Марун

Когда отец с дочерью скрылись в лесу, из норы вылетел яркий шар и завис в метре от земли:

– Это только первая встреча, Энджи, – жуткое змеиное шипение вспугнуло птиц, они с криком поднялись в небо. Существо знало наверняка, что его слышали не только лесные обитатели, но и сбежавшая маленькая девочка с чёрно-бурым лисом. Через секунду шар растворился в воздухе, будто его и не было. Поляна опустела.

***

По возвращении домой Энджи была сама не своя. Она молчала, была напугана, не притронулась к еде и сразу легла спать. Посреди ночи Кэтти разбудил крик дочери. У Энджи начался жар, она бредила, металась по кровати. Мать не отходила от своей малышки ни на шаг – охлаждала лоб компрессами, отпаивала, смачивала губы водой. Иногда Энджи открывала глаза и звала Маруна, бормотала что-то о мёртвом человеке и ярком свете, а потом опять впадала в забытье. Несколько раз прибегал местный фельдшер, делал уколы, сбивающие жар. «Это на фоне сильного стресса, – говорил он родителям, – не оставляйте её одну. Как только температура спадёт, привезите её ко мне для полного обследования».

Через два дня температура действительно спала. Кэтти сидела рядом у кровати дочери, когда та открыла глаза и позвала её. Женщина взяла её руку и поднесла к своим губам:

– Спасибо, Господи! – проговорила она, – как ты себя чувствуешь, Эн, милая?

– Мама, я хочу есть. Очень!

Кэтти улыбнулась. Дочь никогда не отказывалась перекусить, что бы не случилось.

– Конечно, милая, сейчас принесу тебе бульон и твои любимые пирожки, – она направилась к двери.

– Мама , а где Марун? – вопрос ребёнка застал мать врасплох.

– Знаешь, Эн, ты не расстраивайся, но он ушёл. Папа говорит, что он вырос и его потянуло в лес, к своим сородичам. Может, он нагуляется и вернётся.

Глаза девочки наполнились слезами, она молча кивнула головой и отвернулась к окну.

Как только она окрепла, Пётр отвёз её к доктору. Физически Энджи уже была здорова. Врач сказал, что у неё избирательная амнезия – она частично забыла события той страшной ночи. И что, возможно, со временем она всё вспомнит, но сейчас её психика не готова испытать такой стресс снова, так что амнезия даже хороша для полного выздоровления. Последнее, что помнил ребёнок – как лис убежал и она собиралась идти его искать. Девочка помнила, как доставала отцовский нож из ящика, помнила ручей и тёмный лес. На этом воспоминания обрывались.

«Наверное, это и к лучшему, – думал Пётр, – хорошо, что я отвёз лиса в питомник. А то малышка опять заболела бы, а снова её психика этого бы не вынесла».

О своём поступке Пётр поклялся молчать. Когда Энджи лежала в бреду, доктор посоветовал временно убрать из виду всё, что могло бы напомнить ей о происшествии. И, поговорив с женой, они решили отвезти Маруна в питомник, находящийся неподалёку. Они навели справки – условия там были хорошие, за животными следили.

Лис предчувствовал скорое расставание с хозяйкой. Ночью он пробрался к ней в комнату и лёг в ноги. Кэтти не стала его прогонять. «Пусть простится», – сказала она мужу. Так он и лежал до самого утра, только иногда поднимая морду и смотря на Энджи.

«Марун, пойдём, малыш», – Пётр стоял в дверях.

Марун слез с кровати, обошёл её и лизнул детскую ручку, надеясь, что хозяйка откроет глаза и никуда его не отпустит. Но девочка спала. Тогда лис встал на кровать передними лапами и мокрым носом уткнулся ей в щёку. Потом соскочил на пол и пошёл следом за мужчиной, уже не оборачиваясь.

4. Всё возвращается

– Пап, мне надо сегодня в город. У нас подготовка к выпускному, помнишь? Я возьму твой пикап, – девушка лет семнадцати стояла на крыльце и крутила на пальце ключи от машины. Длинные волосы цвета спелой пшеницы струились по её плечам. Свободная рубаха и чуть мешковатые джинсы не могли спрятать уже сформировавшуюся фигуру девушки.

