Маска красной смерти

Кто мог украсть коробку? Ответ, вроде бы, очевиден – «новенькая медсестра», которую никто из отделения не знал, и которая каким-то загадочным образом оказалась на той площадке, куда медики привели больных. По словам Милочки, она буквально повисла на Спиридонове, а значит, могла спокойно достать коробку и переложить в карман своего халата. В темноте никто не обратил бы внимания на ее оттопыренный халат, как никто не обратил внимания на набитый карман Спиридонова.

Все это отлично, но остается неясным, что же было в коробке, и имеет ли это отношения к нашей кровавой загадке? В конце концов, в коробке могли быть, к примеру, крупные сумы денег, и тогда цель поджога – банальное ограбление.

Более того, я вполне могу допустить, что никакого поджога не было. Кто-то из медиков курил возле корпуса, и деревянная стена вспыхнула от неудачно брошенного окурка. Новенькая медсестра увидела в окно полыхающее пламя, испугалась и выбежала на улицу, и вовсе никого не собиралась грабить. Она просто побежала туда, откуда слышались голоса. А красная коробка с какими-то лекарствами давно лежала в халате Спиридонова, и он просто не стал ее выкладывать, бросившись спасать больных от пожара.

Так имеет отношения коробка к нашей загадке или нет? Если нет, скорее всего, она и впрямь выпала из халата врача, а он в темноте этого не заметил. Возможно, утром он нашел коробку, просто не стал докладывать об этом Милочке. А новенькой медсестрой интересовался потому, что она и впрямь ему понравилась, не зря же так прижималась к нему во время пожара.

В любом случае, Спиридонова нужно срочно расспросить. Если он спокойно покажет нам красную коробку и объяснит, что там хранится, одной загадкой будет меньше.

– А вот странно, что ты заговорил о кровавом поте. – пробился сквозь мои мысли голосок Милочки. – Незадолго до пожара по отделению и впрямь пошла какая-то страшилка. Мол, у некоторых больных вдруг начинает идти носом кровь, а потом кровотечение останавливается, и оказывается, что у них все руки и лицо в крови, причем, даже если они к носу не прикасались! Но Спиридонов тогда очень рассердился на эти разговоры, собрал наших девчонок и предупредил, чтобы мы прекратили болтать глупости. А то он нас быстро всех набавок за ночные смены лишит. А без надбавок мы вообще ничего толком не получим, пожрать не на что будет. Да ладно бы это, но не хочется мне нашего зава злить. Он симпотный… ой… но ты симпатичнее! – заявила она широко улыбающемуся Митяю.

– А все же, было такое? – спокойно переспросил Митяй. – Что кровь из рук у людей шла?

– Да нашим девкам дай только страшилки напридумывать. – небрежно бросила Милочка. – Ничего такого не было. По крайней мере, лично я ничего не видела. Кровь из носа, вроде, шла у кого-то, ну так бывает, от высокой-то температуры. И ясно, что человек начинает лицо вытирать, кровь по лицу и по рукам размазывать. Вот и вся загадка.

– Впервые вижу такую здравомыслящую девушку! – пожалуй, в тоне Митяя натренированное ухо могло бы уловить легкое ехидство, но Милочка поглядела на него с глубокой благодарностью. – Обычно девушки такие наивные, готовы в любую чушь поверить. Вот Лена, например, глубоко уверена, что в городе ходит страшная зараза. И исходит она из вашей больницы.

Я со злостью поглядела на коварного Митяя. Ну с чего ему вдруг вздумалось представлять меня легковерной дурочкой?

– Ой, да смешно же. – прыснула Милочка. – А чего ж мы все тогда живы, ну те, кто там работает?

– Просто ты, Милочка, не по годам умна. – снова подольстился Митяй. – Тебе же, наверное, еще двадцати нет?

На мой взгляд, девице стукнуло никак не меньше двадцати пяти, но она, смущенно потупившись, лишь кивнула в ответ.

– Благодаря тебе я начал лучше думать о девушках. – на редкость убедительно проворковал Митяй. Я пристально поглядела на него. Он шутит, или резко поглупел? Но по широкому румяному лицу Золотухина прочитать его мысли было невозможно.

Милочка разразилась в ответ благодарственной речью, суть которой сводилась к тому, что Митяй – ее кумир с самого детства, и она даже хотела стать журналисткой лишь для того, чтобы как-нибудь с ним встретиться.

