Маршал Конев

Таким образом, оборона наших войск была, безусловно, не вынужденной, а сугубо преднамеренной, и выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от обстановки. Имелось в виду не торопиться с ним, но и не затягивать его»^{287}.

Выводы Жукова из сложившейся обстановки и о намерениях Верховного Главнокомандования вермахта, как стало известно позднее, в целом подтверждает и оперативный приказ № 6, подписанный Гитлером 15 апреля. Он содержит задачи войск и мероприятия по их обеспечению в новой наступательной операции, получившей условное наименование «Цитадель». В приказе отмечалось: Щелью наступления является сосредоточенным ударом, проведенным решительно и быстро силами одной ударной армии из района Белгорода и другой — из района южнее Орла, путем концентрического наступления окружить находящиеся в районе Курска войска противника и уничтожить их. В ходе этого наступления в целях экономии сил следует занять новый сокращенный фронт по линии Нежега — р. Короча — Скородное — Тим — восточнее Щигр — р. Сосна»^{288}.

Командующие группами армий «Юг» и «Центр» генерал-фельдмаршалы Э. фон Манштейн и Х.Г. фон Клюге, а также начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковник К. Цейтцлер были настроены решительно по поводу проведения операции «Цитадель». Но их оптимизм не разделял командующий 9-й армией генерал-полковник В. Модель. Он, располагая данными о создании советскими войсками сильно укрепленной обороны в районе Курской дуги, 4 мая в Мюнхене на совещании с участием Гитлера высказал опасения о возможности прорыва такой обороны. Доклад Моделя, который пользовался особым доверием фюрера, произвел на него сильное впечатление. Он стал опасаться, что наступление не будет проведено быстро и успешно или, по крайней мере, так быстро, чтобы осуществить окружение крупных сил противника. Поэтому Гитлер заявил о необходимости еще раз обдумать вопрос о проведении операции «Цитадель» в срок или об его переносе. 11 мая фюрер решил перенести начало операции на середину июня.

И.В. Сталин неоднократно получал от всех видов разведки сведения о сроках начала операции «Цитадель». 8 мая штабы Центрального, Брянского, Воронежского и Юго-Западного фронтов были предупреждены Ставкой ВГК о том, что удары на орловско-курском или белгородско-обоянском направлении следует ожидать 10–12 мая. Затем 20 мая было сообщено о намерении противника начать наступление в период 19–26 мая. Виновником всего этого был Гитлер. Не лишенный дара предвидения, он чувствовал опасность, так как не был полностью уверенным в успехе затеваемого мероприятия. Однако 1 июля фюрер определился с окончательной датой перехода в наступление — 5 июля. «Свое решение начать операцию “Цитадель” он обосновывал правильно тем, что мы не можем больше ждать, — вспоминал фон Манштейн, — пока противник начнет свое наступление, возможно, лишь зимой или после открытия второго фронта. Быстрый и полный успех наступления желателен также в связи с тем влиянием, какое он окажет на наших союзников и на нашу родину»^{289}.

Решение Гитлера не было тайной для советской Ставки. 2 июля она сообщила командующим войсками Западного, Брянского, Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов, что, по имеющимся сведениям, противник может перейти в наступление в период 3–6 июля.

Группе армий «Юг» приказывалось сосредоточенными силами нанести удар из района Белгорода и к западу от него с целью прорыва обороны войск Воронежского фронта на рубеже Прилепы, Обоянь и соединения восточнее Курска с войсками группы армий «Центр». Главное направление удара предписывалось прикрыть с запада и с востока^{290}. Группа армий «Центр» должна была нанести массированный удар с рубежа Тросна, район севернее Малоархангельска, прорвать оборону войск Центрального фронта на участке Фатеж, Веретиново, сосредоточивая основные усилия на своем восточном фланге, и соединиться с ударной армией группы армий «Юг» у Курска и восточнее. Для прикрытия наступающей группировки с востока предписывалось в кратчайший срок выйти на рубеж Тим, восточнее Щигры, р. Сосна, не ослабляя направления главного удара. Прикрытие наступающей группировки с запада намечалось осуществить частью имеющихся сил. От войск группы армий «Центр», оборонявшихся на участке западнее р. Тросна до разграничительной линии с группой армий «Юг», требовалось путем частных ударов специально созданными группами сковать советские войска и затем нанести удары по окружаемой группировке противника.

Итак, обе стороны ставили перед собой весьма ответственные задачи. Для их выполнения нужны были соответствующие силы и средства. Группа армий «Центр» насчитывала 460 тыс. человек, около 6 тыс. орудий и минометов и до 1,2 тыс. танков и штурмовых орудий. Ей противостоял Центральный фронт, имевший свыше 710 тыс. человек, 5280 орудий всех калибров, более 5,6 тыс. минометов, 1783 танка и САУ, около 1,1 тыс. самолетов. Его сосед, Воронежский фронт насчитывал около 630 тыс. человек, свыше 4 тыс. орудий всех калибров, 4150 минометов, 1661 танк и САУ, около 1,1 тыс. самолетов. Ему предстояло померяться силами с 4-й танковой армией и армейской группой «Кемпф» группы армий «Юг» и 2-й полевой армией группы армий «Центр», которые насчитывали 440 тыс. человек, 4 тыс. орудий и минометов и до 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий^{291}. По мнению В.Н. Замулина, в трех танковых корпусах (48-й, 3-й, 2-й танковый корпус СС) группы армий «Юг», нацеленных на прорыв главной полосы обороны Воронежского фронта, насчитывалось 1543 танка и штурмовых орудий^{292}.

