Масло на потолке
Шрифт:
Как только мы вышли из казармы, нас опять построили, но уже в «колонну по три» (стандартный способ передвижения личного состава по территории части).
Как оказалось, баня находится непосредственно за казармой! Также оказалось, что баня – это никакая ни баня, а душ, рассчитанный на одновременную помывку тридцати человек (один взвод). Мы оставили вещи на лавках, а сами «бесстрашно» начали вставать под ледяные струи воды. Вода была не просто холодной, а очень холодной! Я пригоршнями черпал воду, льющуюся из душа (стоять под ним было невозможно), и, обмыв тело, намылился Слонёнком. Хотя его мылящие свойства оставляли желать лучшего, но всё равно возникла проблема – мыло нужно было как-то смыть с себя… И в этом деле пригодилось полотенце! Хотя как вы
Оказывается, в душе на стене был расположен рычаг, поворот которого на 90 градусов чудесным образом оживил все рукоятки смесителей с красными отметинами. Разумеется (это сейчас я пишу «разумеется» – на тот момент мне это казалось дикостью), в некоторых «кабинках» (в кавычках, потому что никаких перегородок на самом деле не было) рукоятки тёплой и холодной воды были перепутаны, где-то одна из рукояток не работала, некоторые души, вообще, были неисправны или функционировали в формате непростого выбора: леденющая вода или обжигающий кипяток. Нормальных душевых смесителей (это я выяснил потом) не то чтобы не было совсем, но вероятность, что тебе попадётся рабочая лейка, была сопоставима с вероятностью выигрыша в лотерею. Тем не менее мне удалось перемыться по нормальному, и, окончив помывку, я оделся и на улице встал в уже образовавшейся строй, ожидая остальных.
Мы вернулись в расположение роты, положили вещи на табуреты (и под табуреты, так как места сверху не хватало), и нас опять построили, но на этот раз нам «позволили» надеть брюки.
Один солдат, а может их было двое, вёл наш строй куда-то вглубь чащи. Мне показалось это странным, но я не придал этому большого значения, наслаждаясь летним днём, зеленью вокруг и «двигательной активностью», которой мне так не хватало в поезде.
Мы приблизились к какому-то строению. Оно было одноэтажным, выглядело ветхим и заброшенным, но, как оказалось, в нём функционировала санчасть (медицинский пункт).
В течении некоторого времени мы стояли у дверей медпункта, ожидая распоряжения «свыше». Во время ожидания выяснилось, что сопровождающий нас солдат из Барнаула, то есть наш земляк. Землячество в армии много значит и является гарантией хорошего отношения к тебе со стороны сослуживцев-земляков. Земляк (это был крепкий парень под метр девяносто) что-то нам рассказывал, но из его монолога я помню лишь одну фразу: «Как мы вас ждали! Замучились всё таскать тут и в наряды каждый день ходить!».
Спустя полчаса мы оказались в санчасти на очередном медицинском обследовании. Здание внутри выглядело таким же ветхим, как и снаружи: побеленные потолки, покрашенные стены, прохлада и полумрак (как и положено таким местам).
В ходе обследования у меня был выявлен недостаток веса, поэтому мне назначили усиленное питание (лишний талончик в столовой, по которому полагалось дополнительное молоко и другие бонусы).
Прошедшие комиссию выходили на улицу и ждали остальных. Я же, в силу врожденного любопытства, начал исследовать место, обходя здание санчасти вокруг (позади «храма змеиной чаши» среди деревьев виднелся просвет, который безудержно меня манил).
Пробравшись сквозь кусты и заросли травы (заброшенной была не только сама санчасть, но и территория вокруг неё), я оказался на крутом берегу какой-то реки! Это стало воистину восхитительным открытием! Воинская часть мне всё больше и больше начинала нравиться!
Название реки я узнал потом. Оказалось, это была Волга. Однако, некоторые полагали, что это Ока (весь личный состав части только-только был передислоцирован из села Прятское Хабаровского края и плохо разбирался на новой местности).
