Мартлет и Змей
Шрифт:
Все дальнейшее произошло за считаные мгновения, но перед глазами Огненного Змея все жило будто бы в своем отличном временном потоке: окружающее казалось замедленным, как будто постаралась одна из чародеек Неллике. Но не магия была причиной всему, а лишь ужас мгновенного осознания. Такое случается, когда подсознательно ты уже начинаешь понимать, что должно произойти, хотя четкая мысль (и уж, само собой, препятствование пока не свершившемуся) еще не сформировалась. Он. Забыл. Снять. Свой. «Костюм».
Баронесса вжалась в стену, прячась в темном углу, куда не проникало солнце, – на ее лице были непонимание и крайнее удивление.
Танкред даже не успел закричать «Нет!», ему удалось едва вскинуть руку в защитном жесте, когда его верный слуга выдернул закрепляющие крючья. Три освобожденные тетивы на сложном механизме, напоминавшем некий диковинный и гротескный арбалет, будто бы вздохнув с облегчением, спустились, выбрасывая вперед три толстые стрелы…
Танкред Бремер упал на спину, сбитый с ног. Голова стала напоминать наполненную утренним светом комнату, в которой кто-то начал одну за другой задергивать шторы на окнах. Тьма стала наползать на его рассудок стремительно и безжалостно… В боку Огненного Змея, плече и в правой стороне груди торчали все три стрелы, глубоко застрявшие в его теле. Серебристый камзол с высоким воротником стал пропитываться кровью так, будто он воистину был сделан из металла и начал ржаветь.
– Знай наших, остроухий ублюдок! – самодовольно зарычал старый Харнет и шагнул вперед с кривым ножом наперевес к застреленному незваному гостю, чтобы прикончить его окончательно.
– Кретин! – натужно прохрипел Танкред и конвульсивно дернул пальцем.
В тот же миг весь его облик изменился: и камзол, расшитый птичьими клювами, и черные бархатные штаны, заправленные в высокие до бедер сапоги, и само лицо распростертого чужака преобразились. Теперь это был отнюдь не эльф – ныне на полу истекал кровью Танкред Бремер, господин Харнета, в опаленной во многих местах некогда алой мантии.
Слуга застыл с таким видом, будто с небес только что спустился сам Хранн и растолковал ему, что вся его былая жизнь – всего лишь сон, а на самом деле он – молодая послушница женского монастыря для благородных душ в Сен-Брионе. Руки его опустились, губы начали шептать что-то бессвязное…
– Не стой… столбом… отнеси меня к ней…
Харнет, все еще пораженный и обескураженный, аккуратно поднял господина на руки и понес к баронессе. Едва пару раз не уронив барона – все же уже не тот возраст, чтобы таскать тяжести, – он опустил его подле ног леди Сесилии, осторожно прислонив спиной к стене.
– Логово Змея… Подсвечник Трех Саламандр… Исцелит… Ящер Огня даст сил… Еще не поздно. Поспеши…
Слуга кивнул и опрометью кинулся к двери.
Танкред поднял взгляд.
– Как же? Как же так вышло? – спросила леди Сесилия.
Она склонилась над ним и попыталась обнять – ему показалось, что в ее глазах снова появилось то уже позабытое чувство, которое она питала к нему когда-то, то, в котором ее душа и сердце варились, как в котле.
«Женщины… – с мысленной улыбкой (также мучительной) подумал Танкред. – Стоит лишь пасть к вашим ногам, немного надавить на жалость, и вся ваша ненависть, все прежние переживания и обиды мгновенно забываются. Как же легко вами манипулировать…»
– Я стал жертвой… – выдавил из себя барон порцию крови и несколько рваных хрипов, в которых различить слова можно было лишь с трудом, – …жертвой собственных планов… попался в собственную…
ловушку…– Зачем ты превращался в этого эльфа? – спросила баронесса непонимающе. – Хотя нет, я не хочу ничего знать. Харнет действительно может спасти тебя? Какой-то подсвечник?
Танкред кивнул.
«Если поторопится, Бансрот его подери».
– Да, твои планы… – печально проговорила баронесса, глядя на оперение стрел в теле супруга. – Все эти интриги, логические ходы и авантюры. Ты – истинный сын Огня, мой дорогой Тан. Истинный. Ты всю жизнь горел, как маленькая свечка, мечтающая затмить огромный костер маяка. Ты обжигал тех, кто был рядом с тобой. Ты создавал пожары. И теперь ты сгорел сам…
Он глядел на нее и ничего не говорил. Струйка крови потекла из уголка его рта.
«Где же носит этого Харнета?!»
– А я? – В ее глазах стояли кристально прозрачные слезы, из которых вышел бы идеальный эликсир тоски, отчаяния и сожаления, – что-то изменилось, и теперь она могла плакать. – Да что говорить обо мне? Ты сделал это со мной. Ты обратил меня в монстра… Как же болит моя голова на этом полуденном пекле… Как же горячий дневной воздух обжигает мои ноздри, губы, горло и легкие… Как же я ненавижу все эти зеркала, ведь я не отражаюсь в них больше… Как же ненавижу свет свечей, ведь я не могу больше отбрасывать тень. Кровь… она вытекает из тебя сейчас, а я хочу вобрать ее в себя всю. Ты сделал меня таким… монстром. Но большую муку мне приносит холод… Мне так холодно… этот озноб – он все не проходит. Семь одеял, теплые одежды – ничто не в состоянии помочь.
Он глядел на нее, не в силах оторвать взгляд. Теперь и он похолодел от ужаса. В этот миг он действительно понял, когосотворил. В первый раз он попал в собственную ловушку, когда забыл снять образ треклятого эльфа и получил стрелы, которые сам же и зарядил. Но второй раз… О, это было поистине ужасно. Это как глядеть на себя со стороны в удушающем сне, в котором тебя убивают, а ты не в силах что-либо поделать. Она… Ее обычно фиалковые глаза налились янтарем и пронзали насквозь, ее взгляд подмечал каждую гранулу крови, которая вытекала наружу, она вся будто бы пульсировала. И да, о холоде она не солгала – от нее веяло затхлостью и морозом вскрытой могилы. И сейчас Танкред не мог не понимать: это он ее сделал такой, будто бы выковал меч себе на погибель. Себе на погибель…
– Но ты… ты, мой милый Тан. Ты ведь огонь! Неужели ты не в состоянии согреть меня? Согрей меня, молю тебя…
– Крови хочешь? – из последних сил вымученно усмехнулся Танкред.
Она вздрогнула и отшатнулась. Глаза ее подернулись, и цвет зрачков вдруг приобрел обычную синеву.
– Что? Нет! Ни за что! Я хочу… – она прикоснулась к нему пальцем. – Я всего лишь хочу… – Она дотронулась до его лица, нежно прижав ладонь к его щеке. – Я всего лишь хочу обнять тебя. Как прежде!
Она осторожно, чтобы не задеть раны, прижалась к нему.
– Не нужно бояться меня, Тан. Мы же так идеально подходим друг другу: ты пламя, а я… я замерзаю. Ты согреешь меня, а я остужу твой жар. Я слышу, как бьется твое сердце. О, оно еще сильное – ты слишком хорошо подпитал его своей колдовской ртутью. Но при этом… – она оторвалась от него на несколько дюймов и в упор взглянула в его глаза, – ты отравил его ею. Ты стал монстром, но… – она улыбнулась, – и я ведь монстр теперь… А знаешь, что делают монстры сейчас?