Машка, или Ключи от счастья

— Возвращайся на кровать. Кирилл отодвинься к стене и побыстрее, — приказала она сыну. — Видишь, малец есть хочет.

— Не смотри, — покраснела Машка, прося Тарана.

Татьяна Анатольевна перекривилась.

— Господи, что за родители тебе достались. Тебя состряпали, не стесняясь друг друга. А теперь краска на них напала, — ворчала она.

Кирилл тут же прицыкнул на неё, встав на защиту Маши.

— Мать, прикрути фитиль. Не трогай её.

Почувствовав руки матери и сосок, ребёнок затих. Открыв глаза, подивился на мир обиженными за боль глазёнками и горестно вздохнув, принялся сосать. Воспользовавшись занятостью Маши, Кирилл развернулся, наблюдая за ребёнком. Тот вцепившись ручонкой в её грудь, сосал раздувая щёки сосок. Машкина грудь, какую он не раз ласкал, принадлежала сейчас другому мужичку, и он должен смириться с тем, ведь то его сын. И он вместо Кирилла ласкал её сосок, почмокивая своими губками. Ну что ж, он не ревновал, но завидовал… Его-то Машенька ещё неизвестно когда допустит к себе. О том, что такого не случиться никогда, он думать не хотел.

— Вот заморил червячка, маленький, чуть попозже, пюре с мясом подкормлю и яблочко потру, — поцеловала ручку внука Татьяна Анатольевна. — Иди к бабушке. Не волнуйся Машенька. Он сейчас всё, что надо получает в кровь. На второе кормление тебе не будем беспокоить, подкормим кашами. Бананчика покрошим, да, золотко!?

— Нет, нет, я сама.

— Договорились. Он сегодня проспит ещё весь день. Памперс мы сменили. А ты отдохни, — погладила девушку по голове она. Сегодня ты лучше выглядишь.

Слова про себя пропустила мимо ушей.

— Бедненький весь в ниточках, трубочках, — целовала пальчики ребёнка Маша.

— Ничего заживёт. Зато больше донимать боли не будут. На Кирюшке в детстве живого места не было. Вон, какой мерин вымахал.

— До меня добрались, — хмыкнул тот, играясь с ручкой ребёнка.

— Не спит, хлопает глазами. Кирюш, а глазёнки-то твои. Губки кривит, обидели маленького. Больно сделали мальчику. — Улыбалась внуку Татьяна Анатольевна.

— Просто, чужие кругом, он, не привык, боится. — Поправила кофточку на спинке ребёнка Маша.

— Не знаешь бабули ещё. Будем знакомиться. Это папка твой бяка виноват, обделил нас всех радостью.

— Он не виноват, — прошептала Маша, опустив на грудь голову. — Так получилось.

— Ангельская девочка тебе досталась, — бросила на сына недовольный взгляд мать. — Ты ему Маша ещё крылышки на спину приклей…

— Так, ваш разговор свернул не в то русло, это уже агитация против меня. Дайте, я оденусь, — взбрыкнулся Кирилл. — Машку надо покормить, а то этот хомяк высосет её всю.

Маша, смущаясь, прикрыла грудь детским полотенцем от его глаз. Насосавшись, ребёнок уснул, отпустив сосок.

— Слаб ещё, быстро устаёт, — поцеловала в щёчку, забирая внука, Татьяна Анатольевна. Я ухожу пока. В реанимации под присмотром побудет. А вы позавтракайте.

Приведя себя в порядок, они так и сделали. Приготовив и покормив Машку, Кирилл стоял за спиной моющей у раковины посуду девушки, не зная как приступить к разговору. Обняв и поиграв губами порозовевшим ушком, прошептал:

— Маш, давай без паники. Мне надо уехать совсем не надолго. Куплю упаковку памперсов для малого, а то немного уже осталось. Оставь это, я сам вытру, — отложил он чашки, посадив её сразу побелевшую, к себе на колени, продолжив не лёгкий уговор. — Машенька, я вернусь, постираюсь, себя приведу в нормальный вид, а то заросший хожу, — провёл он её рукой по своему подбородку. — Тебе или малому чего-то привезти?

А она точно не слышит. Смотрит куда-то мимо его головы. Потом очнулась переспросила и отказалась:

— Мне, привезти? Не надо, езжай…

— Маша. Посмотри на меня, — развернул он её к себе. — Я еду только потому, что надо. По делу, понимаешь? Давай твою стирку, заберу с собой. И давай выкладывай, сколько тебе комплектов белья привезти?

— Я сама перестираю, — вцепилась, спрыгнув с колен, она в пакет.

— Машуня, не надо глупить, — обнял он её опять, начав терпеливо забалтывать по новой. — Главное сейчас это Пашка. Ты должна быть около него. Я могу помочь тебе, детка. И потом стирает машинка, я только брошу туда тряпки. Давай своё бельишко, давай, давай, — потянул он пакет на себя.

