Мастер ножей

Здоровяк сплюнул.

До меня вдруг дошло, почему он подался в услужение к Коэну. Мой наниматель выискивал по всему миру изгнанников. Тех, кто не угодил своему властителю. Кого не держали обязательства, дом и семья. Однажды за кружкой эля я выслушаю его историю.

– Куда мы держим путь?

– Крумск.

– Ты слыхал о нем?

– Слыхал.

– И что думаешь?

– Мне платят не за то, чтобы думать.

Понятное дело, не за то. И не за то, чтобы править повозками. Скорее за то, чтобы кроить черепа и рассекать напополам людей. Или нелюдей. Кто подвернется.

Мы скакали весь день и всю ночь, поочередно с Гроргом сменяя друг друга на передке. А затем – еще трое суток. Дважды останавливались в захудалых корчмах, чтобы дать отдохнуть лошадям, перекусить и справить нужду. Ели молча. Охотники и прочие лихие людишки косились на нас, но цеплять не отваживались. Думаю, благодаря свирепому виду северянина. Рыка я кормил сырым мясом, купленным тут же, у корчмарей. Взять в толк, почему я не хочу его прожарить и полить соусом, они не могли. Но продавали.

В Крумск мы въехали утром пятого дня.

Тракт обрел человеческий вид, вымостился камнем и обзавелся верстовыми столбами с указателями. Именно верстовыми. Так здесь, в приграничье, измеряли расстояния.

Город был обнесен крепостной стеной. И вовсе не деревянной, как утверждали злые языки. По всему периметру через равные промежутки высились квадратные в сечении сторожевые башни.

Ворота оказались открыты.

Ветер гонял пыль по мостовым. По извилистым улочкам слонялись полусонные дружинники князя Ратимира, торговцы, служанки и усталые гуляки. Все как в обычном городе. Дома каменные и деревянные вперемешку, с островерхими двускатными крышами и кирпичными печными трубами. В центре, рядом с замковой горой, высилась воздушная пристань. Интересно, почему странствующий посредник не пользуется браннерами? Куда безопаснее, чем наземные тракты. И куда быстрее.

Должен признать, никакой жути в Крумске я не заметил. То ли врут байки, то ли сказки сказывают про удаленные озерные городки.

На постоялом дворе «Дымный горшок» было людно. Стойла и конюшни забиты почти до отказа. Из-за повозок и экипажей не протолкнуться. Однако, стоило Коэну открыть кошель, ситуация коренным образом переменилась. Крестьянина, торгующего медом, взашей вытолкали прочь и велели искать иное место для постоя. Моментально освободилась парочка смежных комнат на втором этаже. В очередной раз я убедился, что звонкие монеты по силе воздействия ничем не уступают магии. Владелец «Горшка» всячески старался нам услужить и даже предоставил Коэну мальчишку-посыльного для особых поручений.

– Послушай-ка, любезный, – обратился к трактирщику Коэн. Мы поднимались по узкой лестнице наверх. – У вас ведь в городе есть мастер ножей?

– А как же, – обиделся тот. – Чем мы остальных-то хуже?

– Значит, – Коэн понизил голос, – вы знакомы с рлоками.

Трактирщик вздрогнул. Выглядело это при его комплекции комично. Трясущийся мешок с жиром.

– Доводилось видеть, – залепетал наш хозяин. – Жуткая тварь. Рыщет ночью по улицам, честных граждан пугает. Но вы не волнуйтесь. Витеслав редко его выгуливает. И не в нашем районе.

– А чего бояться, – сказал я. – У нас свой есть.

Мы стояли на площадке второго этажа. Трактирщик переводил затравленный взгляд с меня на Коэна. Снизу раздавалась увесистая поступь отставшего Грорга.

– Но, – Коэн вложил в потную ладонь хозяина горсть золотых монет, – ты его почти не будешь видеть. А если и увидишь – тотчас забудешь.

Толстяк часто закивал:

– Конечно… Непременно… Как вам будет угодно…

– Чудесно, – оборвал его излияния Коэн. – Веди нас в покои.

«Покои» не страдали избытком роскоши, но нам этого и не требовалось. Не тесно, три кровати, ниша с рукомойником, грубый шкаф и комод, крепкий стол, добротные стулья с деревянными спинками. Скрипучие половицы. Я выглянул в окно: балкон, кадка с чахлым растеньицем и лестница черного хода. Отлично. Вот как я протащу сюда рлока…

Едва за гостеприимным хозяином захлопнулась дверь и мы остались втроем, Коэн заговорил, обращаясь ко мне:

– Рассчитываю на твоего зверя, Ольгерд.

Я ждал.

– Понимаешь, – продолжил мой наниматель, – мы здесь можем задержаться на несколько дней. Мне нужны кое-какие сведения. И, знаешь ли, нами кое-кто интересуется. Если интерес приобретет нездоровый характер… я возлагаю надежду на твои ножи, меч Грорга и клыки…

– Рыка, – подсказал я. – Так его зовут.

– Да. Рыка.

Он шагнул к двери.

– Ты куда? – спросил удивленно.

Коэн обернулся:

– У меня дела. В городе.

Я покачал головой:

– Так не годится. Я отвечаю за твою жизнь. Значит, обязан сопровождать.

– Это нежелательно. Ты услышишь вещи, которые лучше не слышать.

– Мне плевать. Ты платишь мне за защиту. Я не люблю получать деньги задарма.

Секунду Коэн колебался.

Потом смирился:

– Ладно. Грорг займется нашим багажом. Иди за мной.

Мы вдвоем покинули комнату. Спустились по лестнице на первый этаж, пересекли обширный холл с очагом в центре, дым от которого тянулся к отверстию в крыше. В дальнем углу холла размещалась стойка, где жена трактирщика разливала эль и раскладывала еду по тарелкам. Нескладные и некрасивые служанки сновали меж столов, доставляя все это постояльцам. Кто-то играл на флейте. Мелодия сопровождала нас до самой двери.

– Как тебе Крумск? – спросил Коэн.

Я пожал плечами:

– Много слышал о нем.

Выйдя с постоялого двора, мы сразу свернули в одну из боковых улочек. Очень узкую, двоим не разойтись. Окна – на уровне второго этажа. Балконы почти смыкались над головами, кое-где между ними протянулись бельевые веревки, на которых сохла выстиранная одежда.

– Да, сказки об Озерщине. – Коэн уверенно ориентировался в каменном лабиринте. – Оборотни, ворожеи и прочее. Сам что думаешь?

– Нет дыма без огня.

Посредник расхохотался. За нашими спинами добрая женщина выплеснула в проулок помои.

– Правильно. Весь фокус в том, что Крумск – это еще не Озерщина. Последний оплот цивилизации, чей князь – вассал вашего короля. Как и ярл Ламморы. Которому подчиняется бургомистр.

– И что?

– А то. Мощеные дороги, каменные дома, воздушная пристань. Постоялые дворы, банки и ростовщики. Лавки, Храм, представительства гильдий. Все прелести привычного мира. Они закончатся, когда мы въедем в заповедные пущи на западе.