Маска любви
Шрифт:
— Наслаждаться? — презрительно спросила Катерина. — С чичисбео —мужчиной, который не мужчина? С человеком, который готов целыми днями изрекать банальности и только и делать, что обсуждать, какого цвета лента предпочтительнее или куда приклеить мушку! Да как бы я могла терпеть такую глупость, такое совершеннейшее скудоумие?
— Боюсь, это ваши трудности, — жестко сказал герцог. — Но я должен повернуть яхту, Катерина, и вернуть вас к вашим дедушке и бабушке.
— А я не вернусь! — закричала Катерина. — Как вы не понимаете, что я сбежала,
Ее голос дрогнул.
Затем, посмотрев на суровое и непреклонное лицо герцога, она сняла с шеи свое жемчужное ожерелье, сдернула с пальца кольцо и бриллиантовый браслет с руки и отстегнула брошь, которая скрепляла лиф ее платья.
— Возьмите все и высадите меня в ближайшем порту. Все равно, где… Я сама позабочусь о себе… я найду работу… я согласна делать что угодно, лишь бы не выходить замуж за этого отвратительного старого маркиза.
Герцог с улыбкой посмотрел на сверкающие драгоценности.
— Неужели вы пытаетесь подкупить меня, Катерина? Уверяю вас, я не продаюсь.
Девушка стояла неподвижно, ее страдающие глаза умоляли его без слов.
С минуту герцог смотрел на нее, понимая, как она прекрасна, и невольно вспоминая, какими нежными были ее губы.
Потом сказал тихо, но твердо:
— Мы возвращаемся, Катерина.
Девушка вскрикнула, словно зверек, попавший в капкан, и кинулась к открытой двери, а через пару секунд герцог услышал, как она взбегает по трапу.
В первый момент он удивился, не забыла ли девушка, где находится.
Потом вскочил на ноги и бросился за ней, и уже выбегая на палубу, услышал крик: «Человек за бортом!»
Матросы бежали на ту сторону корабля, откуда Катерина бросилась в море.
Герцог взглянул на ее серебряное платье, колышущееся на волнах, на ее белое и мокрое лицо, ее рот, ловящий воздух, и понял, что девушка не умеет плавать.
Он скинул сюртук и прыгнул в воду. Герцог доплыл до Катерины и успел схватить ее в тот самый момент, когда девушка в третий раз показалась на поверхности и больше не задыхалась, не кашляла, а была почти без сознания.
Поддерживая ее одной рукой, герцог поплыл к кораблю. Матросы спустили веревочную лестницу, и так как Катерина совсем не могла двигаться, боцман принял ее у герцога, и вдвоем они кое-как подняли девушку на палубу.
— Поверните ее лицом вниз, — приказал герцог, перелезая через перила.
Катерина лежала в луже воды, ее золотые волосы разметались по плечам, платье намокло и обвисло.
Герцог встал на колени рядом с ней и увидел, что вода сочится из ее рта, и она снова в сознании.
Подняв девушку на руки, он понес ее вниз по трапу в освобожденную Одеттой каюту.
— Бренди! — бросил герцог идущему следом Хедли, и когда тот побежал выполнять приказ, поставил Катерину на ноги.
«Она похожа, — подумал герцог, — на мокрого щенка, который попал под дождь».
Ее волосы прилипли
к щекам, лицо было бледным, а руки безвольно висели. Девушка моргала, и на концах ее длинных ресниц дрожали капельки воды.Герцог стоял рядом с ней, удерживая ее за плечи, пока Хедли не вбежал в каюту с бокалом бренди в руке.
Герцог взял у него бокал и поднес к Катерининым губам.
— Пейте медленно, — сказал он. Девушка нерешительно сделала глоток и содрогнулась, когда огненная жидкость обожгла ей горло.
— Еще немного! — скомандовал герцог, и Катерина через силу глотнула.
— Я… я сожалею, — выговорила она наконец.
— Сейчас вы снимете эту мокрую одежду, и быстро, — велел герцог. — Потом поедите.
Хедли положил несколько банных полотенец на край кровати и, не дожидаясь приказа, вышел из каюты.
— Вы слышали, что я сказал, Катерина? — спросил герцог. — Бы немедленно переоденетесь. Я не хочу, чтобы вы заболели.
— Почему вы… не дали мне… утонуть? — прошептала девушка. — Я… не боюсь… умереть.
— Ради Бога, не говорите чепухи! — вспылил герцог.
— Если вы… отвезете меня… назад, я… убью себя.
При этих словах Катерина подняла глаза на герцога, и он удивился, откуда в таком маленьком и хрупком создании взялась такая решимость.
Не дождавшись ответа, девушка сказала:
— Я… не шучу!
— Черт побери! — воскликнул герцог. — Любая взбалмошная женщина запросто может довести мужчину до пьянства, и вы не исключение!
— Вы… позволите мне… остаться… с вами? — еле слышно спросила Катерина.
— Мы поговорим об этом, когда вы переоденетесь. А сейчас поторопитесь! Если я чего действительно не люблю, так это нянчиться с больной женщиной.
Девушка все еще смотрела на него, и герцог увидел проблеск надежды в ее тревожных глазах. Было в ней что-то крайне трогательное, и герцог сдался.
— Я не поверну яхту, пока мы не обсудим этот вопрос. Вы это хотите услышать?
Катерина просияла.
— Спасибо… спасибо вам, — прошептала она.
Герцог убрал руку с ее плеч.
— Я ничего не обещаю, но мы поговорим, прежде чем я поверну назад. А пока делайте, что я сказал. Выбирайтесь из этих мокрых юбок.
Глава 4
Катерина медленно вошла в салон и на мгновение остановилась в дверях, глядя на герцога, который ждал ее на диване у стены.
Герцог встал и, когда девушка приблизилась, понял по выражению ее глаз, что она испугана.
Катерина надела одно из выброшенных платьев Одетты — из голубого муслина, с белой кружевной косынкой на плечах по моде, введенной миссис Фитцгерберт, и с широким белым поясом, подчеркивающим тоненькую талию девушки.
Платье было великовато ей, и поэтому она казалась в нем более хрупкой и незрелой, чем в своем собственном платье.
Ее волосы, еще немного влажные от морской воды, блестели словно золотая канитель в солнечных лучах, бьющих в иллюминатор.