Мастер Гравитации 3

— Благодарю за тёплые слова, но по нашим традициям до замужества сестра танцует только с членами своей семьи, — спокойно ответил Карл, взяв Вику за руку и ведя её в центр зала.

— Что ж, пойду тогда поем и напьюсь, как следует. Во всяком случае, несмотря на странные традиции, здесь готовят просто шикарно.

В беседке на заднем дворе

Временем позже

Виктория, вернувшись домой после продолжительного пребывания за границей, только теперь в полной мере осознала, насколько сильно она скучала по родным местам. Улицы её детства, казалось, приветствовали её знакомым скрипом мостовой и шепотом ветра в кронах старых деревьев. Но больше всего ей не хватало семьи.

Узнав, что родители отсутствуют, Виктория ощутила горечь разочарования: ей так хотелось познакомить их со своими друзьями, поделиться новыми историями и услышать мудрые советы.

Она сидела в резной беседке на заднем дворе, оплетённой виноградной лозой, попивая ароматный чай из тонкого фарфора. Лёгкий ветерок играл с прядями её светлых волос, спадавших на плечи. Рядом с ней расположилась Маша, нежно обмахивающаяся веером. Её щеки были румяными от нескончаемых танцев на балу. Сейчас она была рада, что они решили выйти с Викой немного освежиться на улице, ведь это давало возможность для более личного разговора.

— Знаешь, Вик, — начала Маша, лукаво улыбаясь и покручивая ложечку в чашке, — а Добрыня на тебя действительно странно смотрит.

Виктория почувствовала, как кровь приливает к щекам, и попыталась скрыть смущение за чашкой.

— Маша, ну что ты такое говоришь, — сказала она, стараясь звучать отстранённо. — Мы просто друзья, и ничего больше.

— Поверь мне, я не шучу: я своего брата знаю, как облупленного. Если он на кого-то так смотрит, значит, между ними больше, чем дружба. Помнишь, как он вчера заляпал рубашку эклерами во время разговора с тобой? А как он тупо шутил? — Маша прищурилась, и её глаза заблестели.

Виктория рассмеялась, вспоминая эти моменты, и ответила:

— Маш, он всегда так себя ведёт. Если так тебя послушать, то каждый раз, когда он случайно капает майонезом в столовой, это значит, что он в кого-то влюблён.

Виктория пыталась перевести разговор в шутку, но слова Маши о том, что Добрыня заинтересован в ней, вызывали в ней тёплые чувства и радость.

Двери, обычно закрытые в это время дня, были распахнуты настежь, и изнутри доносилась музыка с бала. Теперь к ней прибавились громкие ссоры и звуки чего-то разбиваемого о пол.

Маша сразу поднялась, на её лице появилось выражение досады.

— Неужели опять? Я только на минуту оставила его без присмотра! — проревела она.

Виктория тоже вскочила, поправляя складки своего светлого платья.

— Что случилось? О ком ты? — спросила она насторожённо.

Маша уже устремилась к дому, бросив через плечо подруге:

— О Добрыне, конечно! О ком мне ещё не переживать? Пусть он и силён, но он моя семья, а значит, я всегда буду за него волноваться. Похоже, он снова что-то придумал. Если он вызвал кого-нибудь на дуэль из числа гостей, я этому не удивлюсь. Хотя, в основном, я знаю, что он готов устроить скандал со всеми. Просто не хочу это пропустить.

Виктория поспешила за Машей, сердце её билось учащённо от волнения. Осторожно держа подол платья, чтобы не споткнуться, она спросила:

— Но почему он это делает? Разве он не понимает, что здесь, в моей стране, такие поступки могут привести к беде? Наши порядки и нравы суровы и опасны.

— Добрыня всегда был упрямым, как осёл, и храбрым до безрассудства, — Маша, оглянувшись, взмахнула рукой.

Вбежав в зал, они застали сцену, достойную театральной постановки. Посреди комнаты стоял знакомый Вике Альфред, сын герцога: высокий, статный молодой человек с холодными серыми глазами и чёрными волосами, откинутыми назад. Его дорогой костюм сидел на нём безупречно, но выражение лица излучало презрение и самодовольство. Рядом с ним стоял Добрыня с пылающим взглядом и сжатыми кулаками по бокам.

Альфред, заметив Викторию, сделал шаг вперёд, расправив плечи.

— Моя прекрасная Виктория, — произнёс он громко. — Сегодня я буду биться насмерть за твою любовь с этим… женихом, которого ты привезла сюда! — он смерил Добрыню взглядом, полным высокомерия. — Я не позволю ему забрать тебя у меня. Ведь я ждал, когда ты закончишь учёбу и вернёшься, чтобы свататься к тебе.

Виктория застыла в растерянности, повернувшись к своей подруге:

— Это очень плохо, Маша. Нужно что-то сделать. Если они начнут дуэль, последствия будут ужасными.

Маша пожала плечами, на её губах играла озорная усмешка, и она смеясь ответила:

— Ну, убивать сына герцога, наверное, не лучшая идея. Согласна! Но, похоже, он сам напрашивается на это.

— Маша, ты не понимаешь, что мелешь, — произнесла Вика. — Альфред — уникум своего времени. Он сильный маг, и поверь, это мягко сказано. Он совсем не слабее Добрыни… Совсем… — Ее слова прервались: сильная слабость охватила её ноги, и она сжала плечо Маши в каменной хватке. Все слова словно растворились в её голове в один миг…

Глава 10

Альфред с юных лет пылал неугасающей страстью к Виктории, дочери маркиза. Их семьи были объединены узами многолетней дружбы, закрепленные тайными соглашениями за закрытыми дверями величественных дворцов.

Наследник герцога, одетый в безупречный костюм с накрахмаленным белым галстуком, выглядел так, словно сейчас собирался позировать для парадного портрета. Он всегда был крайне серьёзен, а в его выражении лица читалось холодное отвращение ко всем окружающим.

Виктория же была полной его противоположностью. Её горделивая осанка и утончённые черты лица вызывали восхищение и зависть многих придворных дам. Правда, маркиза общалась со всеми с дружеской теплотой. Но вместе с этой теплотой проявлялась и холодность по отношению к многочисленным ухажёрам. Она была подобна ядовитой розе с острыми шипами в саду: прекрасна, но недоступна.

Отец Виктории часто размышлял о том, насколько удачно было бы выдать дочь замуж за Альфреда. Ведь эти две могущественные семьи объединились бы, словно два могучих дуба, переплетённых своими корнями. Однако все пылкие письма Альфреда, отправляемые ей в Российскую Империю, оставались безответными или, что ещё хуже, она отвечала холодными фразами.

— Благодарю за письмо, Альфред. Надеюсь, у вас всё хорошо, — писала она, не давая ни малейшего намёка на взаимность.

Альфред сжимал её письма, спрятанные в кармане его пиджака, вымещая свою злость на невинной бумаге.

И вот, на пышном балу, среди золота и роскоши, Альфред узнаёт, что Виктория прибыла в Пруссию в компании какого-то молодого человека. Да не просто молодого человека, а юнца, с которым она мило улыбалась и смеялась, словно они были давними друзьями или, что ещё хуже, чем-то большим.