Маршал грозового мира

— Вот как, — только и сказал Хор.

Выходит, при наличии крупных резервов он мог спасать тех, кто находился на грани смерти, переставляя их в другой исторический период. Прекрасная, просто прекрасная способность, резервов б ещё к ней…

— Это хоть и важно, но к делу не относится, — продолжил Маршал. — А вот и про предметы. Маг может переносить различные вещи, обладающие собственной энергией, в прошлое и на небольшие отрезки вперед, в будущее. При этом то, что он перемещает, должно быть тесно связано с ним и с другим человеком, с которым у временника магический контакт высшего уровня.

— Так, а что с переносами не в будущее, а из будущего?

— Одну минуточку, — Байонис что-то сосредоточенно просматривал в книге. — Ага, вот оно. Так называемое присутствие проводника в прочих исторических периодах означает, что он приникает разумом и магией в иные участки ленты, телом оставаясь в своем. Если при этом временник встречается с человеком, с которым в будущем создаст магический контакт высшего уровня, то этот контакт сработает, и станет возможным не только видеть события, но и разговаривать с этим человеком, а также принести в свой период связанный с ним предмет. Вот это у тебя и случилось. Та-ак, при этом присутствие строго ограничено поведением ленты, в то время как перемещение из собственного участка зависит исключительно от человеческой воли. Присутствие позволяет временнику видеть чужие судьбы, которые он может изменить, и это отличает его от предсказателей. Кроме того, механизм видения будущего и прошлого состоит в том, что маг двигается по следу одной-единственной души и видит все её глазами, а остальное как в тумане, только могут появляться детали. Ты же сможешь смотреть на другие времена, как на цельную картину, и это чрезвычайно полезное умение.

— Было бы полезным, если б я мог его применить, — уточнил Хор с легким разочарованием. Конечно, в участи предсказателей было нечто неприятное: знать, что все произойдет именно так и никак иначе. А вот временники могли не только наблюдать, но и менять, как его присутствие в год преступлений Кея в корне изменило все.

— Ничего, ещё сможешь, — бодрым голосом заявил Маршал. — Резервы — вещь непостоянная в обе стороны, могут же и восстанавливаться. В крайнем случае, есть и артефакторика, хотя это, конечно, для совсем уже безвыходных ситуаций.

— Я прошу вас, — глухо произнес Мальс, — пусть делают все, что угодно, хоть бы это пагубно влияло на мое здоровье в дальнейшем, но пусть в ближайшие же два дня я отсюда выйду. Вы же понимаете, насколько это важно.

— Ты же помнишь, что действие магии лекарей на человеческое тело ограничено, — предупредительно заметил Байонис. — Если ты сейчас исользуешь все на полную мощность, то как минимум месяц тебя не смогут вылечить от чего-то серьезного. Риск.

— Да у меня вся жизнь сплошной риск, — невесело усмехнулся Хор. — Я должен. Пусть делают все, что только могут.

— Я так и передам Виррену, — невозмутимо согласился Маршал. — Сейчас его смена. Не боишься?

— Да куда там бояться после Бьюкенена-то, — скривился Мальс.

Зазвучали четкие военные шаги, и хлопнула дверь: Байонис вышел, позволяя Хору с облегчением расслабиться. Неподвижность после разговора была обязательна, поскольку тело опять начало ныть и настойчиво требовало, чтобы его оставили в покое.

По всему выходило, что они с Юнари в ближайшем будущем наладят между собой самый прочный магический контакт из всех возможных, поскольку именно это станет главным условием его присутствия в ином участке ленты и их разговора. Когда же состоится сам разговор? Когда можно будет задействовать люминескарий против Кея? Впрочем, использовать не получится, пока не станет ясно, что это за вещь, а за объяснениями нужно идти к Регенту, тут уж сидеть сложа руки, просто так надеяться и ждать не выйдет.

Опять застучало: шаги возвестили, что сюда идут Байонис и Виррен. Вскоре снова хлопнула дверь, и оба приблизились к постели Хора.

— Разрешите, господин Маршал, я проведу максимальный анализ, — заговорил Виррен Аймалдэн. — Без этого мне решения не принять. Добрый вечер, господин Эссентесер. Как вы себя чувствуете?

