Маршал С К Тимошенко

– Доложите, товарищ Баграмян, генералу Кирпоносу, что в создавшейся обстановке Военный совет Юго-Западного направления единственно целесообразным решением для войск Юго-Западного фронта считает организованный отход. Передайте командующему фронтом мое устное приказание, оставив Киевский укрепленный район и, прикрывшись небольшими силами по Днепру, незамедлительно начать отвод главных сил на тыловой оборонительный рубеж. Основная их задача при содействии резервов разгромить противника, вышедшего на тылы войск фронта, в последующем перейти к обороне по реке Псел. Пусть Кирпонос проявит максимум активности, решительнее наносит удары в направлениях на Ромны и Лубны, не ждет, пока мы его вытащим из кольца.

Дав указания о порядке отвода и организации управления войсками в условиях выхода из окружения, главком сказал на прощание:

– Спешите, товарищ Баграмян. И пусть Кирпонос не медлит!"{2}.

В связи с наметившейся угрозой прорыва противника на Полтаву, Семен Константинович принял решение переместить командный пункт направления. "16сентября в 23 часа, - записал его адъютант, - из Полтавы поездом выехали в Ахтырку, куда прибыли 17 сентября в 9 часов. На станции Люботин пересели в вагон тов. Хрущева, куда приезжали тов. Коротченко, Стаченко, Гречуха и другие. Уже в 11 часов были на командном пункте тыла Юго-Западного фронта..."{3}

Передовой командный пункт, где находилась основная часть штаба главкома, располагался в районе Решетиловки. Туда вскоре и выехал маршал.

Распоряжения, отданные Тимошенко командующему войсками Юго-Западного фронта, все же запоздали. В полдень 15 сентября враг замкнул кольцо окружения вокруг войск Юго-Западного фронта. Возможность вырваться из него еще оставалась, но время шло, а командующий войсками фронта потребовал подтверждения приказа на отвод войск v Верховного... Оно поступило лишь в ночь на 18 сентября{4}. Противник к этому времени рассек окруженные армии на отдельные очаги сопротивления. На следующий день после упорных боев была оставлена столица Украины.

Большая группировка советских войск сосредоточилась в районе Пирятина. Здесь кроме полевого управления фронта находились штабы 5-й и 21-й армий, различные тыловые части и учреждения. Как доложили Тимошенко, командующий войсками фронта, наконец, отдал приказ на выход их из окружения. Он поставил задачу командиру 289-й стрелковой дивизии полковнику Д.Ф. Макманову прорываться в направлении на Лохвицу, прикрыть отход штабов фронта и армий. Отходившим войскам предстояло переправиться через реку Удай около Пирятина. Через реку переправить, к сожалению, удалось лишь небольшую часть штаба фронта.

20 сентября в Городище перед рекой Многа эта группа была остановлена противником, раздроблена и почти вся уничтожена. В тот же день в бою в роще Шумейково, южнее Лохвицы, погибли командующий войсками фронта генерал-полковник М.П. Кирпонос, член Военного совета М.А. Бурмистенко, начальник штаба генерал-майор В.И. Тупиков.

Бои продолжались до 27 сентября. В окружении оказалось около 450 тысяч советских бойцов и командиров. Они имели почти четыре тысячи орудий и минометов, около шестидесяти танков, более двух тысяч автомашин. Лишь отдельные группы командиров и красноармейцев вышли из котла{5}.

Семен Константинович вместе со всеми тяжело переживал случившееся. Юго-Западный фронт практически рухнул. Но, несмотря на тяжелейшее положение главком проявил выдержку, собранность, целеустремленность. По его приказу на рубеже Белополье, Красноград занимали оборону вышедшие из окружения соединения 40, 21-й и 38-й армий, подходившие из резерва Ставки ВГК стрелковая дивизия и две танковые бригады. Формировались сводные отряды. Тогда же 2-й и 5-й кавалерийские корпуса нанесли удар по противнику восточнее Лохвицы. Была проведена частная наступательная операция с целью выбить гитлеровцев с острова Хортица - бывшей столицы Запорожской Сечи.

Принятые меры дали определенный результат. "Следует отдать должное Тимошенко, - отметит впоследствии Н.С. Хрущев.
– Он отлично понимал обстановку, все видел и представлял... Правда, каких-либо средств, чтобы парализовать противника, не было"{6}. И все же его хотя бы на непродолжительное время удалось остановить. По мере стабилизации положения внимание главкома и его штаба переключилось на решение задач восстановления боеспособности оставшихся войск. "В штаб маршала Тимошенко были вызваны все вышедшие из окружения командиры соединений и объединений, - вспоминал С.К. Москаленко, в то время командир артиллерийской противотанковой бригады, ставший после войны Маршалом Советского Союза.

– Прибыв туда, мы узнали, что с каждым из нас будут беседовать отдельно. Сразу же подумалось: предстоит разнос. За неудачи, за поражение фронта... И вот, очутившись в кабинете главкома, я услышал спокойный твердый голос Семена Константиновича. Маршал говорил медленно, вероятно, чтобы скрыть волнение... Интересовался деталями боевых действий, тактикой противника, особенно его танковых соединений. Беседа с командующим ободрила меня. Куда девались усталость, чувство неопределенности! Хотелось поскорее начать действовать"{7}.

Объективности ради следует привести и несколько иную интерпретацию поведения Тимошенко в дни, предшествовавшие этому событию. Произошел неприятный эпизод с генералом Москаленко, - вспоминал Н.С. Хрущев.
– Он был очень злобно настроен в отношении своих же украинцев, ругал их, что все они предатели, что всех их надо выслать в Сибирь... Неприятно было слушать, как он говорит несуразные вещи о народе, о целой нации в результате пережитого им потрясения. ...Тогда я первый раз увидел разъяренного Тимошенко. Он обрушился на Москаленко и довольно грубо обошелся с ним.

Характеризуя стиль работы главкома в эти дни, Александр Петрович Покровский уже после войны в беседе с К. Симоновым отмечал, что "Тимошенко человек в военном отношении подготовленный, много работавший над собой, разбирающийся в вопросах тактики и оперативного искусства. В этом смысле нельзя его недооценивать. Но у него было очень своеобразное отношение к штабу. Он имел с собой так называемую группу Тимошенко... Она находилась при соответствующих отделах штаба... и докладывала ему свое мнение, свою точку зрения на события. Получались двойные донесения, двойная информация... Стремление знать в точности обстановку - стремление хорошее, но то, что это проводилось при помощи такого дублирования, создавало ненормальные условия"{9}.

1 октября 1941 года главком направления доложил Верховному Главнокомандующему о том, что фронт обороны восстановлен{10}. Вскоре, однако, он вновь оказался обнаженным - танковая группировка генерала Гудериана, перейдя в наступление, рассекла левое крыло Брянского фронта, в результате чего разрыв с его войсками достиг 60 - 75 километров. В воздухе господствовала вражеская авиация. Соединения Удет, Мельдерс, Зеленое сердце, ведомые первым ассом Германии генералом Рихтгофеном, наносили массированные удары по советским войскам. Ставка ВГК отдала приказ на отвод войск Юго-Западного фронта на восток{11}.