Маша, прости

Сама Маша, достигшая своих «sweet-sixteen», была среднего роста, с копной длинных светло-русых волос, ровным, слегка вздернутым носиком и пухлыми, растянутыми в вечной улыбке губами. Ее голубые, бездонные, но еще такие наивные детские глаза смотрели на мир открыто и прямо.

– Когда-то и ты была таким же желтым облачком, – Александр Морозов, высокий, хорошо сложенный мужчина, лет сорока пяти, с приятным, серьезным лицом и уверенными манерами, неслышно подошел к дочери и сел рядом. – А теперь еще пару лет, и ты отправишься в свободное плаванье, – он с грустью посмотрел на дочь.

– Я же просила у вас братика, – Маша поправила прядь волос. – Тогда вам не было бы так грустно.

– С такой работой, как наша, нужно благодарить бога за то, что у нас есть хотя бы ты, – он ласково прижал ее к себе и поцеловал в лоб. – Собираешься потихоньку?

– Ага.

– Не забудь теплые вещи, помнишь, что рассказывала бабушка?

– Жалко, – горько вздохнула девочка, – что бабуля не может поехать с нами, она так мечтает побывать на Родине…

– Жалко, – согласился отец, – и тебя жалко, таскаем за собой по всему свету. Лягушка-путешественница, – он взъерошил ей волосы. – Скучаешь по друзьям?

– Немного, – Маша почти не обманывала. Конечно, каждый раз ей было жаль расставаться с ребятами, к которым она успевала привыкнуть, но дух авантюризма и жажда новых встреч манила ее больше. Ей уже не терпелось прочитать первую страничку из своей новой жизни с загадочным заглавием Россия, куда перевели работать ее родителей.

– Пап, а какая она, Россия?

– Большая и сильная, – Александр понимал, что дочь ждет от него не географических характеристик, а каких-то его личностных впечатлений.

– Как медведь?

– Почти, – засмеялся отец.

– Значит, она добрая?

– Ну, не скажи, если медведя разозлить, он может стать опасней тигра.

1983 г. СССР. Москва

Их никто не встретил, но Светка даже не удивилась и потащила его в длинную очередь на такси.

– А где предки? – удивленно озираясь по сторонам, спросил Федор.

– Заткнись.

Федор обиделся и больше с ней не разговаривал. «Тоже мне, пигалица! Ниже меня ростом, а все командует на правах старшей сестры. А мне, между прочим, уже 16, паспорт имею, – бушевал внутри себя подросток. – Хотя, конечно, странно», – еле поспевая за сестрой, продолжал размышлять Федор.

Неделю назад Света поговорила с матерью и, ничего не объясняя, заявила, что они немедленно возвращаются домой. Федор домой не хотел, но его желание опять проигнорировали. После этого телефонного звонка сестра стала необычайно нервной и дерганой. Она перестала выходить из дома, несмотря на настойчивые приглашения горячих латышских ухажеров. Она часто о чем-то шепталась с теткой и, как правило, эти посиделки заканчивались слезами. Федор попытался проявить любопытство, но его заверили, что ничего страшного не произошло, и он успокоился. Ведь мир так прекрасен и интересен, когда тебе уже шестнадцать, и так безоблачен и прост, когда тебе всего шестнадцать.

Хотя предпосылки к беспокойству были. Этим летом родители неожиданно отправили их отдыхать на Рижское взморье к малознакомой тетушке, которая приходилась матери двоюродной сестрой. Федька отчаянно сопротивлялся, он хотел провести лето на даче, где его ожидала веселая компания сверстников, а в августе, как всегда, поехать с родителями на Черное море. Но, несмотря на его совершеннолетие, считаться с ним никто не стал. Вместе с сестрой их посадили на самолет до Риги. Дальняя родственница оказалась теткой что надо! Она перезнакомила племянников со всеми соседями и никак не контролировала их личную жизнь и свободу. В соседях оказались симпатичные местные девчонки его возраста, и Федька провел незабываемое время в их обществе, тем более что на семь девочек было всего два парня, он и Эрик, которому было трудно конкурировать с заезжим москвичом. Федька вез с собой целую кучу фотографий, где он был запечатлен в компании прелестных барышень. Многие фотографии были более чем откровенны, оставляя место для фантазии. Девчонки просто дурачились, и их отношения были вполне невинны. Но кто об этом знает?

«Теперь хоть есть что рассказать! – мечтал Федька. – Скажу, что спал сразу с двумя. Нет, с двумя уже было у Кольки в прошлом году. – Он вспомнил, как загорелый, подтянутый одноклассник рассказывал о своих летних похождениях с двумя сестричками. Это было круто! – А я скажу, что с тремя! Да, а что? Сразу с тремя…»

Подошла очередь на такси, и его фантазии прервались.

Светка открыла дверь своим ключом. Был уже вечер, и в квартире царил полумрак.

– А где родители? – не выдержал Федор, он и так слишком долго молчал.

Девушка оставила без ответа его вопль и бросилась в комнату. Федор снял обувь и пошел за ней. В темной комнате сидела мать, а у нее в коленках рыдала Света. Федор включил свет.

– Да что случилось?! – скорее от испуга, чем от нетерпения громко закричал подросток, он еще никогда не видел свою мать в таком виде. Нина Сергеевна, в свои сорок с хвостиком ухоженная и подтянутая, всегда выглядела моложе своих лет. А сегодня сын увидел старуху. Каштановые волосы, всегда идеально уложенные, висели спутавшимися, грязными сосульками и пугали своей сединой. Лицо серо-желтое в красных пятнах, с резко обозначенными морщинами было залито слезами. Поверх ночной рубашки на ней был надет махровый халат, чего Нина Сергеевна не позволяла себе даже тогда, когда болела.

– Мама! – требовательно крикнул он.

Женщина вздрогнула и заплакала еще сильнее.

– Мамочка, ну успокойся, – Светка, уткнувшись в материнские колени, тоже продолжала рыдать.

– Где отец? – не унимался Федор.

Мать как-то сразу подозрительно перестала всхлипывать и, посмотрев на сына, безжизненным голосом произнесла:

– У тебя скоро будет братик.

– Какой братик? – опешил Федор.

– А может, сестричка, – голос был без эмоций. – Твой отец женился на молоденькой девице.

– Кто женился? Мам, ты что говоришь? – Федор никак не мог осмыслить услышанное.

– Папаша ваш женился, – неожиданно громко взвизгнула мать. – Не нужны мы ему больше!

– Это неправда, – мальчик попятился к двери.

– Неправда!!!– заорала она. – Ну, конечно, он ведь у вас всегда прав! Папа, папочка! А папочка удрал!!!

Федор заткнул уши, выскочил на лестничную площадку и босиком побежал вверх. Остановившись перед закрытой чердачной дверью, он стал с яростью срывать замок, и только оказавшись на пыльном грязном чердаке, Федор расплакался.

«Папа!» – он не мог поверить, что отец их предал.

Существует расхожее мнение, будто отцы больше любят дочерей. У них все было по-другому. Светка была маминой дочкой, а он папиным сынком.

Ему пять лет. Они всей семьей гуляют по Центральному парку. Федор не слезает с широкой шеи отца, а мама, молодая и красивая, держит за руку Свету. Они едят мороженое и весело смеются. Федька хохочет громче всех, еще бы, ведь он, наконец-то, выше сестренки, и не важно, что это ненадолго.