Семь лет прошло с той самой ночи. Трудно было узнать в этой взрослой и красивой девушке маленькую и напуганную Энджи. Она сильно изменилась: курносый нос, карие глаза, всегда приподнятый подбородок и гордая осанка. Когда Пётр смотрел на дочь, он, как и любой нормальный отец, боялся за неё. Вдруг его малышка сделает неправильный выбор, ошибётся и не сможет постоять за себя? Каждый день перед сном он просил Бога защитить его девочку.

– Конечно, милая. Хочешь, я сам тебя отвезу?

– Нет, пап, я ещё должна забрать Риту. Вернусь к ужину, – она подошла к отцу, чмокнула его в щетинистую щеку и залезла в пикап. Пётр захлопнул дверь машины:

– Будь осторожна!

– Не переживай! – она помахала ему рукой, старый мотор зарычал и машина рванула с места. Пётр закашлялся и замахал руками, разгоняя пыль. Он долго стоял и смотрел на дорогу, пока его пикап не исчез из виду.

Вздохнув, мужчина побрёл к дому и присел на крыльцо. Много всего произошло за последние 7 лет. Дочь росла, а он не становился моложе. На его висках уже белела седина, вокруг глаз поселились морщины. Он так и работал на соседней ферме. Вот только теперь дома его ждала только Энджи.

– Эх, Кэтти… – он смахнул слезу со щеки.

Три года назад его жена тяжело заболела. Её ничего как будто и не беспокоило: она также работала в магазине, хлопотала по дому и воспитывала дочку. Однако постепенно силы стали покидать женщину. Она всё чаще стала уставать, перестала выходить на работу. Внешне Кэтти тоже менялась: её некогда розовое живое лицо начало приобретать жёлтый оттенок, глаза теряли свою живость. Теперь смех редко раздавался в их доме. Пётр возил её к доктору, но тот не говорил ничего определённого, только разводил руками. После очередного приёма тот догнал Петра на улице:

– Ей не помочь уже, – доктор опустил глаза и сочувственно пожал мужчине руку, – вы должны быть готовы ко всему. Пётр молча выслушал его и увёз жену домой.

Спустя пару недель всё стало ещё хуже. Кэтти перестала вставать с постели, только иногда просила воды. От жизнерадостной женщины осталась лишь тень. Энджи ни на минуту не покидала мать: приободряла, настраивала на хороший лад, хоть и прекрасно понимала, что это её последние дни, а может, и часы с мамой.

– Ничего, малышка, – шептала Кэтти, – мне не больно. Я немного полежу и встану. Девочка держала её за руку, изо всех сил стараясь не плакать. После таких разговоров с матерью она бежала к ручью, где выплакивала всё своё горе.

Однажды ночью Энджи услышала шум на первом этаже. Она спустилась. Мама стояла на кухне и смотрела в окно. Это было так странно – Кэтти уже давно не вставала. В окно светила луна, озаряя лицо женщины. И весь её силуэт словно светился изнутри от этих лучей.

– Мама? Зачем ты встала? – Энджи хотела подойти, но мать остановила её движением руки.

– Посмотри, Эн, как тихо и спокойно, – она ласково посмотрела на дочь. Её лицо смягчилось, и в ягком свете не выглядело таким худым и измождённым. Дай мне руку. Чувствуешь, как в моём теле ещё течёт жизнь? Как этот волшебный свет наполняет меня силой и радостью? Ты всегда будешь помнить эту ночь, а я всегда буду приходить к тебе во сне, моя дорогая. И обещай, что ты не будешь плакать.

– Да… Обещаю… – комок в горле мешал говорить. Энджи ещё крепче сжала руку матери, – я не буду плакать. А теперь пойдём в кровать? Тебе надо отдохнуть, – она потянула мать за руку, но та покачала головой, отказываясь идти.

– Я ещё постою немного, – тихо произнесла Кэтти, – а ты иди, ложись, не переживай за меня.

Энджи подошла к маме и обняла её. Под ночной рубашкой прощупывались торчащие рёбра, тело казалось совсем невесомым. Тонкие руки женщины задержали дочь в своих объятиях и безжизненно опустились.