— Как и полагается, — тихо ответил Мальс. Не успевшая окончательно утихнуть боль снова нарастала при движении губ и колебании голосовых связок.

— Тогда взглянем, как вам полагается себя чувствовать, — добродушно сказал Виррен. Тихонько зашипело. Хор вдрогнул: в один момент на него накинулись неприятный воспоминания ушедшей ночи. — Спокойнее, спокойнее, — голос дяди Бьюкенена звучал мягко и вытаскивал из кошмаров. — Вот и все. Кей прекрасно справился с работой.

Теплота, прозвучавшая в голосе Виррена при этих словах, просто взбесила Мальса.

— Да вы знаете, что ваш любимейший Кей — государственный преступник и что именно он меня искалечил? — не скрывая гнева, выпалил он.

— Ч-что? — тон Виррена был тоном удивленного ребенка. — Вы… Да это просто ошибка! Вы его не знаете. Кей — удивительный человек, он так заботится о здоровье каждого пациента, что не смог бы сотворить такой ужас.

— Я не стал вас расстраивать сразу, однако это правда, — равнодушно произнес Маршал. — Вы плохо знали своего племянника. А доказательств у нас хватает: Бьюкенен Аймалдэн сам рассказывал Мальсу все о своей деятельности, прежде чем начать его мучить. Можете не верить. Однако Кей — убийца, и его теперь разыскивает вся полиция. Мы не объявляли об этом в городе, потому что преступник пользуется иллюзиями и его невозможно поймать простому гражданину, даже если тот вооружен.

— Я… Я не мог и помыслить, что такое случится, — дрожащим голосом выговорил наконец Виррен. — Он всегда был образцовым молодым человеком и превосходным лекарем. Он лечил — как жил. И я не мог не верить, что это все настоящее… Получается… Кей и убил адмирала?

— Адмирала Иушнице, предсказателя Зорренда, преемника Регента, дочь Рондера Мистераля, молодого инженера с завода дирижаблей и двенадцатилетнюю актрису, — жестко уточнил Байонис. — И я подозреваю, что все они испытывали немалые страдания перед смертью. Вы видели, через что прошел мой ученик.

— Мне страшно об этом говорить, — прозвучал совсем тихий голос Виррена. — Давайте… Давайте мы все же займемся тем, ради чего сюда пришли. — И торопливо заговорил: — Я вижу, что Кей действительно исправил почти все, что сделал. Осталось только восстановить весь организм от врачебного вмешательства, высокой концентрации магии, и после этого вы сможете ходить и видеть так же хорошо, как и раньше.

— Сколько дней займет восстановление? — быстро спросил Байонис.

— Обычно мы держим пациентов в госпитале неделю — чтобы быть уверенными, что уже не возникнет осложнений. Но я могу выписать его через два-три дня.

— А, скажем, завтра? — проявил Маршал спешку, которой не было даже у Мальса: тот и не надеялся, что сможет выйти отсюда раньше, чем послезавтра.

Виррен некоторое время молчал, делая шумные вдохи и незаметные выдохи.

— Я могу это устроить, но только если в течение всей последующей недели пациент будет приходить в госпиталь для проверки. И для него по-прежнему желателен покой: никаких сильных стрессов, физических и умственных нагрузок. Самое большое для одного дня — прогуляться, и лучше с тростью, отсюда до нового моста или просидеть три часа за званым обедом, а в остальное время отдыхать, отдыхать и отдыхать.

— Я об этом позабочусь, — пообещал Байонис. — В конце концов, не зря же Маршалу Объединенного Мира полагается пара личных автомобилей.

— Глаза — беречь, — продолжал строгие инструкции Виррен. — Никакого яркого света — и лучше никакого чтения. В ясные дни ходить по улице в темных очках, зрение не перетруждать ни в коем случае, иначе оно начнет садиться очень быстро. Так, кажется, это все, но я могу ещё кое-что порекомендовать по итогам терапии. Её проведет Миртен в ближайшие же часы, а завтра утром закончу все процедуры я или, может, Тэйр, если он придет рано. Это все, — довольно громко закончил он. И добавил потухшим голосом, вспомнив, видимо, о племяннике. — Я могу идти, господин Маршал?