Маска Атрея

— Это кто, пострадавший?

— Да, погибший.

Дебора произнесла это совершенно спокойно, в голове было пусто, слова звучали правильно, но бессмысленно. На мгновение наступила тишина.

— Где именно вы находитесь? — спросила оператор.

— В спальне, — ответила Дебора.

— Я имею в виду адрес.

— Да, конечно. — Дебора снова почувствовала себя беспомощной дурочкой. — Простите. Музей «Друид-хнллз», улица Дирборн, сто сорок три. Дом соединен с музеем. Вы, наверное, бывали в этих местах. Не вы, конечно. Кто-нибудь бывал...

— Угу. Вы могли бы встретить у дверей? Это рядом?

— Вообще-то нет, — ответила Дебора.

— Ладно, — сказала оператор. — И насчет того человека, который звонил. Вы не представляете, кто это?

— Нет.

— Есть в доме безопасное место? Где вы могли бы закрыться и подождать полицию?

— Есть ванная. — Дебора снова ощутила всплеск паники, поняв, как серьезно женщина воспринимает ее таинственного собеседника.

— Можете там запереться? Дверь крепкая?

— Да, но мне придется положить трубку. У меня есть сотовый, можно говорить по нему...

— Да-да, хорошо. Не волнуйтесь.

— Ладно, — ответила она. — Я кладу трубку.

— Главное, не паникуйте.

— Постараюсь.

— Просто идите в ванную и запритесь накрепко, хорошо?

Дебора, кивнув, сказала «да». Положила трубку и присела на край кровати, глядя на дверь ванной. Потом встала, сделала два шага и всмотрелась в тускло освещенное пространство позади книжного шкафа — стараясь не глядеть на пол и распростертое на нем тело, — и в первый раз обвела взглядом поразительную... нет — невозможную... коллекцию.

Глава 8

В застекленных витринах хранятся предметы, не уступающие черепку, который она держала в руках несколько минут назад. Одна из витрин была открыта, и на стеклянной полке бросалось в глаза пустое место. В углу комнаты, в трех футах от светлого прямоугольника в центре, были разбросаны фрагменты керамики — в том числе такие же бирюзовые, как и найденный под кроватью.

Старательно избегая смотреть на тело, Дебора медленно оглядела комнату в ошеломлении, которое только усилилось, когда она осознала, что видит: золотой кубок с двумя вертикальными ручками (вроде бы это называлось «канфар»), четыре декоративных блюда со стилизованными львами и два перстня с печатями, тоже золотые. Еще каменная плита с резным изображением колесницы и возничего (возможно, надгробие), серебряная чаша, украшенная бычьими головами, нитки бус из стекла и полированного камня и снова золото: ожерелья, подвески, диадемы, кольца и булавки — все поразительно изящные и роскошные. Еще три витрины с керамикой — от тонко расписанных геометрическими орнаментами сосудов до изысканных киликов и кувшинов с изображениями воинов и сцен охоты. Последняя витрина была заполнена бронзовыми наконечниками копий, мечами и кинжалами, инкрустированными золотом и драгоценными камнями, узкими и изящными. Если все это настоящее...

Никаких оснований предположить иное, кроме простой логики. Сорок или пятьдесят предметов. Если вещи подлинные, то перед ней — самое большое, самое богатое собрание микенских (или минойских) предметов за пределами Афинского национального археологического музея. Его стоимость невозможно оценить даже приблизительно.

Значит, это фальшивки.

Коллекции такого размера и качества быть не может. Большинство древнегреческих поселений раскопаны или разграблены столетия назад. Все предметы из Микен, Тиринфа, минойских поселений на Крите каталогизированы и задокументированы, фотографии воспроизведены в сотнях книг по искусству и истории. В существование подобной коллекции просто невозможно поверить.

Однако Дебора, приросшая к месту, по-прежнему не в силах сдержать слезы, сразу же поняла, что перед ней не копии известных вещей. Да, она не была знатоком греческих древностей и не могла бы опознать каждый найденный в Микенах горшок, но видела достаточно, чтобы понимать: в комнатке хранится коллекция такая же большая и богатая, как в крупных музеях. Еще она понимала, что здешние экспонаты — другие: достаточно типичные, чтобы определить их как микенские, однако никому не известные. Вот бронзовый кинжал, установленный на изящной подставке из оргстекла с наклоном к зрителю, чтобы было удобнее смотреть. Его украшала инкрустация: золотые и серебряные львы, преследующие оленя. Совершенство. Кинжалу было три с половиной тысячи лет, и Дебора не сомневалась, что ни один ныне живущий серьезный археолог или историк в глаза его не видел.

Ни один серьезный археолог.

Что это значит? Она заставила себя признать страх, который собирался, как битое стекло, в основании живота. «Серьезный» означало «порядочный». Если все эти штуковины настоящие, то они украдены, проданы втайне от археологического сообщества, сохранены и припрятаны только для частного употребления. Она ощутила страх и разочарование, даже слезы перестали течь от внезапной и опустошающей усталости.

— Ричард... — Она вздохнула. — Чем ты занимался?

«И почему ты не рассказал мне?» — подала голос внутренняя обида, которую не хотелось сейчас слушать.

Вспомнился праведный гнев Ричарда — в духе Индианы Джонса: «Это должно быть в музее». Именно. Следовало бы улыбнуться, но пустота в душе превратилась во что-то маленькое и грустное. Дебора снова посмотрела на него, лежащего на полу, бледного и незнакомого, в ярко-красных брызгах и полосах крови.

«Ты был моим другом, моим наставником, моим...»

Она так и не решилась добавить «отцом». То, что он скрывал от нее, было предательством по отношению к ней, к ее ценностям, к тому, что они пытались сделать в музее.

Если только...

Возможно ли, что он купил эту потрясающую коллекцию по каналам черного рынка, чтобы потом выставить в музее? Дебора перевела дух. Последнее время он был расстроен и замкнут, причем в его замкнутости ощущалось что-то выжидательное. Может, Ричард просто припрятал вещи на время всякой юридической волокиты, чтобы позже выставить все собрание в их скромном музее? Какой бы это был удачный ход!

Увы, комната не выглядела временной. Прилив надежды и идеализма захлебнулся. Ричард имел дело с худшими из торговцев краденым, они его и убили. Как еще толковать улики?

Тогда почему же не забрали вещи? Почему не унесли сокровища? Если...

Дебора резко обернулась. Ручка двери в спальню очень медленно, почти бесшумно поворачивалась.

Глава 9

На решение оставалось не больше пары секунд. Дверь медленно приоткрылась, и Дебора нырнула в единственное доступное укрытие — под кровать Ричарда.

На мгновение стало тихо. Дебора лежала на животе, ногами к изголовью кровати, лицом к изножью, всего в паре ярдов от двери. Она затаила дыхание и прислушалась. Никто не врывался, не топал тяжелыми форменными ботинками... Зря она здесь укрылась. Надо было запереться в ванной.

Дебора лежала на полу, растопырив пальцы. Как в детстве. Покрывало было слишком большим и свисало с кровати. С одной стороны, так было надежнее, с другой — не оставалось почти никакой возможности увидеть, что происходит в комнате. Впрочем, слева покрывало сбилось, образовав складку. Дебора медленно повернула голову, чтобы выглянуть в щель.

Ковер, ножка стола, неясное пространство за книжным шкафом. Вытянутая рука Ричарда. Это безумие. Вылезай.

Нет. Ей не понравилось, как осторожно открывалась дверь, как тихо ступали ноги.