– Чего же не стала? – не выдержала я.

– И правильно, что не стала. – подтвердил Митяй. – А если я заболею, мне что, журналистка будет клизмы ставить? Не, решено, женюсь только на медсестре!

Умом я понимала, что мерзкий Митяй по своему обыкновению, хохмит, но ревность все глубже запускала в меня свои острые коготки. Я залпом допила кофе и с вызовом уставилась на неторопливо доедающую мороженное Милочку. Наконец, та покончила с десертом, и тут Митяй снова меня удивил.

– Лена, ты дуй в редакцию, и запиши мне в файл «Эпидемия» все, что мы с тобой тут надумали. А я Милочку до дома провожу.

Кровь бросила мне в лицо, и я начала спорить:

– Мы так не договаривались!

– Лена! – повысил тон Митяй. – Разговорчики в строю! А ну быстро в редакцию!

В его глазах плясали веселые чертики, но чувство юмора покинуло меня, не попрощавшись.

– Тогда я увольняюсь! – чуть не плача, воскликнула я.

– Ладно. – мрачным тоном сказал Митяй. – Беги, дезертируй. Я один своей широкой грудью прегражу дорогу эпидемии. Вот этими своими рабочими, мозолистыми руками я остановлю кровавый понос! – он быстро сделал неприличный жест и тут же продолжил: – И паду смертью храбрых. Прошу считать меня спидоносцем!

Слегка покрасневшая Милочка фыркнула, а я быстро вытерла выступившие на глазах слезы и более-менее спокойно сказала, что еду в редакцию. А Митяй бросился подавать полушубок Милочке.

Глава 5

– Лена, тебя тут наша Бегемотиха искала. – доверительно шепнул мне Денис Солдатов, завотделом политики. Бегемотихой он ласково называл Ольгу Викторовну, своей грацией и впрямь напоминавшую этого крупного зверя.

Сам Денис, изящный франт с короткой бородкой а-ля интеллигент-разночинец, утонченной фигурой и плавными жестами напоминал мне мелкого пушного зверька типа куницы. Они с Бомотовой недолюбливали друг друга. Она презирала его за чуть аффектированную вежливость и некоторое жеманство, а он ее – за грубоватую прямоту.

– Зачем я ей понадобилась? – поинтересовалась я, включая компьютер и пытаясь найти в папке Митяя файл «Эпидемия».

– Не могу знать. Только предполагаю, что не премию вручить хотела. – пожал плечами Денис. – Очень уж нее вид был грозный, совсем как у непримиримого цунами перед наступлением на сушу. О, легка на помине.

Последние слова он прошептал совсем тихо. Ольга Викторовна тяжелой поступью вошла в кабинет, и направилась прямиком ко мне.

– Ленская, в нашей редакции не принято спать до обеда. – громок произнесла она. Денис из-за ее спины подмигнул мне, Дагния Лебедева отвлеклась от компьютера и тоже обернулась в нашу сторону. – В твоем бывшем журнале гламур-тужюр, наверное, вся работа начиналась ночью, а мы должны сдавать газету не позже пяти вечера. Итак, что ты успела за сегодня сделать?

– Но я работаю с Митяем… – растерялась я.

– Золотухин ответит за себя сам. – отрезала замредатора. – Я спрашиваю, что сегодня делала ты.

– Брала интервью. – кратко ответила я.

– С кем же?

– С медсестрой.

– И какую же бомбу ты готовишь из этого интервью? – издевательским тоном произнесла Ольга Викторовна.

– Эпидемия страшной болезни скоро выкосит весь город. – терять мне, похоже, было уже нечего, и я резко осмелела. – Она началась в инфекционке, но теперь вырвалась наружу. Скорее всего, это новое биологическое оружие массового поражения.

– Вот как? – как ни странно, после моего наглого заявления замредакторша притихла. – Ну, тогда пиши. Чтобы через полчаса материал бы в моей рабочей папке.

Она развернулась, тяжело ступая, ушла к себе в кабинет. Денис с сочувствием поглядел на меня, затем сказал:

– Дело твое, но я, как юрист-теоретик, не советовал бы тебе что-то писать без разрешения Митяя. Вот подаст больница на тебя в суд, как выпутываться будешь? И медсестру свою подведешь.

– Почему это подведу? Напишу – известно из достоверного источника, без имени. А ты думаешь, больница будет судиться с газетой?