Мартышка для чемпиона

Массаж ног заканчивается, а нега, в которой утонуло мое тело, проходить не желает. Поэтому, пока Арс внимательно досматривает фильм, я, кажется, начинаю засыпать. В реальность выныриваю, только когда слышу:

— Молодец мужик. Я знал, что он за ней прикатит.

— Конечно, прикатит, — зеваю, — это же кино. Художественный вымысел. По-другому и быть не могло.

— То есть ты считаешь, что в реальной жизни мужики не способны на такие поступки?

— Какие? Влюбиться в проститутку, будучи миллионером? Не считаю. Уверена. Это сказка, Бессонов.

— Чушь. И тут весь цинус ведь не в том, кто она и кто он, а в том, что для настоящих чувств не существует классового разделения. Ты вообще смотрела этот фильм?

— Пф-ф, сотню раз! А ты, значит, из тех наивных мечтателей, что верят в любовь?

— А ты, значит, нет?

— Нет.

— Хрень, — машет головой Арсений. — Все девчонки в нее верят.

— Хрень! — подскакиваю я, усаживаясь на пятую точку. — Я верю в то, что есть удобные для совместного сосуществования люди и неудобные. И ваши отношения — это выбор, а не предопределение или мифическое сильное чувство. Ты тупо выбираешь себе в спутники человека, минусы которого тебя бесят меньше всего. Суровая правда жизни, малыш.

— Херня!

— Любви нет! Да что уж там, даже романтика, и та умерла! Где все эти широкие жесты и красивые поступки, что совершали рыцари прошлого во славу своих дам?

— Кругом! Просто времена поменялись и сейчас скакать в башню на бой с драконом уже капельку неактуально, Царица.

— Ерунда.

— То, что тебе попадались на твоем пути мудаки, не значит, что все мужики такие.

— Окей, ну, вот ты! — фыркаю. — Совершал когда-нибудь ради женщины какой-то красивый поступок, Бессонов? И сверкать голым торсом — это не поступок, чтобы ты понимал. Это самолюбование.

— Черт, ты двумя предложениями срезала девяносто процентов моих поступков.

— Так я и знала.

— А мы берем именно женщин или школьные годы тоже идут в зачет?

— Ага-ага, давай рассказывай, как ты в школе ради одноклассниц подвиги совершал. Звезды с неба воровал и жвачки из магазинов. Ну-ну. Я больше чем уверена, что ты был одним из тех популярных парней, такой местный царек, который тусил с самой красивой девчонкой в школе и в окружение которого попадали исключительно избранные!

— Э-э, вообще-то нет, — говорит серьезно Арсений.

— Да ладно? — скептически заламываю бровь.

— В школе я был застенчивым парнем, который даже с девушкой толком завести разговор не мог. Я не ходил ни на какие тусовки. Да и гулять выбирался из дома раз в месяц, в лучшем случае. Все время сжирал хоккей. Тренировки, тренировки и тренировки. А когда ты постоянно тесно общаешься исключительно с тремя десятками парней — это накладывает свой отпечаток на умение контактировать с противоположным полом.

— Хм-м-м, — тяну задумчиво. — Значит, корона выросла, когда ты стал успешным хоккеистом?

— Нет у меня никакой короны, это ты все время пытаешься на меня ее нацепить! — звучит раздраженно. — Я простой парень, Марта. Да, со своими тараканами и заморочками, а у кого их, блин, нет? Но они точно далеки от звездной болезни, — дерганно хватает с кофейного столика ведерко Бес, запуская в рот полную ложку мороженого.

Упс.

Я, признаю, слегка смутившись и почувствовав совсем то-о-оненький укол совести, подтягиваю к себе ноги, убирая их с колен Бессонова, и подгибаю их под себя.

— Эй, — бурчу.

Ноль реакции.

— Ладно тебе, — иду на попятную, — не злись, простой парень Арсений, — подползаю к нему по дивану, пихая плечом в плечо. — Я пошутила.

— Я не шлюсь, — активно работая челюстями, бросает он, не оглядываясь.

— А выглядит так, как будто злишься…

— Слушай, а тебе обязательно быть такой… — импульсивно взмахивает руками Арс.

— Какой?

— Дотошной!

— Ну, я бы назвала это, скорее, «токсичная», а не «дотошная», но вот такая у меня натура. Я люблю бесить людей. Спроси у Авы, — улыбаюсь. — В школе я была главной задирой класса. Родители ходили на ковер к директору, как к себе домой. А на моем выпускном в одиннадцатом классе, на вручении аттестата я видела, как моя классная руководительница вздохнула и перекрестилась.

— Охотно верю!

— Обычно про таких детей говорят: шило в одном месте. Я никогда не отличалась усидчивостью. Ненавидела все эти девчачьи штучки. И дружила в основном с пацанами. Короче, росла той еще оторвой. Так что, — пожимаю плечами, — иногда мне кажется, что, если бы не определено женские части тела, я вполне могла бы быть мужиком.

Бессонов закашливается, не вовремя засунув очередную порцию мороженого в рот.

Я заботливо и, конечно же, от всей своей широкой души пару раз стучу его по спине.

— Не торопись, не отберу. У меня в морозилке еще два таких ведра.

— Знаешь, вот это «я могла бы быть мужиком» после того, как мы занимались сексом, как-то напрягло мое мужское нутро, Царица.

Мы переглядываемся и начинаем хохотать. На какое-то долгое прекрасное мгновение между нами наступает полный штиль. Арс нагребает ложкой очередную порцию мороженого и протягивает ее мне. Я слизываю и, прожевав, говорю:

— Так что там с подвигами в школе?

— Мне нравилась одна девочка из параллельного.

— Хорошее начало.

— Года два я не решался к ней подойти и заговорить. Все как дурак глазел со стороны. И только в десятом классе на День святого Валентина решился отправить валентинку. Ну знаешь, у нас в школе были активисты, которые собирали и раздавали открытки…

— Аха. Терпеть не могла такие штуки.

— Я пригласил ее на концерт своей любимой музыкальной группы. Я откладывал львиную долю своих карманных денег на эти билеты целый год. И в тот день смотался с тренировки, за что потом отец всыпал мне хорошего ремня, а тренер влепил дисциплинарный штраф, и все лето мне пришлось отрабатывать эти деньги, подрабатывая в кафе.

— Почему звучит так, будто у этой истории нет счастливого конца? — морщу нос. — Валентинка не дошла?

— Почему же, дошла, — пожимает плечами Арс, отодвигая от себя ведерко.

— Тогда…

— Она не пришла.

— Оу-у-у…

— Это потом уже я узнал через знакомых парней из ее класса, что она с подружками знатно надо мной поржала. А еще растрезвонила всем вокруг, что тихоня Бессонов по ней, видите ли, тайно сохнет. А она такая крутая и неприступная и вообще, зачем ей ботаник. Короче, это была первая и последняя моя жертва во имя любви. С тех пор я завязал с подвигами, тем более, которые идут в ущерб моей профессии. Так что…