Мастер поцелуев (Ночной путь)

– Да… живу там. – Заминка была совсем незначительной, и Ланна даже подумала, что ей просто почудилось, будто Сокол замешкался, прежде чем ответить.

– Значит, вы не работаете на ранчо? – Лоб девушки перерезала легкая складка.

– Иногда, – буркнул Сокол.

Прозвучавший ответ вряд ли можно было считать определенным.

– Пейте кофе, а не то он остынет, – добавил Сокол с мягкой настойчивостью.

Это было предложение, а не требование. Низкий голос Сокола оставался ровным и спокойным, и все же Ланна услышала в нем какую-то стальную нотку, утверждавшую его волю. Она взяла чашку и, держа ее обеими руками, отпила немного горячего горького напитка. Кофе согрел ее и на время придал Ланне стойкости.

– Где вы работаете? – спросил Сокол, когда девушка выпила с полчашки и немного успокоилась.

И Ланна начала рассказывать о себе. Вскоре она поняла, что Сокол расспрашивает о ее жизни намеренно, чтобы увести беседу подальше от обсуждения себя самого. Пусть так, ей все равно. Потребуется слишком много усилий, чтобы вернуть разговор к прежней теме. Вместо этого она стала вспоминать совместные прогулки с Джоном и тихие вечера, заполненные неторопливой дружеской беседой. За несколько месяцев, что развивалась и крепла их дружба, накопилось так много хорошего.

Ланна увлеклась воспоминаниями и не замечала, что глаза ее наполнились слезами, до тех пор, пока одна из них не покатилась по ее щеке. Быстро смахнув слезу, она мгновенно опомнилась.

– Я наскучила вам своими рассказами. Извините, – она поставила на подлокотник дивана пустую чашку, рассеянно удивившись, что не заметила, как выпила весь кофе.

Сокол с безразличным выражением пожал плечами:

– Вам нужно было поговорить об этом.

– Джон и я были друзьями. Хорошими друзьями, – настойчиво произнесла Ланна.

– Я верю, – холодно отозвался он.

– Прежде не верили, – напомнила она, бросив на Сокола резкий взгляд.

– Разве это удивительно? – он окинул ее фигуру все тем же безразличным, ничего не выражающим взглядом.

– Нет, предполагаю, что нет, – голос Ланны звучал устало и подавленно, плечи ее поникли. Очарование воспоминаний рассеялось, и в сознании девушки вновь с прежней силой вспыхнула тревога за Джона. Она посмотрела в сторону телефона на кухонной стене. – Почему он не позвонил?

Сокол поднялся из кресла легким, неторопливым движением и постоял немного, дожидаясь, пока Ланна обратит на него внимание.

– Хотите еще чашечку кофе?

– Нет, – сердито отозвалась Ланна. Отчего это он считает, что ее можно так легко отвлечь?

– А я, пожалуй, налью себе, – Сокол направился в кухню.

– Но вы ведь можете позвонить? – ее гнев сменился разочарованием и обидой, которые не на что было выплеснуть.

Ответа на свой вопрос Ланна так и не получила. Сокол, не оборачиваясь, прошел к плите, намеренно неторопливо зажег горелку и поставил на огонь чайник, затем все так же неспешно зачерпнул ложкой растворимый кофе и насыпал его в свою чашку. Ланна, охваченная бесплодной досадой, сжала кулаки – ясно, что он и не собирается откликнуться на ее просьбу. Однако, пока вода в чайнике закипала, Сокол снял телефонную трубку и набрал номер. Что он говорил, слышно не было, и Ланна с тревогой ждала результата. Наконец Сокол закончил разговор, повесил трубку и бросил ей всего лишь одно слово:

– Ничего.

А сам отвернулся и занялся кофе.

– Это невозможно! – вскипела Ланна. – Не может быть, чтобы за такой промежуток времени ничего не произошло!

