Маршал Конев

Несмотря на недостаток времени на подготовку операции, соединения правого крыла 1-го Украинского фронта с 4 по 6 мая успешно совершили марш протяженностью 100–200 км из-под Берлина в район северо-западнее Дрездена. На направлении главного удара было сосредоточено 5680 орудий и минометов. Это позволило создать достаточно высокую плотность артиллерии и минометов на участке прорыва. Так, в 5-й гвардейской армии она составляла 200 и более стволов на 1 км фронта. На направлении вспомогательного удара были сосредоточены около 3700 орудий и минометов, около 300 танков и две артиллерийские дивизии прорыва^{530}. Вместе с ними наступал танковый корпус 2-й польской армии. От 2-й воздушной армии для поддержки главных сил были выделены 1900, а на вспомогательном направлении — 355 самолетов. Задачи авиации заключались в прикрытии войск, обеспечении переправы через Эльбу, нанесении массированных ударов по живой силе и технике врага, а также по железным дорогам, чтобы не допустить переброски его войск.

4 мая И.С. Конев провел в штабе 1-го Украинского фронта совещание с командующими армиями. Он обратил их внимание на то, что фактор времени является решающим для успешного проведения операции, подчеркнув, что предстоит не просто преодолеть Рудные горы и Судеты, а в буквальном смысле слова «чуть ли не перелететь через них». От танковых войск требовалось, отрываясь от пехоты и не ввязываясь в бои за города, обходить опорные пункты и смело рваться вперед и вперед. Общевойсковые армии должны были в максимальной мере использовать весь наличный автотранспорт. Командирам и штабам предписывалось осуществлять руководство на самых коротких дистанциях, широко используя радио. От войск требовалось не допускать разрушения населенных пунктов и заводов.

В ходе подготовки к Пражской операции И.С. Коневу пришлось выполнить задачу дипломатического характера. 5 мая он на своем командном пункте, находившемся в 40 км северо-восточнее Торгау, принял командующего американской 12-й армейской группой войск генерала О. Бредли. В своих мемуарах Конев подробно рассказывает об этой встрече, чем мы и воспользуемся.

Генерал Бредли прибыл со свитой генералов и офицеров и огромным количеством корреспондентов и фоторепортеров. Его встречали Маршал Советского Союза Конев, члены Военного совета 1-го Украинского фронта, командующий 5-й гвардейской армией генерал-полковник А.С. Жадов и командир 34-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майор Г.В. Бакланов. Здесь же находились представители газет, кинооператоры и фотокорреспонденты.

Бредли показал Коневу свою карту, на которой было нанесено положение американских войск, пояснив коротко, где и какие его части вышли на условленную линию соприкосновения с войсками фронта. Затем он спросил Ивана Степановича, как он намерен брать Прагу, и не следует ли американцам помочь ему в этом деле. Конев сказал, что необходимости в такой помощи нет и что любое продвижение американских войск дальше к востоку от ранее обусловленной демаркационной линии может внести только путаницу, вызвать перемешивание войск, а это нежелательно, и просил этого не делать. «Бредли согласился со мной и сказал, что подчиненные ему войска будут и впредь соблюдать установленную линию соприкосновения — вспоминал Конев. — На вопрос Бредли: как мы намерены брать Прагу, я ответил в общих чертах, заметив, что нацеленные на Чехословакию советские войска в состоянии справиться с этой задачей и, безусловно, справятся с ней. В подробности предстоящих действий я не вдавался. Я не считал возможным сообщать о своих оперативных планах, хотя и верил, что именно войска 1-го Украинского фронта сыграют решающую роль в освобождении Праги. Но говорить раньше времени — не в моих правилах»^{531}.

Во время обеда в своем первом, официальном тосте Конев говорил о тех испытаниях и трудностях, через которые прошла Красная Армия на пути к победе. Он сказал о том, какую важную роль сыграл президент Рузвельт в создании и во всех дальнейших действиях антигитлеровской коалиции. Конев выразил официально соболезнование по поводу безвременной кончины американского президента. Говоря о совместной борьбе против фашистских захватчиков, Иван Степанович отметил и оценил бесспорные заслуги офицеров и солдат 12-й американской группы войск.

Бредли в своем ответном тосте отметил мужество и храбрость солдат и офицеров 1-го Украинского фронта, примеру которых, по его словам, следовали американские солдаты, офицеры и генералы. Остановившись на заслугах Рузвельта, он выразил сожаление, что президенту не удалось дожить до счастливых дней победы.

После официальных тостов за столом возникла дружеская беседа, прерываемая локальными тостами в честь представителей штабов 1-го Украинского фронта, 12-й группы войск и родов войск, командующих армиями. После обеда Конев предложил Бредли и его спутникам послушать концерт ансамбля песни и пляски 1-го Украинского фронта. Бредли поблагодарил за концерт и объявил о решении правительства Соединенных Штатов наградить Маршала Советского Союза Конева высшим американским орденом. Он тут же вручил ему орден «Легион Почета» 2-й степени «Командующий» и, как водится в таких случаях, поздравил и обнял. По окончании церемонии вручения награды все вышли из особняка, и там Конев вручил Бредли от имени воинов 1-го Украинского фронта Красное знамя как символ боевой дружбы, а также подарил ему строевого коня. В свою очередь, Бредли подарил Ивану Степановичу «виллис» с надписью: «Командующему Первой Украинской группы армий от солдат американских войск 12-й группы армий».