После возвращения в расположение мы в очередной раз были построены сначала на этаже, а затем перед казармой (мы опять вышли на пленэр/ en plein air/ на открытый воздух по-французски). Форма одежды на нас была номер четыре (китель, брюки, кепка, берцы, трусы, майка, носки), а направлялись
мы в столовую.Столовая, как оказалось, располагается в непосредственной близости от нашей казармы и представляла собой двухэтажное здание с большим крыльцом, на которое нужно было подниматься по ступенькам. Сам обеденный зал располагался на втором этаже, и, как мне показалось на тот момент, он был огромен.
Нас подвели к линии раздачи. Мы выстроились в очередь и получили своё первое, второе, салат, какой-то напиток и хлеб. Затем, сев за четырехместные квадратные столы, мы поужинали.
Как прошёл остаток первого дня, я точно не помню, но, думаю, нас несколько раз строили, производили переклички и что-то рассказывали (разъясняли правила поведения или знакомили с распорядком дня). Также вечером выяснилось, что мы находимся в так называемой «роте молодого пополнения», и вскоре нас распределят по учебным ротам.
Команда «Отбой» прозвучала в 22:00. Я лежал на нижним ярусе кровати и всё никак не мог уснуть. Сквозняки поезда и экстраконтрастный душ сделали своё дело – я чувствовал недомогание. Лицо было в холодном поту, меня тряс озноб, а голова раскалывалась. Также мне хотелось посетить туалетную комнату, но нам запретили любые передвижения до утра (я по наивности полагал, что прогулка до уборной будет нелегальной). В какой-то момент я всё же уснул, а разбудил меня крик дневального: «Рота, подъём!».
Во второй день мы проходили психологические тесты (их проводила женщина-психолог в гражданской одежде), нам выдали кокарды (значки для кепки) и петличные эмблемы (для лацканов кителя), я понял, что отличить старослужащего от новобранца можно по наличию наручных часов (на тот момент я знал всего четверых старослужащих: Красавчика, Земляка, Великана и Казаха), мы узнали, кто наш главный враг (ЖАЖДА), посидели на табуретках на центральном проходе (он делит казарму пополам по длинной стороне) и постояли там же пару часов. Кстати, утром, сидя на табурете, я выяснил, что ремень хоть и положено затягивать туго-натуго, но прежде этого следует посетить уборную. У меня так сильно скрутило живот, что пришлось отпрашиваться (с оглашением причин моего дискомфорта во всеуслышание – я стоял далеко и мне пришлось чуть ли не криком кричать о своём затруднительном положении) у Земляка прям во время отбытия роты из казармы. Все стояли и ждали меня (я был очень польщен или, быть может, смущен).
Что касается ЖАЖДЫ, её причиной являлось то, что вода была только в кранах в умывальнике, а мы постоянно стояли (изредка сидели) на взлётке (неофициальное название центрального прохода). Конечно, в столовой утром мы выпили по кружке кофе и по пачке молока объёмом двести миллилитров, в обед компот и суп, а на ужин нас ждал чай, но этого катастрофически не хватало. У меня во рту всегда было ужасно пересушено, и это мешало нормально говорить. Однажды, когда мы в очередной раз стояли (нас то и дело строили без объяснения цели и продолжительности построения), кто-то пустил по шеренге пятилитровую бутылку воды, и все по очереди жадно из неё пили. Вообще, нам строго-настрого запретили пить из кранов, так как вода «грязная», сулящая нам расстройства желудков. Однако, это тот случай, когда потенциальное расстройство желудка выглядит более предпочтительным, нежели реальная смерть от обезвоживания.
Одного солдата куда-то забрали (у него было радиотехническое образование), а вечером нас всех выстроили перед казармой. Чьи-то фамилии называли, и эти люди вставали отдельно (вскоре их куда-то увели). Затем к нам подошёл какой-то офицер. Он стал тыкать на некоторых из оставшихся в нашем строю ребят, и они тоже становились в отдельную колонну. Потом офицер спросил: «Кто хочет ко мне?». Он не уточнял куда именно приглашает и зачем, поэтому никто не отзывался.
Я видел, что остался один в строю из барнаульской команды, и это сильно меня волновало. Я хотел, но не мог откликнуться на зов офицера, то ли из-за своей скромности, то ли из-за гордости. Слишком уж вся эта ситуация напоминала процесс покупки рабов или крепостных крестьян…