Маски времени

— Совершенно верно.

— Очень хорошо, — отозвался я. — Я так и предполагал. И вы поддерживаете это как официальную политику? Но правильно ли противопоставлять массовой вере выдающееся мошенничество?

— Доктор Гафилд, — веско произнес Кетридж, — задача правительства обеспечивать стабильность общества, которым оно руководит. Если это возможно, мы придерживаемся десяти заповедей в подобных делах. Но мы оставляем за собой право противостоять угрозе социальной структуры всеми возможными способами, вплоть до массового уничтожения враждебных сил, что, я надеюсь, вы воспринимаете не просто как выдумку, а как нечто более серьезное. Короче, если мы сможем противопоставить фанатизму апокалипсистов пришельца Вонана, это будет, своего рода, моральный компромисс.

— Кроме того, — добавил Кларик, — мы наверняка не уверены, что он обманщик. Если это не так, то мы, в любом случае, не испытываем злую судьбу.

Я сразу же пожалел о своем легкомыслии. Кларика это явно обидело, за что я не виню его. Он разрабатывал свою политику. Одно за другим, правительства мира решили укротить апокалипсистов, объявив Вонана истинным пришельцем. Соединенные Штаты просто последовали их примеру. Решение принималось выше. Кларик и Кетридж всего лишь выполняли его, и я не собирался оспаривать моральную сторону этого дела. Как сказал Кларик, что такая реакция на Вонана может оказаться не только полезной, но и верной.

Занявшись шипами на своем костюме, Кетридж бросил, не глядя на меня:

— Доктор Гафилд, мы можем понять, что люди академического склада обычно рассматривают моральные аспекты абстрактно, но тем не менее…

— Хорошо, — устало произнес я. — Думаю, что был не прав. Мне следовало контролировать себя. Давайте оставим эту тему. В Соединенные Штаты прибывает Вонан-19, и мы собираемся расстелить перед ним красную ковровую дорожку. Великолепно. Ну… так чего же вы хотите от меня?

— Две вещи, — сказал Кларик. — Во-первых, вы широко известны как крупный специалист в области физики обращения во времени. Мы хотели бы, чтобы вы пояснили нам, насколько теоретически возможно совершить перелет в обратную сторону времени, подобно Вонану, и как этого можно достигнуть.

— Хорошо, — отозвался я, — но я скептик в этом вопросе, потому что пока нам удалось послать в обратную сторону лишь отдельные электроны. При этом они переходили в позитроны — античастицы электронов с противоположным зарядом — и все заканчивалось уничтожением. Я не могу на практике переступить через взаимодействие античастиц при обращении во времени. Так что в случае с Вонаном, мы должны объяснить, как удалось развернуть такую массу, и почему его не затронул процесс уничтожения в случае античастиц, когда…

Кларик вежливо прокашлялся. Я замолчал.

— Простите, но я не совсем понял, — сказал Кларик. — Мы не требуем от вас незамедлительного ответа. Мы бы хотели, чтобы вы изложили свою точку зрения на бумаге, которую вы можете записать в файл в ближайшие сорок восемь часов. Мы обеспечим любую необходимую помощь секретаря. Президенту очень бы хотелось ознакомиться с вашей точкой зрения.

— Хорошо. А что еще?

— Мы хотели бы, чтобы вы вошли в свиту Вонана.

— Я? Зачем?

— Вы широко известны как ученый, имеющий отношение к обращению, ответил Кетридж. — Этого достаточно?

— Кто еще войдет в комиссию?

— Я не могу сообщить имена даже вам, — сказал мне Кларик. — Но могу поклясться, что это люди, по своему научному статусу не уступающие вам.

— Означает ли это, — уточнил я, — что никто из них еще не дал своего согласия, и вы надеетесь собрать их всех?

Кларик снова обиженно посмотрел на меня.

— Простите, — сказал я.