Через несколько дней Конев нанес ответный визит Бредли. Его ставка располагалась в Висбадене. На личном самолете СИ-47 Бредли долетели до аэродрома неподалеку от Касселя. Отсюда уже следовали на автомобилях в сопровождении эскорта из нескольких боевых бронемашин и трех танков. На пути следования были построены с интервалами представители всех родов войск. У здания ставки собралось множество офицеров штаба и еще более многочисленная толпа корреспондентов. В парадном зале Бредли предложил Коневу и сопровождавшим его лицам коктейль.

После коктейля Бредли повез Конева в свою штаб-квартиру на другой конец города. Здесь перед зданием был выстроен почетный караул, опять-таки представляющий все рода войск. Конев и Бредли обошли строй. Маршал поздоровался и попросил генерала, чтобы он подал войскам команду «Смирно». Когда это было сделано, Конев по поручению правительства СССР вручил Бредли орден Суворова 1-й степени. Затем перешли в зал, где были накрыты столы. Первый тост произнес Бредли, второй — Конев: за встречу, за Бредли, за сидящих за столом его боевых соратников и друзей. В конце обеда скрипачи Яша Хейфиц и его сын в американской солдатской форме исполнили дуэтом несколько превосходных пьес.

«Сам Бредли, как человек и как военный, произвел на меня во время этих свиданий благоприятное впечатление, — вспоминал Конев. — Уже немолодой — тогда, в мае сорок пятого, ему было около шестидесяти, — он был крепок, спокоен и выдержан; интересно и в основном, верно, анализировал ход событий, понимал значение, которое приобрели в ходе войны мощный артиллерийский огонь, танки и авиация, хорошо разбирался в характере современного боя, правильно представлял себе решающее и второстепенное в нем. Со знанием дела судил о наших танках, их вооружении, броне, двигателях и тому подобном. В общем, я чувствовал и видел: рядом со мной сидит человек, достаточно ориентированный в вопросах использования всех родов войск, что, на мой взгляд, было первым признаком высокой квалификации командующего. У меня сложилось впечатление: это воин в полном смысле слова, военачальник, достойно представлявший действовавшие в Европе американские войска. Импонировало и то, что в беседах со мной он не раз тепло отзывался о советском народе, армии, с удовлетворением и, как мне казалось, искренне высоко оценил наши последние операции, а также понимал все трудности борьбы, которую Советская Армия вела с гитлеровцами. В одном из разговоров Бредли мне так прямо и сказал, что наша армия вынесла основную тяжесть войны, то есть заявил именно то, что впоследствии многие другие генералы на Западе, бывшие некогда нашими союзниками, стали упорно замалчивать или даже опровергать»^{532}.

В тот день, 5 мая, когда состоялась первая встреча Конева и Бредли, восстала вся Прага. Немецкие войска принимали все усилия для того, чтобы подавить восстание. Ночью 6 мая пражское радио передало сообщение о грозящей столице опасности и попросило оказать ей немедленную помощь. На просьбу повстанцев откликнулась Ставка ВГК, которая ускорила перегруппировку и сосредоточение войск и на день раньше намеченного срока приказала начать Пражскую операцию.

Рано утром 6 мая на 1-м Украинском фронте была проведена разведка боем силами передовых батальонов стрелковых дивизий первого эшелона общевойсковых армий и корпусов первого эшелона танковых армий. В результате было установлено, что севернее Носсена противник оставил позиции и начал отходить на юг. Кроме того, оказалось, что у противника западнее Эльбы нет сплошного фронта обороны. Воспользовавшись этим, в 14 часов после короткой артиллерийской подготовки основные силы главной группировки фронта перешли в наступление. Противник, прикрываясь мелкими разрозненными группами, начал отходить в южном направлении. Соединения 3-й гвардейской танковой армии к двум часам дня 7 мая вышли к Дрездену, а через сутки подошли к горным перевалам, с ходу преодолели их и к исходу 8 мая находились в районе Теплице.

В полосе 4-й гвардейской танковой армии в ночь на 8 мая 10-я гвардейская механизированная бригада 5-го гвардейского механизированного корпуса, действуя в качестве передового отряда, ворвалась в Жатец (60 км северо-западнее Праги). Заметив в полумраке длинную колонну автомашин противника, командир танкового полка подполковник О.Н. Гребенников с ходу ее атаковал. Вскоре сюда подошли другие бригады 5-го гвардейского механизированного корпуса генерал-майора танковых войск И.П. Ермакова, завершив разгром неприятельской колонны. Впоследствии выяснилось, что был штаб группы армий «Центр», который спешил из Яромержа (100 км северо-восточнее Праги) в Пльзен, чтобы оттуда пробраться на запад. Сам командующий группой армий генерал-фельдмаршал Шернер, переодевшись в штатскую одежду, вместе с адъютантом, владевшим чешским языком, успел скрыться.