Мастер белого шума

Я и не собирался. У меня было важное мероприятие: проникновение в Академию.

***

Почти все лето, когда я поднимался в Верхний, то изучал и подступы к Академии, огороженной, как крепость. Целый городок располагался на Серых горах километрах в десяти от кварталов аристократических особняков, за магически защищенными стенами с несколькими проходными, снабженными вертушками. Вход только по студенческим и служебным пропускам. И магические датчики на каждом шагу.

Я знал: легко не будет. Но тут впервые задумался о цене за риск.

Вырваться на свободу, а потом самому же ступить в ловушку... Не просто ступить, а из шкуры вывернуться, но залезть в западню, в которую не пускают... ну не дурак?

Но мне было почти пятнадцать лет и море по колено. Раз решил залезть, значит, залезу. Анти-маг я или нет?

И о родителях думал все чаще. Они мне в то время каждую ночь снились. И просыпался я со зверской тоской в душе.

Проблема решилась сама собой. В предпоследний день лета в Академии был объявлен 'День открытых дверей'. Возвращались с каникул студенты и объявлялись вступительные конкурсы для абитуриентов. Поступающие приезжали с родителями, братьями и сестрами, и лучшего дня для для того, чтобы попасть внутрь, пришлось бы ждать еще год.

Предупрежденный заранее объявлением в газете 'Новости столицы', я приоделся и отправился к студенческому городку зайцем на омнибусе, чтобы парадные ботинки не мять.

Плечо мне оттягивал рюкзак со всем необходимым на первое время: сухой паек, старая одежонка, связка отмычек, моток сверхпрочной веревки, пилки, кусачки, пачка тетрадей, грифели, спиртовка с капсулами, кастет и прочая жизненно необходимая дребедень для нелегального обучения в высшей школе магии.

Почти все сбережения угрохал на экипировку.

Картина в Академии порадовала: большие, вечно закрытые парадные ворота, украшенные в тот день всякой розово-огненной ерундой, распахнуты. Внутрь вползает лента желающих прикоснуться к магическим тайнам и бесплатным бутербродам, воздух сдержанно гудит разговорами.

Хороший фон, если бы еще не прерывался магическими усилителями голосов.

Пока я толкался среди поступающих, жадно глазея на магов и запоминая расположение зданий, эти усилители так меня достали, что я и сам не заметил, как заткнул их. Обнаружил случившееся по поднявшемуся вдруг гвалту, в котором утонули голоса магистров, и испугался.

Обошлось.

Дар я приструнил. Маги посуетились и все свои цацки восстановили или другие приволокли.

Но висевший в воздухе торжественный настрой сменился на какой-то нехороший, тяжелый. Точно такой, — вспомнил я, — ощущался в допросной, когда меня армейцы взяли. Магистры окидывали площадь настороженными взглядами, в толпе прибавилось людей с военной выправкой, особенно много их кучковалось у парадных ворот.

Мне бы тогда исхитриться и уйти, дураку, но я остался. Слишком долго ждал этого дня и готовился. Жалко стало мечты, потерянного времени и денег. И вместо бегства я с толпой абитуриентов и сопровождающих просочился в главное здание, хотя все нутро вопило и упиралось.

На экскурсию нас повел сам ректор — мужик лет под пятьдесят, с легкой сединой на висках. Мантия у него была шикарная — черная как смоль, ни отблеска на сгибах ткани, словно в бездну смотришь. От родителей я знал, что ректор был черным магом, а имя забыл, но он сам напомнил, когда приветственную речь толкал.

Нико Дамис. Благороднейшая внешность, высокий лоб мудреца, проникновенные карие глаза и рваный рубец на скуле, как от когтя демона. Я еще тогда, помнится, подумал, что мой искусственный шрам выглядит в точности таким же.

Вот там, в огромном холле с магической подсветкой колонн и стен, усиленной зеркалами, ректор первым делом подвел нас к стене с портретами выпускников Академии. Пока он рассказывал, фигуры в полный рост выступали из гладкой поверхности камня, на миг повисали в воздухе и исчезали.

Сначала шли почти все с траурными рамками — основатели, их ближайшие последователи. Потом — знаменитые или внесшие тихий, но ощутимый вклад в магические науки. И вот, когда в глазах у меня уже зарябило, прозвучала до боли знакомая фамилия. Моя. И я впервые увидел своего деда по отцу. Ничего такой, статный и властный. Орлиный взгляд, бакенбарды, костюм академика. И без рамки. Жив, значит. Интересно, почему папа-мама о нем никогда не вспоминали?

Когда пошли современники, публика совсем оживилась: узнавала родственников. Я отвлекся, услышав за спиной громкий юношеский басок, заглушивший даже ректора:

— Мам, а ты тут на себя не похожа!

Я глянул через плечо, чтобы сравнить. Действительно, высокая блондинка выглядела куда лучше своего портрета, особенно, ее пышная грудь в декольте. А когда я отвернулся, в стене угасали лица моих отца и матери. Живые, улыбающиеся лица.

Меня спасло то, что я их поздно увидел. Траурная окантовка уже таяла и почти слилась с цветом стены, не сразу дошло. А когда понял, дыхание перехватило.

Ректор сделал паузу, так внимательно оглядывая лица будущих магов, что сомнений не осталось: этот унылый исторический экскурс затеян только ради одного — искали меня. То ли насторожились после моего промаха на площади, то ли уже давно ждали, что я сунусь в Академию.

Напрасно я думал, что никому в голову не придет меня тут искать.

Может, и датчики в зале стоят какие-нибудь хитрые, регистрирующие сердцебиение, например. Если так, то моя новая внешность перестанет быть секретом, как только записи проверят.

Пауза затягивалась, ничего не происходило, люди начали переговариваться громче, и я, кое-как состряпав скучающую морду, уже подумал, что мне кранты, и на выходе нас будут выпускать по одному, тщательно проверяя. А у меня в рюкзаке кастет и весь воровской арсенал, даже маленькая дрель со сверлами.

Опять обошлось.

К ректору подошел какой-то серенький человечек, что-то шепнул, и Нико Дамис, натянуто улыбнувшись, объявил начало экзаменов и пригласил всех на испытательные площадки. Абитуриентов стали разбивать по группам. Я с намерением тихонько смыться примкнул к тем, чьи испытания объявили на открытом воздухе.

Тут дар взбрыкнул, и тихонько не получилось.

Не мудрено. Я был на грани паники. И так расстроен, что совсем крыша поехала. Дар рвался из сердца, или откуда там еще. И, как оказалось, на выходе из фойе размагичил все, до чего мог дотянуться одним импульсом. И датчики, и Стену Памяти.

И людей.

В общем, ни у кого из полутора сотен поступавших не оказалось магического дара на момент испытаний. И если бы ограничилось только ими! Оглушило всех, кто оказался поблизости. И ректора с магистрами, само собой. Когда это до них дошло, паника стала всеобщей.