— Мы уверены, что благодаря близкому контакту с пришельцем, вы найдете какие-нибудь пути, чтобы заполучить у него информацию о путешествии во времени. Думаем, что вам как ученому это будет небезынтересно. Тем более, что все это — на благо нации, — без малейшего намека на улыбку провозгласил Кетридж.

— Да. Я постараюсь выкачать из него все возможное по данному вопросу.

— И потом, — добавил Кларик, — почему вы так враждебно относитесь к подобному назначению? Мы выбрали ведущего историка, чтобы узнать схему событий в будущем; психолога, который попытается проверить подлинность истории Вонана; антрополога, который займется вопросами культуры; и так далее. Комиссия одновременно установит законность рекомендаций Вонана и попытается узнать у него все, что может оказаться полезным нам. Это, если он тот, за кого он себя выдает. Я не могу вообразить себе работу, большую по значимости для нации и человечества на сегодняшний день.

Я на мгновение прикрыл глаза. Я чувствовал себя проклятым. Кларик был искренен в своих намерениях, так же как и Кетридж в своей торопливости и суровости. Они в самом деле нуждались во мне. Неужели у меня в самом деле не было своих причин, которые вызвали бы желание заглянуть под маску Вонана? Когда Джек просил меня об этом, он даже не мечтал, что мне это так просто удастся.

Тогда что же меня останавливает?

Я понял что. Я должен буду иметь цело со своей работой. Плюс минутная возможность, что Вонан-19 действительно совершил путешествие во времени. Человеку, который пытается изобрести колесо, не так-то просто понять подробности о машине, передвигающейся со скоростью пятьсот тысяч миль в час. С одной стороны, был я, посвятивший половину жизни своим обращенным электронам, а с другой — Вонан, рассказывающий сказки о возможности путешествия через столетия. В глубине души мне вообще не хотелось думать в нем. Как бы то ни было, Кларик и Кетридж правы — я был подходящим человеком для комиссии.

Я сказал им, что приму участие в этом деле.

Они неистово поблагодарили меня и, похоже, потеряли ко мне всякий интерес, словно не хотели эмоционально растрачиваться на того, кто уже согласился. Кетридж исчез, а Кларик провел меня в какую-то подземную пристройку Белого дома. Маленькие шарики живого света плавали у потолка колебательного контура. Он сказал, что я имею полный доступ к службам секретариата исполнительного комплекса, и показал входы и выходы компьютеров. Он сказал, что я могу сделать все необходимые звонки и требовать любую помощь, чтобы вовремя подготовить бумагу для президента.

— Мы подготовили для вас жилье, — сказал Кларик. — Вы имеете право гулять по парку.

— Я думал, что смогу сегодня вечером вернуться в Калифорнию, чтобы уладить свои дела.

— Это невозможно. Поймите, у нас в распоряжении всего семьдесят два часа до появления Вонана-19. Мы должны их использовать как можно эффективнее.

— Но я только что вернулся после вакансий! — возразил я. — И теперь снова буду отсутствовать. Я должен проинструктировать персонал — я должен сделать распоряжения насчет лаборатории…

— Но, доктор Гафилд, все это можно сделать по телефону. Можете не волноваться по поводу телефонных расходов. Лучше мы на два-три часа посадим вас на линию с Калифорнией, чем допустим, чтобы вы все оставшееся время мотались туда-обратно. Он улыбнулся. Я тоже улыбнулся.

— Договорились? — спросил он.

— Договорились, — согласился я.

Все было ясно как день. Мой выбор был сделан. Я стал частью правительственного проекта, потому не мог совершать независимые действия. За мной оставлялось столько свободы, сколько позволяло правительство, пока все не закончится. Самое страшное, что я не возмущался. И это я-то, который всегда вставал на дыбы при малейшем намеке в ограничении своей свободы. Я, который всегда считал себя человеком неорганизованным и самым свободным ученым в университете. Я позволил надавить на себя без малейшего звука. Полагаю, что это был подсознательный способ отсрочить все неприятные ощущения, которые поджидали меня по возвращении в лабораторию, где я буду снова пытаться разрешить свои неразрешимые вопросы.