евы, мы стали собирать содержимое моей сумки. Взяв в руки швейцарский армейский нож, Игорюня произвел простые манипуляции, открыв каждое из лезвий где-то наполовину, и показал мне получившийся результат.

– Убойная вещь, – пояснил он. – Именно в таком виде. Потренируйся как-нибудь. – Помолчал и добавил: – Ну не на мне, естественно.

– А я хотела, – призналась я. – Когда ты тут меня гонял по квартире.

Казанский хмыкнул.

– А чего это ты вот так вдруг? – решила все-таки выяснить я. – Ни с того ни с сего…

Казанский задумался, а потом ответил:

– Нашло. Вот так, в одно мгновение. Глянул – и захотел тебя – мочи нет. Вынь и положь. Сейчас, в эту минуту, немедленно. Хочу, и все. Бывает так иногда, знаешь?

– Не знаю, – ответила я, мы снова хохотнули и слились в долгом поцелуе.

От которого нас оторвал звонок. В дверь.

Мы мгновенно прервали поцелуй, посмотрели на дверь, потом друг на друга, я схватила сумку (к счастью, все уже лежало в ней) и свой плащ с вешалки (он у меня белый, так что сразу же может привлечь внимание) и рванула в гостиную, где у Тамарки стоял шкаф-купе, по пути собирая остатки своих вещей. Только бы ничего не забыть! То, что осталось в спальне, пусть там и валяется, в спальню, наверное, гости не пойдут, надо собрать все в гостиной…

Так, Игорь уже с кем-то разговаривает в коридоре. Быстрее, быстрее! Он, конечно, постарается задержать незваного гостя. Все, я готова.

С кучей тряпья, оставшегося от моей одежды, и сумкой я прыгнула в шкаф и закрылась изнутри. Ощупью достала из сумки сотовый телефон и выключила его, чтобы не зазвонил в неподходящий момент.

В гости к Игорю приехал Вова Иванов.

Ну что ж, послушаем, что он скажет. И что скажет ему Игорюня.

– Катя-то сейчас где? – спрашивал Вова у Игоря, заходя в гостиную.

– Уехала, – буркнул Казанский.

– Ты спросил куда?

Игорюня рявкнул на приятеля, указав направление, в котором хотел бы меня отправить.

Судя по писку мебели, Вова опустил свое огромное тело в кресло и поинтересовался, не я ли разукрасила Игорюнино лицо? Тот буркнул что-то нечленораздельное, а настырный Вова спросил, что мы не поделили.

– Бабки, – невозмутимо ответил Игорь.

Я чуть не вывалилась из шкафа.

Казанский пытался развить теорию о том, что мы с ним тут пытались обсудить детали нашего взаимовыгодного сотрудничества и не достигли консенсуса, более того, выяснились наши принципиальные расхождения по ряду моментов, в результате чего на лице Игорюни остались следы от всех моих десяти пальчиков.

«И чего это Игорюня так заливает? – думала я. – Или и впрямь не намерен никому ничего выкладывать? С другой стороны, он прекрасно знает, что я все слышу, а потом может такого нарассказать Вове… Но ведь мог же сейчас вывести меня из шкафа?»

Причина такого благородства Игорюни (в отношении описания его собственной и моей целомудренности) выяснилась довольно скоро. Из последовавшего разговора двух мужчин я поняла, что Вова положил на меня глаз, лишь раз увидев (так ведь и я на него заглядывалась, напомнила я себе), и Казанский об этом прекрасно знал. А «влезать на бабу друга» (Игорюнино выражение, хотя какая я Вовина баба?) он не может себе позволить. Я просто неуравновешенная особа и, чуть что не по мне, готова на решительные действия.

– Ну ты вспомни, – говорил Казанский Вове, – думаешь, Анзор ее ножичком просто так пырнул? Это ж до чего надо было довести мужика!

«Погоди немного, дорогой, я тебя пырну», – хотелось крикнуть мне, но усилием воли я сдержалась, подумав, что Игорюня выбрал для себя не ту сферу деятельности. Ему бы в театре играть или в кино. Очень у него получается вхождение в роль. Но с другой стороны… Я тоже всегда хочу, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

В конце концов Вова поверил, что между мной и Игорюней ничего не было и быть не могло, и стал советоваться с другом, когда ему лучше ко мне наведаться. Повод как раз есть: отдать ключ и шпаргалку. Вот только этой радости мне не хватало для полного счастья.

– У нее дома Тамарка, – напомнил Игорь.

Но это Вову не смущало. Он придвинул телефон к себе, позвонил ко мне домой, уточнил, нет ли меня, не звонила ли я и не знает ли Тамара, где я могу быть. После чего Вова связался с «Русским кредитом».

– Куда она могла поехать? – спросил он у Игорюни.

Тот, по всей вероятности, пожал плечами, потому что произнесенного вслух ответа я не услышала.

– Может, с ней что-то случилось? – забеспокоился Вова и вспомнил, как меня увезли в дом Абрашидзе.

– С этой стервой ничего не случится. Она из всех передряг выпутается, – заметил Казанский.

Но Вова проявлял явное беспокойство о моем благополучии, что даже вызвало у меня слезу умиления. Вот ведь какой человек положительный! Я это сразу поняла. Только меня всю жизнь тянуло на всяких прохвостов, вроде трех моих бывших. Не говоря уже про Казанского.

А затем, судя по звукам и возгласам, Вова хлопнул себя ладонью по лбу и побежал в прихожую. Вскоре вернулся. Я прислушалась и поняла, что он вставляет кассету в видеомагнитофон.