Гитлер не случайно ожидал подвоха со стороны своего недруга Сталина. По решению Верховного Главнокомандующего в тылу Воронежского и Центрального фронтов был сосредоточен мощный стратегический резерв — Степной военный округ. Он насчитывал 573 тыс. человек, около 4 тыс. орудий, 4 тыс. минометов, 1550 танков и САУ^{293}. Оба фронта и округ превосходили противника в людях в 2,1 раза, по орудиям и минометам — почти в 2, 8, а по танкам и САУ — в 1,9 раза.

Степным военным округом, созданным 15 апреля на базе полевого управления и войск Резервного фронта, командовал генерал-полковник М.М. Попов, которого 5 июня сменил генерал-полковник. М.А. Рейтер. Однако его кандидатура не устраивала И.В. Сталина. При подготовке Воронежско-Касторненской операции Рейтер, командовавший Брянским фронтом, предлагал отсрочить ее начало на день. Это не понравилось Сталину, который лично контролировал подготовку операции. Он тогда резко отчитал Рейтера. Как показали дальнейшие события, командующий Брянским фронтом был прав. Нехватка времени на подготовку операции, затруднения со снабжением и сосредоточением войск привели к тому, что противник успел подтянуть резервы и упорной обороной сумел избежать разгрома. Но Сталин не простил Рейтеру его спор по поводу начала операции, а потому решил сместить Макса Андреевича с должности.

23 июня Сталин принял в своем кремлевском кабинете Конева.

— Вы, товарищ Конев, назначаетесь командующим Степным военным округом — нашим главным резервом, — сказал Иосиф Виссарионович. — Он должен сыграть важную роль в контрнаступлении. Вы понимаете, товарищ Конев, какое назначение вы получаете в связи с обстановкой, которая складывается на южном направлении? Противник, видимо, создаст очень сильные группировки для того, чтобы срезать Курский выступ. Ваш округ, расположившись за Центральным и Воронежским фронтами, должен быть в готовности, если прорвется противник, отразить его удары и не допустить развития прорыва в восточном направлении как на орловском, так и на белгородском направлении. Поэтому полосу, занимаемую войсками округа, надо хорошо подготовить в оборонительном отношении, а в тылу, по рекам Воронеж и Дон, подготовить государственный рубеж обороны. Задачи доведем директивой. Главное, вы должны подготовить войска к обороне и вместе с тем к тому, чтобы сыграть важную роль в контрнаступлении. Рекомендую побывать на Воронежском фронте, чтобы быть в курсе обстановки, знать направления возможных ударов противника. Сейчас слетайте к семье в Куйбышев. Затем на фронт. Желаем вам успехов!

Сталин, не мешкая, вместе с Маршалом Советского Союза Жуковым подписали приказ № 0031 Ставки ВГК о назначении генерал-полковника Конева командующим войсками Степного военного округа^{294}. Членом Военного совета был назначен генерал-лейтенант Л.З. Мехлис.

И.С. Конев, навестив семью, 24 июня прибыл в Воронеж, где начался новый этап в его военной биографии. На то, чтобы изучить состояние войск Степного военного округа и оборону противника, а также завершить все мероприятия по отражению его возможного наступления, у Ивана Степановича было всего десять дней. Под его руководством в частях и соединениях проводились занятия по боевой и политической подготовке, мероприятия по совершенствованию оборонительных позиций и накоплению запасов материальных средств.

Командующий округом, контролируя подготовку к предстоящему сражению, был доволен действиями своих подчиненных. Но ему не давала покоя одна заноза, причиной которой был член Военного совета округа Мехлис. Он, будучи в свое время личным секретарем Сталина, сделал головокружительную карьеру по партийной, государственной и военной линии, сыграл зловещую роль в судьбе командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова. За поражение войск Крымского фронта Мехлис был освобожден от должности члена Военного совета, понижен в воинском звании и назначен членом Военного совета 6-й армии. Но вскоре снова вошел в доверие к Сталину. Обладая от природы неуживчивым характером, крайней подозрительностью по отношению к людям, Лев Захарович вместе со своими помощниками неустанно искал «врагов народа». В одной из армейских редакций был найден «троцкистский гнойник», о чем Мехлис немедленно телеграфировал начальнику Главного политуправления Красной Армии А.С. Щербакову, не поставив в известность командующего военным округом. В телеграмме требовалось расформировать коллектив редакции и прислать из Москвы новый состав. После того, как редакцию основательно перетрясли, оказалось, что ничего «контрреволюционного» в действиях ее сотрудников не было. Суть состояла в том, что один из работников вносил в общую тетрадь свои беседы с бойцами и командирами, а не в блокнот, как того требовалось. Ведь ведение дневников в годы войны было запрещено, а толстая общая тетрадь была признана дневником. В результате весь коллектив редакции был обвинен в политической неблагонадежности.

Конев обо всем этом узнал случайно. Вскоре позвонил Сталин и задал несколько вопросов, касающихся состояния войск и их боеспособности. Получив исчерпывающие ответы, Иосиф Виссарионович поинтересовался:

— Как приживается на новом фронте товарищ Мехлис?

— Мехлис нигде прижиться не может, — прямо ответил Конев, — он тут путается у меня, да и других под ногами и мешает боевой работе. Я с ним сработаться не смогу. Прошу Вас, товарищ Сталин, уберите его от нас, пока не случилось большой беды…

Сталин неспроста задал свой вопрос. Мехлис доложил ему, что в Степном военном округе не все обстоит благополучно, облив грязью многих командиров, в том числе и Конева. Однако на сей раз Сталин не пошел на поводу у своего любимчика. 6 июля Сталин приказом № 30145 произвел рокировку: Мехлис был назначен членом Военного совета Брянского фронта вместо генерал-лейтенанта танковых войск И.З. Сусайкова, который стал членом Военного совета Степного военного округа^{295}.