Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести

«Ну и богатырь», — разочарованно подумал Воронов, увидев нахмуренное сморщенное личико мальчика, но не желая обидеть майора сказал:

— Батыр! Ей-богу, батыр! Вырастет — милиционером будет!

— Хорошие слова, хорошо и слушать, ты приходи к нам через неделю. Диву дашься: Ильхам вдвое вырастет. В гостиной Воронова и Розыкова встретила Гульчехра.

— Уже успел похвалиться? — прищурившись, посмотрела она на мужа.

— Успел, — улыбнулся он

— Без меня?

— Ты же была занята!

— Кто тебе сказал, что я была занята!.. Майор любит прихвастнуть, не правда ли, Алеша? — Она перевела взгляд на младшего лейтенанта.

— Да я вроде бы и не замечал, — смутился Воронов,

— Ах, ты, подхалим! — улыбнулась она.

За ужином, слушая веселую болтовню Розыковых, Алексей позабыл обо всем, что его волновало. Он уже не думал ни о Наташе, ни о Варьке, ни о Вострикове. Ему было хорошо сидеть у дастархана, пить крепкий душистый чай, смотреть в ясные задумчивые глаза Гульчехры. Если бы друзья по работе увидели его здесь, то лопнули бы от зависти! Не каждому выпадало счастье беседовать вот так с начальником ОУР. О Розыкове уже давно говорили, как о самом талантливом оперативнике. Многие хотели работать под его руководством. Еще ни одно дело, которое он проводил, не замораживалось. Лучше его никто не умел закончить следствие. Допрашивая преступника, он будто читал его мысли.

Бывший начальник ОУР подполковник Адылов так и ушел на пенсию, уверенный в том, что майор гипнотизировал преступников…

— Ты кушай, Алеша. О чем задумался? — сказала Гульчехра.

— Вот о товарище майоре, — сознался младший лейтенант.

— Веришь версии Адылова? — усмехнулся Якуб Розыкович.

— Какой версии? — отшатнулся от Розыкова младший лейтенант. — Товарищ майор!.. Вы это… Нет, я серьезно!.. Дела-а-а. — Он проглотил слюну. — Значит, вы знаете зачем я пришел к вам?

— Попросить…

— Не говорите!

Розыков хотел сказать: «Попросить совета», Воронов же подумал, что майор угадал мысли, поэтому не захотел слушать дальше.

— Вы придете, товарищ майор?

— Куда?

— Прямо к ней… К девяти часам, — замялся младший лейтенант. — Гульчехра Кадыровна согласна.

— Не отказывайся, Якубджан. Давай сходим, — попросила Гульчехра.

— Постойте, друзья. Я что-то не понимаю вас, — сказал майор.

— Не хитри, Якубджан, — улыбнулась Гульчехра. — Ты ведь знаешь, о чем мы говорим. Завтра у Наташи день рождения. Она просила придти.

— Когда она пригласила? — взглянул майор на Воронова.

— Сегодня… Вы согласны?

— Не приревнуешь?

— Не приревную. Мы не любим друг друга.

Воронов пятерней откинул назад волосы: ему стало вдруг легко. Как это днем, на работе, у него не хватило смелости пригласить майора к Наташе в гости! Разве обязательно для этого нужно было приходить на квартиру? Хорошо еще, что он сам не напросился в гости! Майор первый предложил, «У меня сегодня вечером уйма свободного времени, приходи», — сказал он,

— Алеша, бери конфеты. Не стесняйся, — предложила Гульчехра.

— Спасибо…

— Бери, бери, чего ты! — поддержал жену Якуб Розыкович.

За последние дни майор привязался к младшему лейтенанту. Ему нравилась горячность молодого офицера. Утром, разговаривая с подполковником Корниловым, Розыков отметил старание Воронова. Начальник отдела, по-видимому, тоже заметил его. «Парень с головой, — согласился он. — Хочешь — займись. Часто из таких выходят Шерлоки Холмсы!»

«Из таких ли? — подумал майор, ан вспомнил, как младший лейтенант растерялся, когда услышал имя подполковника Адылова. Оперативник, что бы ни узнал, должен сохранить спокойствие. Не поймешь этого — не победишь»

— Алеша, когда у вас свадьба? — нарушила молчание Гульчехра. Она думала, что Воронов женится на Наташе.

— У меня? Ну, что вы, — покраснел младший лейтенант.

— Он еще молод, — заметил майор. — Посмотри, ни одной сединки нет… Вот побелеет голова…

— Товарищ майор, — Воронов вдруг нагнулся, зачертил вилкой по дастархану, горячо сказал: — Хорошие вы…

— Ну, это ты переборщил, — громко засмеялся Розыков. Он встал, взъерошил младшему лейтенанту волосы, ушел в другую комнату.

— За Ильхамом, — объяснила Гульчехра, пододвигая Воронову тарелку со сладостями. — Проснулся, проказник. Слышишь, плачет?

Через несколько минут Розыков вернулся с сыном на руках.

Малыш вытаращил черные, круглые глазенки, закрутил головой.

Это развеселило всех.

— Быть отцом — будто крепкое вино пить, — похвастался майор. — Знаешь, — обратился он к младшему лейтенанту, — пришел я вчера домой, взял сына на руки, сказал: «Салам алейкум, углым». Он улыбнулся, ответил: «Салам алейкум, отам», потом спрашивает: «Поймали преступников?» Я так и обмер. «Ну и ну», — думаю и говорю: — «Не поймал, брат», Он успокаивает: «Ничего, не расстраивайся Я, как вырасту, помогу тебе».

Майор долго говорил об Ильхаме.

Гульчехра взволнованно слушала. Ее смуглое, покрытое легким румянцем лицо, светилось; глядя на Ильхама. она смешно, по-детски, оттопыривала губы.

Глава 39 О ЦЕНТАВРЕ И ПРОЧИХ ЗВЕЗДАХ

— Якуб Розыкович, скажите, я бы мог работать в угрозыске?

— Ты хочешь знать правду?

— Да!

— Все зависит от тебя.

— Верно? — Младший лейтенант поднял цветок, валявшийся на дороге, покрутил в руке. — Капитан Исмаилов говорит: главное — талант!

— Не верь!

Впереди показалось железнодорожное полотно. Они свернули на другую сторону улицы. прошли несколько домов, наступавших на линию, остановились у старого дерева.

Воронов посмотрел на небо. Звезды, будто крупицы золота, переливались тихим тусклым светом. Младший лейтенант широко расставил ноги и запустил руки в карманы шаровар. В его глазах, как в зеркале воды, задрожали острые искорки; на губах застыла восторженная улыбка.

— Ты увлекаешься астрономией? — поинтересовался майор.

— Я люблю небо. Это такое зрелище… — Воронов взглянул на Розыкова, очертил рукой в воздухе круг. — Якуб Розыкович, вы можете представить бесконечность Вселенной?

— Могу, — не совсем уверенно ответил майор.

— Не можете, — сказал младший лейтенант. — Понять еще можете, а представить нет. До звезды Центавра курьерский поезд шел бы сорок миллионов лет. Есть миры еще дальше. Свет от туманности Андромеды до Земли летит семьсот пятьдесят тысяч лет. Чудовищно, правда? — Воронов вздохнул. — Нет, Якуб Розыкович, нельзя представить бесконечность Вселенной.