Маска безумия (Лепестки и зеркало)

Ждать пришлось недолго: лёгкое дуновение коснулось щеки. Эллина обернулась, но никого не увидела. Разве что смотрел на неё бусинками глаз какой-то зверёк. Приглядевшись, гоэта поняла, это фантом, наскоро сделанный, колеблющийся от ветерка.

Призрачный зверёк подпрыгнул, привлекая внимание, повернулся к ней спиной и исчез.

Эллина вздохнула, спешилась и повела лошадь вглубь леса. Шла и шла, понимая, в её же интересах затеряться в чаще и не попасться никому на глаза.

Деревья сомкнулись над головой; солнечный свет тускнел с каждой минутой. Не было видно ни тропинки, ни просеки, поэтому гоэте и Звёздочке приходилось идти гуськом, друг за другом, борясь с зарослями крапивы, муравейниками, кустарником и буреломом.

Лошадь недовольно фыркала, прижимая уши: то ли чуяла дикого зверя, то ли нечисть. Привязать бы её, не мучить, но велика вероятность, вернувшись, не обнаружить единственного средства передвижения.

Нахмурившись, Эллина решила проверить тепловую карту. И вовремя - на периферии зрения мелькнула подозрительная аура. Гоэта мгновенно вернулась в материальный мир и обнажила флиссу. Вздрогнула, ощутив чей-то пристальный взгляд. Ламия(9). Вот спасибо Малису, завёл неведомо куда! Или он таким образом мстил Брагоньеру? И ей заодно как предательнице. Тёмные - на то и тёмные, что их поведение непредсказуемо. А злопамятность - главная черта. Изменился же у него баланс энергии - изменились и помыслы. Да и вела себя с ним Эллина не слишком приветливо...

Зелёноглазая ламия взмахнула ресницами и поправила длинные золотистые волосы. Сделала шаг и оскалила отнюдь не человеческие зубы. Видимо, почуяла мага.

С женщинами ламии не церемонились, не изображали невинность и кротость, не соблазняли, приглашая на кровавое ложе любви.

– Пошла прочь!
– шикнула Эллина. Рука судорожно сжала рукоять оружия.

Ламия обошла её по дуге, разминая пальцы. Если верить учебникам, эти хрупкие на вид руки легко ломали позвоночник.

Гоэта прижалась спиной к дереву, обезопасив себя хотя бы с одной стороны.

Звёздочка оставалась под ударом, но спрятать лошадь Эллина не могла. Да и ламии предпочитали человечину, а не животную пищу.

Нечисть снова обнажила острые зубы и прошипела:

– Здравствуй, дорогуша!

– Проваливай, мужика себе найди!

Была бы гоэта настоящим магом, сплела бы какое-то боевое заклинание, хотя бы разрывной шар, но, увы, ей приходилось рассчитывать на оружие и иллюзии. И на то, что ламия одна. Одиночки, они редко сбивались в стаи, но всякое случается.

Ламия изготовилась к прыжку, не сводя глаз с шеи жертвы. Нет, она не собиралась её прокусить - всего лишь задушить.

Эллина очертила флиссой дугу, демонстрируя серьёзность намерения обороняться. А свободной рукой торопливо выводила в воздухе руны, творя иллюзию собственного двойника. Ламии не сильны в магии, обмануть их не сложно.

– Развелось всякой дряни!

Шипящий, напоминавший клубок змей, чёрный шар врезался в ламию. Та коротко взвизгнула и рухнула наземь. Вернее, рухнуло то, что от неё осталось: обуглившийся скелет.

В воздухе запахло палёной плотью.

Малис погладил камень на перстне и махнул рукой Эллине:

– Как была неумехой, так и осталась. Хоть бы пару оборонительных заклинаний выучила! Ну, что уставилась? Бросай лошадь и иди сюда.

Гоэта убрала флиссу в ножны и нерешительно шагнула к некроманту.

– Шустрее ногами перебирай!
– поторопил Малис, подхватил её под руку и потащил в самое сердце леса.

Некромант остановился перед, казалось, непроходимыми зарослями и лениво кивнул в их сторону:

– Он там. Четверти часа хватит?

Эллина ответила утвердительно, а потом, не выдержав, задала все интересовавшие её вопросы:

– Ты знал мэтра Варрона? Ты убил актёра? Что ты сделаешь с этим человеком?

– Нет. Нет. И лучше тебе не знать. Удовлетворена? Твоя щепетильность, Линочка, иногда поражает. Кого ты жалеешь? Это просто тварь, которая вернёт долги богам.

– Он же живой!
– воспротивилась его доводам гоэта.

– А ты нет?
– удивлённо хмыкнул некромант, подтолкнув её к кустарнику.
– Рассказывали, тебя тоже живой закопали. Так что давай, топай, взывай к его совести, читай морали, а я пока поищу местечко для ритуала.

Обездвиженный окровавленный торговец лежал на земле. Заслышав голоса, он закричал.

– Пусть его, - равнодушно успокоил Эллину Малис.
– Они все кричат, только никто не слышит.

Гоэта передёрнула плечами и поёжилась. Она знала, что скрывалось за этими словами. Промолчала и остановилась в нескольких шагах от торговца, смотревшего на неё круглыми от ужаса глазами. Несомненно, узнал. И понял, что угодил в руки некроманта.

Эллина обернулась: как и обещал, Малис ушёл. И, похоже, отговорить его не удастся. Тогда лучше убить несчастного: всё человечнее. Некромант, конечно, придёт в ярость... и найдёт другую, невиновную жертву. Круг замкнулся.

Вздохнув, гоэта отбросила чувства, присела на корточки и пристально всмотрелась в глаза торговцу:

– Вы помните меня?

Он судорожно кивнул и взмолился отдать его в руки правосудия.

– Я не знал, что задумал тот господин, клянусь! Он заплатил, велел привести вас в нужное место - только и всего. Я не желал вашей смерти, знал бы, никогда не согласился. Дагором клянусь!

Эллина пожевала губы. Она не верила и верила одновременно.

– Но вы бежали. И наверняка читали "Жизнь Сатии". Если вы такой законопослушный человек, то почему сразу не пошли с повинной в Следственное управление?

Торговец опустил глаза и пробормотал:

– Из-за денег и страха. Я... я не хотел в тюрьму.

– Я тоже не хотела умирать. А вы, похоже, знали, что меня закопают, иначе бы так не перепугались в харчевне. Будто мертвеца увидели.

– Клянусь, я думал, он только попугает! Душой клянусь, госпожа!

Гоэта встала и направилась на поиски Малиса. Он может сколько угодно называть её дурой, но пленника надлежит отдать властям. Если в душе живёт хоть толика сомнения, преступник невиновен. Не стал бы Хаатер посвящать случайного человека в свои планы. И сбежал ведь торговец из Сатии не сразу - значит, не душегуб, а банальный трус.

Эллина жалела, что не успеет добраться до ближайшего гарнизонного поста прежде, чем некромант расправится с жертвой. Даже если она побежит, рискуя разбить колени о бурелом, то всё равно по возвращению застанет труп: дороги минимум полчаса.

– Всё, поговорила?
– Малис нашёлся сам.

Гоэта кивнула и завела разговор о людском правосудии.

– Линочка, не лезь, а? Особенно под руку. А ещё лучше ступай отсюда и помалкивай. Слова любовника вспомни: я не по вашим законам живу. Подарок хочешь? Так и быть, какую-нибудь штучку, чтобы рот закрыла.