— Но там штанишки ребёнка перемазанные, моё тоже, — сопротивлялась она ещё.

— С моего сына говнюшками я как-нибудь разберусь. Ты мне тоже не чужая. И посмотри, может, ещё где завалялась стирка? Ты так, мышка, не сказала, что тебе привезти из белья?

— Я Юлю попрошу.

— Малыш, я в трусах и лифчиках твоих разберусь без консультантов. Сам, без посторонних рептилий всё найду. И потом подруга не муж.

— Кирюша, — сдалась она, — я дам тебе ключ от квартиры, малышу захвати…, я тебе список напишу.

— Давай, — обрадовался он, — а тебе?

— Всё то, что перестираешь, привези назад и захвати мне тёплые носки. Ноги мёрзнут. — Не смело попросила она, никак не среагировав на "мужа".

— Ключ у меня имеется. Не ищи. Мне Саша дал. Пиши свой список, пока я оденусь. Постараюсь всё найти, если начну плутать по твоим шкафам, то позвоню. Телефон не бросай куда попало.

Уходя, прижав её к себе, одарил нежным поцелуем сжатые Машкины губы. — Не скучай, мышонок, я быстро. Одна нога тут другая там и наоборот, — улыбнулся он.

Приехав, домой, Кирилл первым делом, закинул стирку в машинку. Потом, оседлав стул, раскалил разговорами до красна телефон объяснениями с группой. Времени катастрофически не хватало, минуты утекали ручейками. Развесив на просушку бельё и приведя себя в порядок, поехал искать Машкин дом. Квартира оказалась огромной, состыкованной и перепланированной из нескольких, когда-то отдельных. Машину комнату нашёл действительно по плакату. Его лицо прикрывал пересохший кленовый листочек, пришпиленный булавкой к его лицу. "Вот чудо, это с листиком она круто придумала, наверное, чтоб не плевать в мою рожу за глупость", — улыбнулся он, приступив к перетряске шкафов. Собирая по списку трусы, лифчики, носки и Пашкины вещички был застигнут домработницей. Бдительная женщина, приняв его за вора, подняла шум. Пока разобрались, поговорили, выпили кофе, ушло время. Только позвонив Саше и получив инструкции в отношении парня, она успокоилась, а, поняв, что это ещё и отец Пашки, обрадовалась. — "Наконец то, у девочки будет всё, как у людей". — Повторяла она, поя его кофе. Пока поговорили ещё и об этом, долетел до себя уже в темноте. Перегладив высохшее бельё и собрав вещи в отдельную сумку для себя с необходимым скарбом, заторопился в путь. В делах и не заметил, как на улицы путая дорожки, спустилась уже ночь. Цепочка машин продвигалась вперёд, выматывая нервы, черепашьим шагом. Вырвавшись из этого плена, проскочив через дворы, перевёл дух:- " Кажется, удалось не влететь в пробку. Что там с Машей?" — нёсся он дальше, стараясь объезжать заторы. По ходу, заскочив в супермаркет, накупил ребёнку смесей, каш, соков, пюре и памперсов, не забыв про продукты для себя и Маши. Заглянув за одно уж в газетный киоск, прихватил Машенции пачку журналов. "Пусть отвлекается, от свалившихся на неё дум". Загрузившись, передохнул, позвонив ей.

— Как ты, детка, Справляешься, Пашку кормила? Молодец, я на пути к тебе. Не скучай, мышонок.

Ошарашенные, таким разворотом событий ребята из группы, звонили без конца, предлагая свою помощь. Кирилл замучился прижиматься к обочине, выхватывая телефон.

— Старик, — гудели они, — вот, как оно вышло. На девочку гнали, а зря. Как ты мог брата за жениха принять, не иначе с газированной воды. Говорили тебе, не запивай ей водку.

— Шутники, я на дороге. Хватит развлекаться.

— Вот балда. И мы тоже козлы в яблочко, называется, попали. Ослепли все, словно куриной слепоты нанюхавшись. Помощь нужна, звони, тормоз. Как она там?

— Как всегда молчит и плачет. Дня через три можете навестить. Надеюсь, это её растормошит немного.

— Мы даже не поверили тебе сначала, думали, прикалываешься.

— Пацан, семимесячный, точняк, что за прикол мне вас разводить. Мать моя рада, не надышится на малыша.

— Забыли тебя спросить. Ты сможешь работать?

— Да.

Если учесть, что он ещё час проторчал в пробках то приехал уже довольно поздно. Машка спала, опять свернувшись калачиком. "Что за кошачья привычка?" — не довольно поморщился он. Как не старался, не шуметь, разбудил. Она села к стене, поджав ноги под себя, кутаясь в расползающийся халатик.