Мартин Лютер и Томас Мюнцер, или Начала бухгалтерии

ПФАЙФЕР

Было проведено голосование. Большинство за переговоры.

МЮНЦЕР

Меня весгда удивляло, почему христиане боятся своих господ больше, чем другие народы. Я думаю, здесь все дело — в малодушии проповедников.

ПФАЙФЕР

Многие еще верят в Лютера. А Лютер — за подписание договоров.

МЮНЦЕР

И за цензуру. Никто не берется печатать мои сочинения. Его надо прогнать — не из-за проповедей, но ради восстания. Проповедовать можно, а изменять ничего нельзя. Ну, разве не умно? Еще как умно! Мир долго не заметит, какой непоправимый, страшный вред он нам нанес. И все-таки это очень благородная религия. Она еще сделает много добра. Может быть, она и в народе воспитает благородство.

ПФАЙФЕР

Ты требуешь слишком многого.

МЮНЦЕР

Если люди хотят расстаться со своими заблуждениями и знать правду, им придется испытать величайшее удивление и недоумение. Удивление, какое мы испытываем и шесть-семь лет. Когда человек осознает свое Я. Когда меняется его сознание. Когда он становится новым человеком. Вот что нам нужно. А мы боготворим собственность. Мы обожествляем сундуки и запоры. Прекрасная оловянная посуда на стенах, женские украшения, серебро, золото, чистоган… Если люди и впредь будут любить только это, ничто никогда не изменится. Но не будем впадать в отчаянье и ужасаться при виде этой пародии на человека. Люди должны сами стать богами и создать рай здесь, на земле.

ПФАЙФЕР

Люди есть люди.

МЮНЦЕР

Иным путем нельзя достигнуть мира, счастья и справедливости, которых достоин человек. Или нет? Власть одних людей над другими — вот причина всякого возмущения. Если ее не устранить, мир погибнет. Впредь ни один народ не будет доверять своему владыке. И тогда владыка не сможет помочь народу, а народ — владыке. В этом причина всякого смертоубийства. Неразумный мир пока еще смеется над нами. Он полагает, что можно продолжать жить по-старому. В своем заблуждении он идет ко дну, и вода сомкнется над его головой. Говорю тебе, нужно очень внимательно прислушаться к новому движению современного мира. Старые мерки ни на что не годны.

ПФАЙФЕР

А те, которым нужен этот мир, да не употребят его во зло, ибо суть мира сего преходяща.

МЮНЦЕР

Библия, Библия, Библия.

Входит фрау Мюнцер с младенцем на руках.

Мой сын. Вот так-то и становишься добропорядочным бюргером. Куда ты собралась?

ФРАУ МЮНЦЕР

Мы устраиваем в церкви собрание, чтобы позлить проповедников. ( Уходя.) Ты слышал, в Зальцунгене рабочие конфисковали фабрику. Да здравствует революция!

МЮНЦЕР

Надо подумать о рабочих на рудниках. Идем, Пфайфер.

Мюнцер и Пфайфер уходят.

Помост слева

Фридрих сидит в кресле. Спалатин поддерживеат его под руку. Шут играет в «казнь» и гремит костями и черепами.

ФРИДРИХ

Что-то неможется мне сегодня.

ШУТ

Когда же ты, наконец, подохнешь, старый мошенник?

ФРИДРИХ ( хохочет)

Чем это ты занимаешься?

ШУТ

Это вееслая старинная народная игра. Он шел, шел, шел, шишел-вышел, вон пошел. ( Отрубает кукле голову.)

ФРИДРИХ

Да, бедные люди. Бедные и безголовые. Мы, князья, дурные люди, Спалатин, очень дурные. Мы должны молить господа о прощении. Может быть, мы сами дали бедным людям повод для возмущения. Ах, бедняги. Мы так их обременяли. Правда, правда. Мы были несправедливы к добрым людям. Хочешь сделать как лучше, но… Человек предполагает, а бог располагает. На все воля божья. Ну, собрали, наконец, князья свои войска?

СПАЛАТИН

Назначен срок выступления.

ФРИДРИХ

Господь все устроит по своему разумению, и крестьяне, наверное, скоро опять станут послушными. Но я не желаю иметь с этим ничего общего. Ничего, совершенно ничего. Знать ничего не знаю. ( Поднимается, собираясь уйти.) Дорогой Спалатин, если мне суждено умереть, похороны по обоим обрядам, католическому и евангелическому. Так надежней. Откуда мне знать, кто прав? ( Уходит.)

ШУТ ( отрубает кукле голову)

Шишел-вышел, вон пошел. Шишел-вышел, вон пошел.

СПАЛАТИН

Скоро получишь новые игрушки.

ШУТ

Нет. Нового господина и старые игрушки.

ИОГАНН ( поднимается на помост)

Мой брат умирает. Правительство возглявлю я. Подул новый ветер, Спалатин, холодный ветер. Господь изо всех сил надувает наши паруса. Первым делом мы прищучим этого Мюнцера. Никакого снисхождения. Понятно?

СПАЛАТИН

Вполне.

ИОГАНН

Поставьте в известность Лютера. Пусть сочинит текст обращения к войскам. Но пусть сделает на совесть. Что-нибудь внушительное. Он это умеет.

СПАЛАТИН

Восхваление прекрасного божественного порядка.

ИОГАНН

Превосходно, а я приму верховное командование. Надеюсь одержать немало славных побед. В конце концов, мы сражаемся против разбойников и убийц.

СПАЛАТИН

И святотатцев.

ИОГАНН

Да, и это. Отдайте приказ выступать и позаботьтесь о пиве. ( Марширует и поет.)

Победным будет наш путь…

Все уходят.

Помост слева

Хиплер и депутаты.

ХИПЛЕР

Я открываю второе заседание первого немецкого парламента. Господа, нам известно, что положение критическое. Армия князей атаковала наши войска, и четыре тысячи крестьян — да, об этом надо сказать прямо — заколоты как бараны. А князья потеряли лишь нескольких лошадей.

ПЕРВЫЙ ДЕПУТАТ

Я предлагаю захватить вес замки и монастыри. Замки — опорные пункты князей и постоянная угроза для нас. Кроме того, нам нужно оружие, которое там хранится. Если мы хотим, чтобы люди не разбегались, мы должны также воспользоваться монастырскими запасами.

ХИПЛЕР

Но тем самым мы нарушим собственные законы.

ПЕРВЫЙ ДЕПУТАТ

Они уже стоили нам четырех тысяч крестьян.

ХИПЛЕР

Официально у нас пока еще перемирие. Мы можем поставить под угрозу переговоры с князьями. Может быть, тут просто своеволие какого-то военачальника.

ВТОРОЙ ДЕПУТАТ

В конце концов, князья подписали договора.

ХИПЛЕР

Мы должны сделать все, чтобы прийти к мирному соглашению. Даже теперь, именно теперь!

Первый депутат в бешенстве уходит.