Мастер боя (Мое имя - Воин)

– Господа! Разрешите нарушить ваше уединение, – раздался сверху со ступенек знакомый раскатистый баритон.

Вилен Владимирович Слуцкий собственной персоной стоял между колонн под руку с дочерью. За сегодняшний вечер Петр с генералом общался неоднократно, правда, лишь в официальной обстановке. Тот жал ему руку, надевал венок победителя, вручал призы и конверт с премиальными. А сейчас Слуцкий удостоил их частным общением.

– Виват, герои! – звонко пропела «чужестранка» Ксения и приветственно взмахнула рукой с зажатым в ней фужером.

Петр и Леон, здороваясь, вежливо опустили головы. У Петра это вышло плавно, зато Леон чисто по-военному кинул вниз подбородок. Выправка строевого офицера давала о себе знать. Ксения в ответ лихо вскинула свободную левую руку под несуществующий козырек.

– Вольно, господа, – скомандовала она.

– Я вижу, вам не слишком по душе суета нашего вечера? – поинтересовался Слуцкий, не обращая внимания на игривое настроение дочери.

– Да нет, – пожал плечами Петр. – Все хорошо…

– Не придавайте всему этому большого значения, – улыбнулся отставной генерал. – Для основной массы гостей вы всего лишь повод для очередного светского приема и совершенно им безразличны. Более того, честно признаюсь, и я, как хозяин, этим людям не очень интересен и являюсь эдакой чисто технической фигурой, всего лишь организатором очередной…

– Тусовки, – перебила его Ксения, выбросив вперед пальцы в рокеровской «козе». Неожиданно она запела чуть хрипловатым голосом в рэповском стиле: – «Ты и я, мы не станем слушать мудрых дебилов. Ночь наша – и никаких Че Гевара. Мы звезды Центавра, мы осколки упавшего мира. Наш паровоз устал, наш пара… пара…»

– Ксения, что за эскапады? Гости могут подумать, что ты легкомысленная особа, – мягко сказал Слуцкий.

– Мы так вовсе не думаем, – за двоих вежливо ответил Леон.

Петр, однако, не придерживался столь категоричного мнения. Детская открытость за гранью фамильярности ему не совсем импонировали.

– Да надоели эти… – досадливо кивнула женщина в сторону гостей. – Одни и те же, одно и то же… Тоска зеленая! Все эти приемы, рауты, презентации… Те, что женского обличья, брюликами да телесами трясут, а те, которые в штанах, – все вопросы решают. Ни мужиков, ни баб нормальных, сплошь депутаты и министры, олигархи и политики, да еще звезды, звездочки, звездюльки…

– Ксения! – с показной сердитостью остановил дочь Слуцкий. – Мне кажется, ты переходишь рамки приличия.

– Ой, папа, ничего я не перехожу. Не притворяйся, что ты думаешь иначе обо всех этих… – наморщила носик Ксения.

– Мне трудно возразить тебе, ты это знаешь. Но уж позволь самому решать, что думать.

– А мне – что говорить! – упрямо вздернула подбородок женщина. – Я уважаю тех, кого хочу уважать. И желаю общаться с теми, кто этого достоин.

По лицу Слуцкого пробежала жесткая тень, однако мгновенно исчезла. Отставной генерал на секунду задумался и поднял вверх указательный палец, словно призывая присутствующих к вниманию. С трудом припоминая слова, Вилен Владимирович медленно, почти по слогам, процитировал:

– «Что за… комиссия, создатель, быть… взрослой дочери отцом», – и сокрушенно покачал головой. – Прав был Пушкин.

– Папа, ты прелесть! – улыбнувшись, воскликнула Ксения и, привстав на цыпочки, поцеловала отца в щеку. – Тем более что это Грибоедов.

– Господа, когда у вас будут взрослые дочери, никогда не спорьте с ними, – со вздохом констатировал Слуцкий. – Бесполезно. Во-первых, их не переспоришь; во-вторых, вы видели: один поцелуй – и самые твердые принципы летят в тартарары.

– Там им и место, вашим принципам, – подтвердила Ксения и капризно надула губы. – И вообще я хочу танцевать.

Она вытянула руку в сторону пар, медленно кружащихся под музыку струнного квартета.

