Марья-Царевна
Шрифт:
— Наперед выставим лучников, с флангов их личи закроют, — предложил меж тем Белогор, а затем повернулся к Кощею. — Я твоих подданных плохо знаю, так что тут твое слово нужно.
Кощей величественно кивнул и ответил;
— Стрелков вперед пустить — мысль хорошая. Их все равно не жалко, коль потом удрать не успеют. Я еще навоскрешаю. За ними, думаю, лесную нежить выставить. Она криклива и яростна, да до бою жадна. Остальных своим примером вперед поведет. А по краям конницей прикроем, чтоб не обошли…
В общем, вскоре я окончательно запуталась во всех этих флангах,
А вот у остальных присутствующих глаза горели, словно они последнего сезона «Игры престолов» дождались. Причем получили возможность сами бой распланировать.
— Да нельзя, нельзя тебе, сэр Ланселот, вперед лезть! — втолковывал Финист рыцарю, упрямо качавшему головой. — Вас же пятеро всего! А там одних богатырей человек двадцать будет. Знаешь, что такое богатырь? Нет? Лучше и не надо!
— Коль они столь великие воины, сэр Финист, так им и самим будет в радость скрестить мечи с подобными себе! — горячился Ланселот, поддерживаемый дружными ударами по столу остальных камелотцев. — Законы честного рыцарства гласят, что…
— Вы для них пособники Кощеевы в первую очередь! — рявкнул Финист. — И только во вторую очередь они удивятся, чего вы здесь вообще забыли.
Я в очередной раз постаралась вникнуть в обсуждаемое. Даже старательно нахмурила брови и приняла задумчивый вид, когда Костопрах про какой-то баян сказал. Ну а чего? Все нахмурились, и я тоже. Даже спросила:
— Баян-то им зачем? Надо было сразу пианино тащить, чего мелочиться?
И в очередной раз удостоилась удивленных взглядов.
— Боян-сказитель с ними, говорю, — повторил Костопрах. — И гусли волшебные при нем.
— Всех плясать заставит? — вспомнила я самогуды в караоке-корчме Береславля.
Теперь скелет смотрел жалостливо, словно я на его глазах слегка двинулась умом.
— Плясать никто не будет, царевна, — сказал он. — А гусляр тот нужен, дабы подвиг богатырский в былине запечатлеть. Его волшебные гусли по другим сказителям былину разнесут, чтобы вся Русь узнала.
— Круто, — оценила я.
— А еще он перед битвой петь-вещать начнет, чтобы, значит, дух людской жаждой подвига наполнить и отвагу вселить в сердца. А волшебство гуслей сделает его голос по всему полю слышимым, и каждый примет слово Бояново.
Хм… песней, значит, вдохновлять войска будет? Ну-ну. А мы чем хуже?
У меня в голове родилась одна мысль.
— После совета, Костопрах, зайди ко мне в покои. Поручение дам, — сказала я.
— Как скажешь, царевна, — поклонился скелет, и обсуждение продолжилось.
Но я уже слушала вполуха, занятая собственной идеей. Из задумчивости меня вывел лишь ответ Кощея на чей-то вопрос:
— А я, дорогие союзники, тут, во дворце, останусь. Из башни колдовать стану. Как там говорится? Вам на радость, врагам на погибель. С ними еще и колдуны будут да маги Источников. А мне сподручней отсюда бой вести да силу черпать. Коль наша брать будет, так я с
отрядом отборным и свежим вмиг погоню организую. Ну а если их сила свое возьмет, то оборона дворца на мои плечи ляжет.— Хм… — Ланселот нехорошо сощурился.
— И не смотрите так! — прикрикнул Кощей. — Я и так самый большой урон терплю. Вы еще и убежать сможете, случись чего, а мне опять без головы на дыбе висеть! А то и в бочку смоляную по кускам рассуют да в море выбросят. Тоже приятного мало.
Ланселот медленно поднялся и с тихим скрежетом вытащил меч, положив его на стол. В зале воцарилась тишина. Меч светился едва видимым жемчужным светом, а его сила ощущалась почти на физическом уровне.
— Это Эскалибур, — негромко произнес рыцарь. — Он был дан мне самим королем для этого похода, дабы повергать врагов и вселять надежду в друзей. Равного оружия этому мечу нет.
При этих словах рыцаря Кощей как бы невзначай положил правую руку на рукоять кладенца, всем своим видом показывая, что тот вполне может заблуждаться.
— Мой долг перед Белогором, а не перед тобой, царь нежити, — продолжал меж тем рыцарь. — И коли ты сам боя избегнуть решил, так и нам тут делать нечего.
Остальные рыцари дружно поднялись на ноги.
А вот это нехорошо! Совсем нехорошо!
— Ланселот, подожди! — вмешалась я. — Что значит, уходим?! А я? А Белогор? Он же в битву пойдет! Да и командовать войском он будет!
— Я так не дума… — начал было Кощей, но я перебила его, бросив в сторону трона злой взгляд:
— Отец мой не из трусости в башне остается! Он атаки колдовские от нас отведет, чужим заклятиям путь закроет! Щитом между нами и толпой колдунов встанет! Один! Представляете, как это сложно? Просто он… гм… скромный, вот и молчит об опасности своего дела.
— Я не…
— Видишь, от скромности слова сказать не может!
Кощей скромным, конечно, не выглядел. А вот досада и гнев на его лице читались отчетливо. Однако он пересилил себя и кивнул величественно:
— Белый Князь Нави войско поведет. На то моя воля.
Ланселот медленно перевел взгляд на Белогора. Тот кивнул. Рыцарь немного помедлил, но потом молча убрал Эскалибур в ножны и сел, подавая пример остальным камелотцам.
Я тихонько выдохнула. Вот и пригодилась я на совете. Ведь гораздо лучше, когда Ланселот с волшебным мечом во время битвы рядом будет, а не в сотнях километров, верно?
— Царь Кощей, разыскал ли ты врага нашего? — спросил Белогор, словно ничего и не случилось. Возвратил разговор в конструктивное русло, так сказать.
Кощей помолчал немного, как по мне, так исключительно для важности, а потом ответил:
— Хмарник не простой колдун. Найти его — задача трудная. Закрыт он непроглядным заклятьем столь крепко и мудрено, что распутать кудеса его время надобно. А времени как раз и нет. Впрочем, скрываться долго он не собирается: по всей Руси тропы Тайные открывает, войска по ним водит-собирает. Тем себя и выдает. Объявится он, уверен я. Не останется в стороне.
— В смысле, он может прямо сюда, ко дворцу тропу открыть? — занервничала я. — Все войско за собой притащит и…