Маска Дантеса

– Как вы догадались? – изумился Гривцов. – Ведь Китеж – совершенно другая реконструкция.

– Но все мы люди, – засмеялся Корвин. – Когда происходит крупное политическое убийство или теракт с сотнями жертв, властители первым делом думают, как использовать трагедию для достижения своих целей, срастить чужое несчастие со своими давними планами и планчиками. Лишь в последнюю очередь они задают себе вопрос: почему это произошло… И как помочь пострадавшим. Увы… Увы… Увы…

* * *

Старца Кира арестовали через три часа. Он даже не пытался скрыться. Возможно, надеялся, что под маской старца никто не опознает убийцу. Маску сдернули. Лицо почти не отличалось от маски. Разве что кожа ноздреватая, рыхлая, да волосы свалялись. Когда-то, во время разговора с отцом нынешнего Марка Корвина, старец Кир, тогда еще молодой человек, для конспирации явился в маске. В маске он явился и перед Друзом, разыгрывая Марка Корвина в костюме Калиостро. Быть может, Кир, как юная Мария, страдал карнавальным синдромом. Но только подлинной его маской была маска Дантеса. Кир играл на человеческих страстях, причем страстях отнюдь не низменных, заставляя любовь и чувство чести служить подлости. Заставлял убивать.

* * *

А еще через час Флакк вручил Корвину послание, прибывшее по экпресс-почте, в котором говорилось, что сенат назначает Марка Валерия Корвина-младшего префектом по особо важным делам.

– Не может быть! Неужели они так быстро оценили мои заслуги! – воскликнул Корвин, рассматривая объемную бумагу с золотой голограммой орла наверху. – Ведь отчет о деле Друза еще даже не отослан…

– Никто ничего не оценивал, – мрачно изрек Флакк. – Ты срочно понадобился сенату, только и всего.

– Вот как? И по какому делу я так нужен? – Корвин уселся в кресло, закинул ногу на ногу. Он чувствовал себя хозяином положения.

– На Лации тайная плебейская секта похищает детей патрициев. Исчезли племянник сенатора Фабия и сын Луция Манлия Торквата. И еще десятки детей. Двоих вернули, но… их генетическая память уничтожена. Они сделались плебеями. Найти тех, кто это творит, пока не могут. Если так будет продолжаться, на Лации не останется патрициев.

– Ма фуа! – только и смог выдохнуть Корвин. Весь его кураж тут же испарился. Он выпрямился в кресле и жалобно поглядел на трибуна. – Надеюсь, твой сын…

– Моего Луция охраняют. Но мой младший брат Гай, тот, о котором я тебе говорил, плебей, арестован. Его считают одним из главарей секты.

Корвин стиснул зубы. И так сидел несколько секунд, с нелепой гримасой на лице, перебарывая невыносимую боль.

– Так вот почему тебя отстранили… – сказал он, наконец.

– Да, поэтому. Но теперь мне дали новое поручение. Я должен лично сопровождать тебя на Лаций.

– Да, я понял, что нужен родной планете. Когда мы возвращаемся?

– Немедленно. Еще вопросы есть?

– Конечно. Ты говорил, что твой брат возглавляет радикальную партию. Что же, получается, эта партия превратилась в секту?

Флакк отрицательно покачал головой:

– Нет, все не так. Сенат полагает, что легальная партия служила лишь прикрытием, отвлекающей внимание маской. А секта тем временем готовилась действовать.

– Погоди! Сенат полагает… а ты сам? Сам веришь в виновность брата?

– Я не имею права влиять на тебя, Марк… – холодно отвечал трибун.

– При чем здесь влияние? Ты лучше всех знаешь своего брата. Подумай и ответь беспристрастно, ты думаешь – он действительно стоит во главе секты?

– Во главе? Нет. Но он может быть причастен… ты же знаешь, как далеко в сторону Тартара уводит ненависть.

* * *

Марк не успел закончить разговор с Флакком, как ему сообщили, что прибыл кабинет-министр и попросил личной встречи с Корвином.

Встреча происходила в автономной капсуле, где их никто не мог подслушать. Марк хотел сначала отказаться от разговора с Владимилом, но потом передумал.

– Итак, вы догадались… – Кабинет-министр смотрел с горькой усмешкой на следователя. – Впрочем, могли и не догадываться сами. Раз этот человек вернулся из озерного города, вам стало ясно, что я – самозванец. – Владимил не называл Друза-старшего по имени. Избегал… Опасался… Стыдился… Можно было предположить и первое, и второе, и третье.

– Чего вы хотите? – Будь Корвин всего лишь мальчишкой, он бы выставил этого человека за дверь.

Но опыт патрициев, их мудрость, их ответственность не позволили произнести все те слова, что вертелись на кончике языка. И он не назвал самозванство Владимила подлостью. Он не может разоблачить Владимила. Этим он унизит не только кабинет-министра, но весь Китеж.

– Прежде всего, избежать войны между Лацием и Китежем.

– Похвально. Я полностью за.

– Не я планировал убийство посла…

– Но вы его допустили! – тут Корвин осмелился перебить Владимила. – Вы знали, что “седьмое колено” для вас не представляет опасности. И что оно убьет посла…

– Я не предполагал…

– Предполагали! Вы знали, что газ смертельно опасен для любого из Друзов! – Корвин старался не повышать голос. – Убийство посла Китежа давало отличный повод свалить на озерников чудовищное преступление, и уничтожить озерные города. Разумеется, в том случае, если не будет войны. Озерные города – ваша искупительная жертва. И вы с удовольствием преподнесете ее Лацию.

– Такова политика. Разногласия Лация и Китежа вскоре останутся в прошлом. Мы вновь станем союзниками. Зато Китеж избавится от озерников, от этой тяжкой ноши, груза, что тянет его на дно.

– Лаций все равно обречен в душах китежан. Их любовь кончилась. Кого теперь они выберут в союзники? Неронию? Колесницу?

– Это ненадолго. Лаций в сердце Китежа незаменим.

– Кто еще знает о вашем подлинном происхождении? – спросил Корвин после долгой паузы.

– Никто. Кроме вас и ваших друзей…

– А князь Андрей?

– Нет. Только не он. Андрей Константинович никогда бы не представил Великому князю самозванца, тем более, преступника, изменника. К нему в дом я пришел под фальшивым именем. Пластическая операция уже полностью изменила мое лицо, на десять прошедших у озерников лет нетрудно списать все остальное несходство. В Пятнадцатом городе я много времени общался с Отшельником, и невольно приобрел его манеры, его интонации, его акцент… я даже выучил латынь.

– Кто вам помогал измениться?