– Господа, извините, что я отрываю вас от заслуженного отдыха, но у меня к вам есть небольшое дело, – уже сухо и деловито сказал Слуцкий. – Я попрошу вас обоих быть завтра к двенадцати тридцати в моем офисе. Нам надо вместе обсудить некоторые вопросы дальнейшего бытия.

Безмолвствовавшие до этого Петр и Леон не нарушили молчания и сейчас. Они почти одновременно склонили головы, подтверждая, что приглашение приняли. Петр припомнил, что перед боем Слуцкий назначил аудиенцию Бурлакову ровно на двенадцать. О встрече с Леоном и Петром генерал тогда и не заикнулся. Можно сделать нехитрый вывод, что он ждал результата боя. И, проиграй Петр, приглашения могло и не быть. Или все же пригласил бы? А Бурнашу он назначил встречу при любом раскладе. Что из этого следует? Гадать не стоило. До назначенного генералом времени аудиенции оставалось уже менее половины суток.

– Тогда, с вашего разрешения, я откланяюсь, – получив согласие Петра и Леона, кивнул Слуцкий. – Присоединюсь, как верно подметила моя дочь, к тем, кто в штанах и решает вопросы. Ксения, ты со мной?

– Без вашего разрешения, я останусь, – твердо ответила женщина. – Поскучаю с теми, кому так же скучно на этом наискукотичном мероприятии. Фу, слово-то какое придумала: меро… приятие. К нам принимают меры!

Слуцкий громко вздохнул, укоризненно глядя на дочь, и, ничего не ответив, зашагал к гостям.

– Ну, господа, как вы собираетесь развлекать даму? – капризным голосом вопросила Ксения.

Петр и Леон растерянно переглянулись. Вообще-то они никак не собирались развлекать никаких дам, включая присутствующую.

– Не пугайтесь, – звонко засмеялась женщина, глядя на их озадаченные физиономии. – Я пошутила. Давайте лучше я сама вас развлеку. Хотите, познакомлю с нашими гостями? Нет, не лично, а на расстоянии. Поведаю вам об их достоинствах и пороках. Последние, кстати, преобладают вне зависимости от статуса, должности и нажитого капитала. Не хотите? И это правильно. Я вам больше скажу – это скучно.

Петр и Леон были молчаливо согласны с последним замечанием. Более того, они не нуждались в том, чтобы их развлекали, вполне удовлетворяясь ролями посторонних наблюдателей.

– Ну и как же прикажете вас веселить, господа? – лукаво посмотрела на Петра и Леона «чужестранка». – Вином, как и полагается спортсменам, вы не увлекаетесь, гости неинтересны. Остается одно – танцы. Так кто из достопочтенных кабальеро пригласит даму на танец?

Леон как-то ненароком и естественно переступил и оказался за плечом Петра. Тому отступать было некуда. Он пробормотал что-то похожее на приглашение. Честно говоря, Петр не был до конца уверен в том, что он умеет танцевать, однако сознание совсем не противилось этому. Возможно, в прошлой жизни ему приходилось заниматься подобным. Ксения склонила голову в знак согласия и небрежно махнула пробегавшему мимо официанту. Поставив фужер на поднос и подождав, пока он сделает то же самое, она взяла Петра под руку, и они пошагали к танцующим парам.

Как раз в это время закончилась очередная мелодия, и квартет заиграл новую. И она была очень знакомой. Петр напрягся, пытаясь вытащить из дальних уголков мозга знание этого гениального в своей простоте произведения. Ксения удивленно взглянула на него. Она почувствовала, как рука ее спутника словно окаменела.

Петр и Ксения влились в медленно кружащиеся на площадке перед входом в особняк пары. Он автоматически вел женщину в танце и не ощущал этого. Петр ожесточенно пытался вспомнить, что это за мелодия. Он знал ее, и она накладывалась на что-то в прошлой жизни, поэтому и не раскрывалась. Квартет играл негромко и ровно, практически не акцентируя. Пройдя тему по кругу, инструменты стали играть чуть тише, создавая фон солирующей скрипке. Три первые нисходящие ноты занозой засели в мозгу Петра. Именно в них таилась отгадка. Скрипка завершила плачущую партию и передала эстафету виолончели.