MASH
Шрифт:
Копьеносца, конечно, держали в укрытии как козыря, позволив лишь немного потолкаться за мяч и принять пару пасов. Если его хоть кто-нибудь видел, он неумело ронял мяч. Никто не узнал его, и потому шпионы из эвакуационного госпиталя смогли доложить генералу Хаммонду лишь что в 4077-м есть какой-то цветной клоун, что кем бы ни были хирурги из Болота когда-то, и кем бы они не пытались стать снова, им это ни за что не удастся из-за чрезмерного употребления виски и табака, и что дольше первой четверти им не продержаться. Более того, у них было лишь четверо запасных.
Ястреб в свою очередь шпионил за 325 частью. Он прокрался туда однажды вечером и прикидываясь, что у него много неотложных
— У них ничего нет, — доложил он по прибытии. — Парни в защите выглядят, будто играются в студенческий футбол, но они, похоже, ничем не лучше Ловца, Дюка и меня. У них вшивый подающий, но их линейные крупнее наших, да и подготовлены они лучше. Мне кажется, без Копьеносца мы с ними сыграли б на равных. А с Копьеносцем — им с нами не сравнится.
— Хорошо, — сказал Ловец. — Тогда, думаю, сделаем так: прячем Копьеносца до второй половины и попридержим пока половину наших ставок. На вторую половину выходим, проигрывая десять очков, или даже два тачдауна [49], а потом ставим всю оставшуюся наличность на реальные шансы.
— Великолепно! — сказал Генри. — Все выворачиваем карманы!
Когда скинулись все — доктора, сестры, лаборанты, санитары, снабженцы и персонал столовой, у Генри оказалось 6 тысяч долларов. Следующим утром, за пять дней до матча, он позвонил генералу Хаммонду, а когда отошел от телефона и рассказал о переговорах обитателям Болота, стало ясно, что он расстроен.
— Что случилось? — спросил Ловец. — Ты не смог поставить?
— Смог, — ответил Генри, — 3 тысячи баксов.
— Что, плохие ставки? — спросил Дюк.
— Да нет, — ответил Генри. — Он дал мне 2 к 1. Причем, с удовольствием накинулся на это предложение.
— Так-с, — сказал Ловец. — Запахло жареным.
— Ага, я тоже чую, — сказал Генри. — Но забраться в мозг Хаммонду сложнее, чем мухе в бычий зад. Он что-то задумал, и мне это не нравится.
— Слушайте, что нам нужно делать, — сказал Ястреб. — Когда я шпионил за теми клоунами, они мне не показались лучше нас, но ведь и они жаждут получить свои денежки, так что, может я чего и не разглядел? Лучше Копьеносцу завтра съездить туда и все разнюхать. Уж он-то узнает профессионального игрока, если увидит.
— Я согласен с вышесказанным, — сказал Копьеносец.
Следующей ночью капитан Джонс вернулся из разведки в Йонг-Донг-По. И выглядел он ничуть не лучше чем Генри сутки назад.
— Твое мнение? — спросил его Ловец Джон.
— У них два такла [50] из «Браунсов», и хавбэк, игравший в «Рамс».
— Но это же нечестно! — крикнул Генри, подпрыгивая. — Игра де должна быть…
— Минуточку, — сказал Ястреб. — А эти парни действительно хороши?
— А тебя когда-нибудь приглашали в профессиональный футбол? — ответил Копьеносец.
— Намек понял, — сказал Ястреб.
— У меня что-то рука разболелась, — заявил Ловец. — Мне кажется, я не могу играть.
— И что будем делать? — спросил Генри.
— Ну,
эт-та, ты ж тренер, — сказал Дюк. — Что будем делать, тренер?— Назад дороги нет, — сказал Генри, попрощавшись с мечтами о славе и богатстве.
— Эти бандиты нас надули, — сказал Ястреб.
— Может и нет, — сказал Копьеносец. — Мы еще что-нибудь придумаем.
— Например? — сказал Дюк.
— Например выведем из строя того хавбэка как можно быстрее, — ответил Копьеносец.
— Ты его знаешь? — спросил Дюк.
— Нет, — сказал Копьеносец, — но я за ним наблюдал. Он всего год играл запасным с «Рамс» до призыва. Он цветной, весит всего около 180 фунтов, но бегает как ракета, и к тому же — выпендрежник.
— Не понял, что это значит? — спросил Генри.
— В смысле, — ответил Копьеносец, — если он видит свободное для пробежки пространство, он любит устроить из этого шоу, ну понимаешь, обманные шаги и резкие смены курса и все такая дребедень. Обычно он бежит напролом и никак не может научиться тому, что надо бы сгруппироваться, когда видишь, что тебя сейчас снесут. Так что, я думаю, если получится его хорошенько стукнуть, мы сможем вывести его из игры.
— Давайте пнем им мяч как следует в начале игры, — сказал Дюк, — и выпнем его с поля.
— Хорошая мысль, — сказал Генри.
— Нет, — вмешался Копьеносец. — На открытом месте он вас просто убьет. Надо его зажать в уголке, где он замешкается и сдастся.
— Хорошая мысль, — повторился Генри.
— Конечно, — заметил Ястреб, — а как это сделать-то?
— Они прикроют его таклами и пустят по правой стороне поля, — сказал Копьеносец, — или поставят его в отдалении. Ястреб должен выбить ему издалека и завернуть его в сторону, а когда он захочет свою сделать фирменную резкую смену курса и увильнуть слева, вот тогда Дюк врежет ему сверху, а Ястреб снизу.
— Отличная идея! — сказал Генри. — Мы еще покажем этому Хаммонду.
— Ага, — сказал Дюк. — А мы сдюжим?
— Это единственный способ, — сказал Копьеносец. — Если вы не достанете его с первого раза, — он даст вам еще кучу возможностей.
— Но когда мы отделаемся от него, если сможем, конечно, — вставил Ястреб, — нам придется сломать ему ногу — иначе вернется.
— Не обязательно, — сказал Ловец Джон. — У меня есть мыслишка.
— Какая? — спросил Генри.
— Скажу позже, — ответил Ловец, — если сработает.
Ловец Джон извинился, вышел из Болота, пошел в палатку Генри и куда-то позвонил. Он разговаривал минут пять, а когда вернулся, его товарищи по команде и их тренер углубились в обсуждение проблемы двух таклов из «Браунс».
— Не рвитесь внутрь поля, пока я не выйду во второй половине, — объяснял Копьеносец. — У этих двух амбалов перевес фунтов в 20–30. Бегайте себе по флангам. Ну, может быть изредка Дюк пасанет в середину поля Ловцу, чтобы получить преимущество в скорости.