Мастер-Девил

— А вот это очень интересно. Эрик, мне нужна еще одна услуга.

— Да, — парень отбросил всю веселость и внимательно посмотрел на меня.

— Нужно собрать всю информацию по Кристине Лестер. Я сильно подозреваю, что она замешана во всем этом дерьме.

— Что? — Мэтт даже подскочил на своем стуле.

— Да. А, ты же не в курсе. Помнишь, в тот день нас остановила Кристина? Ты еще ушел, оставив меня с ней наедине. Так вот, эта сука сказала мне, что Эрика трахается за моей спиной с Стивеном. Ну, и когда я увидел всю эту красочную картину…

Я замолчал, опуская голову, когда воспоминания нахлынули на меня.

— Я убью ее! — подорвался со своего места Мэтт. Мы с Роем с трудом поймали и усадили его.

— Она, естественно, отпирается, но я уверен, что Кристина определенно в курсе событий, если не сама все это подстроила. Поэтому мне нужны доказательства, — я перевел взгляд на Роя.

— Хорошо, — серьезно кивнул он. — Я ничего не обещаю, но постараюсь.

— Спасибо, Рой, — поблагодарил я. — Я буду у тебя в долгу.

— Не надо, — отказался он. — Мне нравится твоя девушка, Кейн. Я делаю все ради нее.

Моя девушка. Сердце сжалось, я помрачнел и отвернулся. Смогу ли я назвать Эрику своей девушкой? Черт, я уже не верил в это.

Рой, заметив перемену моего настроения, распрощался, и мы остались наедине с Мэттом. Тот, к моему удивлению, никак не прокомментировал мое поведение, вместо этого открывая еще одну банку и протягивая мне. Мы провели весь вечер, наливаясь пивом и глядя футбол, хотя впоследствии я не мог сказать, кто именно играл, не говоря уже о счете. В половине двенадцатого пришла Синтия и выгнала меня, обозвав „бездушным алкоголиком“. Я не стал спорить и ушел.

Утром я опять исчез из квартиры до того, как встала Эрика. Бессонная ночь дала о себе знать, и, глядя утром в зеркало, я не узнавал себя — красные воспаленные глаза, синяки под ними красоты мне не добавляли.

Эрика в школе никак не отреагировала на это. Она просто не заметила меня, села, не поздоровавшись, и максимально далеко отодвинулась от меня. Я ни в чем не обвинял ее. На ее месте я и сам бы возненавидел себя. Даже когда она на химии капнула на мой пиджак кислоту, безвозвратно испортив его, я ничего не сказал. Она вполне могла бы вылить на меня весь пузырек, и я не стал бы возражать.

* * *

На ланч я не пошел, просто-напросто не мог больше выносить очевидной неприязни Эрики. Я видел, что ей плохо, плохо рядом со мной, что она не хочет даже смотреть на меня, но в то же время мне только хотелось быть рядом с ней. Я чувствовал, что могу взорваться от переизбытка эмоций внутри меня, и мне просто необходимо было на время отвлечься. Я знал очень хороший способ, но он требовал полного отсутствия свидетелей.

Вообще с территории школы уходить запрещалось, но любой старшекурсник знал как минимум три способа, как выскользнуть за высокую ограду в город. Я не был исключением и уже через десять минут после того, как принял решение сбежать с уроков, стоял у гаража, который арендовал на чужое имя.

Я знал, что многие мои одноклассники имеют дорогие комфортные машины, напичканные дорогостоящей электроникой, с системой навигации, кожаным салоном и мини-баром. Я презирал подобную роскошь и перед приездом в эту школу обзавелся совсем другим транспортным средством.

В гараже меня ждал мой байк. Черный, чуть запыленный, потому что у меня давно не было возможности хотя бы протереть его, он терпеливо ждал моего появления. Я купил его, не раздумывая, как только у меня появилась возможность распоряжаться собственными деньгами. Подозреваю, что отец знал о нем, но ничего не сказал, то ли справедливо считая, что это мое дело, то ли просто не обратив на это внимания.

Мокрый асфальт черной лентой летел мне навстречу, влажный воздух бил в щиток моего шлема, в наушниках орала Металлика, „Непрощенный“.

Все, что я чувствовал, все, что я знал, Я никогда не пытался афишировать. Никогда не видел и не мог видеть того, Что могло бы произойти. Вечно замкнут, Никогда не был сам собой. Вот почему я прозван непрощенным. Они посвящают свои жизни тому, Что бы хоть как-то отличаться. А он пытается угодить им всем. Но это лишь ожесточает его. Вся его жизнь — одно и то же. Он борется постоянно. И в этой борьбе ему не победить. Уставший человек, не видевший внимания. К сожалению, Этот старик — я. Вы вешали ярлыки на меня, а я на вас. И вы для меня — непрощенные.

Мне нравилось ощущение скорости, не спрятанной под капотом, а открытой, явной, вырывающейся наружу по одному движению руки. Я понимал, почему байк называют „железным конем“. Чувство, которое возникало, когда я ощущал под собой сто двадцать пять лошадиных сил, то слияние в единое целое с мощной машиной, вызывало эйфорию лучше любого наркотика.

Я свернул на лесную тропинку и сильно сбавил скорость. Еще несколько сотен метров по обледенелой черной земле, усыпанной опавшей полусгнившей листвой — и я на месте.

Я обнаружил это место случайно во время вылазки, подобной сегодняшней, когда мне просто требовалось побыть одному и привести нервы в порядок. Оно отлично подходило для моих нужд — открытая поляна метров двадцать в диаметре, вдали от города и вообще от любого жилья, чтобы никто случайно не услышал, чем я тут занимаюсь.

Я прикрепил к дереву мишень и отошел на десять шагов, собираясь потренироваться в стрельбе из пневматики. У меня с собой было и огнестрельное оружие, но мне не хотелось лишних проблем с поиском патронов. Для пневматики же пули продавались свободно, а мне нужно было просто потренироваться, выбросив из головы все проблемы. Ничего лучше стрельбы я придумать не смог.

Заняв привычную стойку, я постарался сосредоточиться, задержал дыхание и выстрелил. Еще хуже, чем я предполагал. Пуля даже не попала в бумагу, на которой была нарисована мишень. Я вздохнул, встряхнул рукой, в которой был сжат пистолет, и опять встал в стойку, выбрасывая из головы все посторонние мысли, не касающиеся выстрела. Этим и была хороша стрельба — для достижения хорошего результата надо отвлечься от всего, что может тебе помешать.

Следующий выстрел был уже лучше. Я стрелял до тех пор, пока не был полностью удовлетворен результатом — пули ложились, по крайней мере, рядом с десяткой — и решил, что теперь могу вернуться домой, не боясь при этом окончательно разрушить и так хрупкие отношения с Эрикой, тем более что начинало темнеть.

Дома ее не было. Я встревожился, но не стал поднимать панику. Она — самостоятельный взрослый человек, в конце концов, может быть, пошла с Кэтрин за платьем для бала. А меня ждала муторная домашняя работа — эссе по „Саге о Форсайтах“. Один вид двух толстых томов, описывающих жизнь в викторианской Англии, наводил скуку, поскольку для написания сочинения их надо было как минимум пролистать. Пока я по-быстрому перекусывал на кухне, в голову пришла гениальная идея — поискать в Интернете краткое содержание. Готовыми рефератами я не пользовался принципиально.