– Возможно, какие-нибудь изменения и есть, – согласился Сокол. – Но вы тоже медсестра и должны знать, что не всякие перемены – решающие.

Ланна попыталась понять и принять его логику. Наверно, он прав. Вероятно, состояние Джона постоянно меняется, но врачи пока не в состоянии определить, когда пройдет критический момент и когда его состояние стабилизируется. Она устало вздохнула и провела рукой по лбу, словно разглаживая его и снимая напряжение.

– Вам необходимо отдохнуть, – заметил Сокол. – Почему бы вам не лечь в постель? Утром…

– Нет! – прервала его Ланна, резко взмахнув рукой, словно отметая его предложение. В этом нервном жесте выразилось все переполнявшее ее возбуждение. – Я не могу лечь спать, не узнав, как чувствует себя Джон. Я не смогу уснуть. Как вы не можете этого понять! Ничего удивительного – вы явно не были так близки с Джоном, как я.

– Если вы знаете его так хорошо, то должны понимать, мистер Фолкнер берет от взаимоотношений очень много и очень мало дает взамен, – Сокол занял прежнее положение в кресле, наблюдая за Ланной поверх чашки с горячим кофе.

– Это неправда, – запротестовала она. – Джон всегда был очень щедрым.

Черная бровь изогнулась дугой.

– Щедрым? О да, в материальном смысле… Но он становится очень эгоистичным, когда дело доходит до того, что надо отдавать самого себя.

– Нет, – в это Ланна отказывалась поверить.

– Взгляните-ка нa себя. Вы верили ему, принимали все, что он говорил, за чистую монету. А как он отплатил вам? – насмешливо спросил Сокол.

– Как вы можете так говорить об этом? – с упреком воскликнула Ланна. – Он сейчас в больнице и в данный момент борется за свою жизнь, а вы шутите здесь, смешивая его с землей.

– Я сказал правду, а правда никому не может повредить. Ну а что касается того, что Фолкнер бьется за свою жизнь, – Сокол помолчал, затем криво усмехнулся, – то даже сейчас, независимо от того, находится он в сознании или нет, он платит большие деньги дорогим врачам, чтобы те делали это за него.

– Почему вы так его не любите?

– Вопрос не в том, люблю я его или нет, мисс Маршалл. Речь идет всего лишь о том, что надо видеть недостатки. А они есть у нас у всех.

– Тогда, наверное, ваш недостаток в том, что вы слишком нетерпимы, – упрекнула она.

– Я? – По его лицу промелькнула стремительная белозубая улыбка, полная иронии. – Вы удивитесь, если узнаете, что я стерпел. – И с той же веселой легкостью Сокол перевел разговор на другую тему: – Откуда вы родом? Наверняка не из Аризоны.

Ланна опять позволила ему ускользнуть от темы, которой он избегал, и перейти к более безопасной. Ей нечего скрывать о себе. Или, вернее, почти нечего. Она кратко рассказала о своем детстве в Колорадо, о том, как умерла мать, когда Ланне исполнилось одиннадцать лет, и о том, как отец вторично женился, когда она училась в колледже. Единственное, о чем она умолчала, – это о своей неудачной любви к женатому человеку, оставившей болезненный шрам в ее душе. Но об этом расскажешь не всякому: Сокол – не Джон.

Она замолчала, поглощенная своими мыслями. До того, как она встретила Джона, жизнь ее была такой пустой. Наверное, именно это – общее ощущение одиночества – сделало их дружбу по-настоящему крепкой и душевной. Ланна медленно обвела свою комнату затуманенным взглядом. После того как появился Джон, эта квартира начала казаться ей настоящим домом. И вот все опять заколебалось, готовое рухнуть… Ее глаза остановились на Соколе, растянувшемся в кресле. Какой он замкнутый, какой неприветливый, неспособный сочувствовать мукам, которые она испытывает… Взрыв негодования и раздражения заставил Ланну вскочить на ноги. Она сделала пару быстрых шагов и остановилась, обхватив себя руками.