Маршак
Шрифт:
Маршак, как и многие другие писатели и поэты, решил пойти в ополчение, но в военкомате ему отказали: «Вас не призвали на службу еще в 1914 году, когда вы приехали из-за границы. У вас есть более мощное оружие — ваши стихи». Почему работники военкомата были так хорошо осведомлены — не очень понятно, но факт остается фактом. Вернувшись домой с призывного пункта, Самуил Яковлевич принялся звонить и не просил, а требовал отправить его на фронт.
В годы Великой Отечественной войны Маршак на фронт выезжал не однажды. Сохранился такой документ: «Поэт С. Я. Маршак находился в 7-й Стрелковой дивизии Действующей армии с 20 сентября по 24 сентября 1941 г.
После проведения политработы в частях и подразделениях тов. Маршак возвращается в город Москву.
Нач.
Секретарь политотдела Жданов».
О поездке Маршака на фронт в июле 1942 года сохранились записи генерала Иванова: «По просьбе Самуила Яковлевича мы собрали солдат, выполняющих на передовой обязанности письмоносцев. С. Я. Маршак внимательно и подробно расспрашивал их, как доставляются письма, просил вспомнить различные боевые эпизоды, рассказать о чувствах бойцов, получающих вести от родных и любимых».
Об одной из поездок Маршака на фронт рассказали участники войны П. Лукин и Н. Охапкин: «В 7-й Бауманской дивизии в период ее боевых действий в районе Дорогобужа (в двадцатых числах сентября 1941 года) побывал Самуил Яковлевич Маршак…
Это было перед суровыми испытаниями. Менее чем через десять дней началось октябрьское наступление Гитлера на Москву с прорывом на Вязьму — Можайск. 2 октября дивизия была отрезана и окружена и вскоре потеряла в ожесточенных боях весь свой личный состав.
Приезд посторонних людей в расположение действующей боевой части был тогда категорически запрещен — это сплошная нелегальщина. Но многие товарищи в Москве рвались к нам. В дивизию Маршак был приглашен комиссаром (только что был введен институт комиссаров), который ненадолго уезжал в Москву…»
Говорят, что за такую самодеятельность комиссару сделал выговор сам А. С. Щербаков — начальник политуправления Красной армии, сказав: «Маршаком рисковать нельзя».
Маршак очень настойчиво просил направить его под Ельню, где шли в то время жестокие бои.
«Я вас очень прошу, товарищ Лукин, предоставить мне такую возможность. Буду во всем вам подчиняться.
В Дорогобуже была тогда относительно мирная территория. А под Ельней был очень горячий участок — то мы немцев тесним, то они нас. Немцы там закопали в землю танки, превратили их в доты.
Мы гордились приездом Маршака. И комиссар сказал:
— А вдруг побывает там Маршак да напишет стихотворение?»
И действительно, вскоре Маршак написал стихотворение «Братья-герои»:
Под венком еловым Спят в одной могиле славные герои Аронсон с Орловым. Схоронили их не на кладбище — На поляне голой, У большой деревни Озерище, Возле сельской школы. Их обоих, русского с евреем, Схоронили рядом, И огонь открыла батарея По фашистским гадам! Мы клянемся с каждым днем сильнее Пулей и снарядом Бить врагов, как била батарея По фашистским гадам!6 октября 1941 года это стихотворение было напечатано в «Правде» под другим названием — «Памяти героев». Название его менялось не однажды. В одном из сборников стихотворений Маршака оно называлось «Под Ельней», в другом — «Боевое прощание». Но 6 октября в «Правде» было напечатано стихотворение, лишь отдаленно напоминающее «Братьев-героев»:
Свежий холмик перед низким домом. Ветви на могиле. Командира вместе с военкомом Утром хоронили. Хоронили их не на кладбище — Перед школой деревенской, На краю деревни Озерище, В стороне Смоленской. Самолет, над ними рея, Замер на минуту. И вступила в дело батарея Залпами салюта. Свет блеснул в холодной мгле осенней, Призывая к бою. Двое павших повели в сраженье Цепи за собою. И гремели залпы, как раскаты Яростного грома: — Вот расплата с вами за комбата! — Вот за военкома!Рассуждать сегодня, почему Маршак переписал стихотворение, бессмысленно. Вероятно, уступил требованиям цензоров «Правды». Впрочем, сам Маршак однажды заметил: «Политика нас не берет силой, мы все погружены в нее, хотим мы того или нет».
Снова вернемся к воспоминаниям П. Лукина и Н. Охапкина: «У Самуила Яковлевича был с собой яркий фонарик. Он то и дело его зажигал и что-то записывал. Продвинулись еще. Тут уж мы сами не стеснялись пригибаться и он тоже. Разведчик то и дело командовал:
— Ложись!
Самуил Яковлевич сразу ложился, только не по-военному, бочком. Ну мы от него не требовали, чтобы он это выполнял, как положено, — считали, пусть делает, как ему удобнее.
Мимо нас перебегали санитары с носилками, много вокруг было трупов — наших и немецких.
Маршак все старался приподняться, оглядеться вокруг. Сопровождавший нас товарищ из разведотдела сказал категорически:
— Дальше, товарищ комиссар, ни вам, ни ему двигаться нельзя…
В следующие дни (Маршак пробыл у нас в дивизии с 21 по 24 сентября) начальник политотдела возил Самуила Яковлевича по подразделениям. Маршак выступал перед бойцами с чтением стихов.
Противник бомбил населенный пункт, где мы находились. А Маршак читал в это время в сарае бойцам»:
Кто честной бедности своей Стыдится и все прочее…В годы войны Маршак работал со свойственными ему трудолюбием и истовостью. Из воспоминаний Маргариты Осиповны Алигер: «В дни войны, особенно в самую трудную ее пору, я, как коллекционер, искала и собирала „приметы победы“. Это были частные случаи, факты, эпизоды, положения, почти невероятные и почти немыслимые, если учесть обстоятельства и международную обстановку, в которой они свершались. И тем не менее они свершались, и мы бывали свидетелями и почти соучастниками этих чудесных свершений.
„Двенадцать месяцев“ были безоговорочно причислены мною к этой коллекции.
Это была чудесная, редкая „примета победы“: в 1942 году в Москве, жившей еще на осадном положении, когда немцы, после зимнего затишья, снова начав наступление, пошли к Сталинграду и дошли до него, художник, кровно связанный с современностью, поэт, с первого дня войны великолепно работающий в трудном жанре политической сатиры, находит в своей душе неиссякаемый и неустанно бьющий источник творческих сил, фантазии и выдумки. Этот источник не заглушали ни ежедневная утомляющая газетная работа, ни тяготы жизни и быта, ни тревоги дней отступления. Поэт влюбляется в чудесный сказочный сюжет и увлеченно и горячо, бесконечно радуясь неожиданным находкам и выдумкам, создает пленительную сказку-пьесу, которая вселяет в душу легкость и веселье, заставляет снова и снова, как в детстве, поверить в то, что добро всегда побеждает, что чудеса обязательно случаются в жизни, что только захоти, только будь хорошим, чистым, честным, и зацветут для тебя подснежники в январе, и будешь ты счастлив. Разве самый этот факт не есть самое убедительное доказательство, самая явная примета того, что победа близка?»