Мастер снов

Клио сказала что-то Талии, и харита прикрыла на миг глаза, молча соглашаясь с коллегой. Герард наверху наклонил голову, рассматривая меня как редкую диковину, и произнес звучно, на весь одеон:

– Предлагаю наказание. Три года общественных работ в центре. Два раза в неделю, две полные смены.

«Ну спасибо!» – произнес я мысленно, глядя на него.

«Всегда пожалуйста», – ответил его безмятежный взгляд.

– А его ученицу, если проявит способности, также можно привлечь к исцелению больных, – добавил мой друг невозмутимо. – Заодно будет под присмотром.

– Разумно, – строго произнесла Клио, – но срок недостаточен. Пять лет. Половина того времени, что он был в изгнании. Кто согласен с подобным решением?

В воздух поднялись две руки. Самой Клио и Герарда.

– Не будем мелочиться, – с величайшим великодушием произнес Геспер. – Десять лет. За все то время, что он предавался безделью.

На этот раз были подняты три руки. Талии, которая считала укрывательство черной гурии серьезным проступком, Тайгера, в свое время как следует покопавшегося в моем подсознании, лучше всех знавшего меня, чего я стою и что движет мной, и Геспера. Подозреваю, он упек бы меня на вечные штрафные работы, но пока считал это излишним.

Таким образом, решение было принято. Специфика работы Пятиглава. Нечетное число сновидящих и никто из них не мог воздержаться. Так что одного голосования хватало, чтобы понять общее настроение.

– Ты согласен, Аметил? – спросила Клио, и в уголках ее глаз я заметил тень легкой улыбки.

Конечно я был не согласен. Мотаться десятилетие в центр – не то, о чем я мечтал в последнее время. Но высказывать свои соображения было не слишком уместно.

– А мне будет предоставлен проездной на «Нот»? – поинтересовался я мягко.

Геспер пробурчал нечто не слишком лестное в адрес наглых дэймосов. Остальные проигнорировали мой вопрос.

– Если у тебя больше нет ни вопросов, ни заявлений, можешь быть свободен, – сухо произнесла Талия.

– Есть, – ответил я, вновь приковывая к себе их внимание. – Наблюдение. Сегодня я присутствовал при интересном разговоре.

Я пересказал все услышанное в поезде от ребят-болельщиков и сделал вывод:

– Полагаю, это работа дэймоса.

Мои старшие коллеги переглянулись.

– Все дэймосы давно под присмотром, – уверенно сказал Геспер. – Либо это нелепое совпадение…

– Либо незарегистрированный создатель кошмаров.

– Думаю, тебе не нужно беспокоиться об этом, – уверенно произнесла Клио. – Мы примем все меры, чтобы нейтрализовать этого нарушителя, если он действительно был.

Я не стал возражать, но остался при своем мнении.

– Могу я идти?

– Да, конечно, – отозвался Геспер. – Но помни, мы будем следить за вашими успехами.

– Храни тебя Эргия, Аметил, – мягко напутствовала Клио.

Я развернулся и пошел прочь.

Никто не вычислит дэймоса, кроме такого же, как он сам. Древний, всегда работающий закон. И я ни разу не видел, чтобы он давал осечку. Иначе для чего Тайгер столько веков блуждает по миру снов, таща за собой в реальности сначала дряхлеющее, а затем и вовсе механическое тело.

Я не знал, за кем из них ведется наблюдение, кто крепко посажен на поводок и сколько вообще существует дэймосов, кроме меня и потенциальной гурии Хэл. Все ли они обезврежены, или кто-то продолжает темнить на стороне. Эта информация всегда была закрыта.

Я быстро пересек центр, больше не отвлекаясь на интересные типажи и разговоры. Переоделся, бросил хитон в контейнер для стирки, сдал девушке браслет, на который не успел ничего купить, и вышел на улицу.

Начали сгущаться осенние сумерки. Похолодало. Белые здания центра автоматически осветились теплым, золотистым светом. А центральный корпус, возвышающийся над ними, приобрел величественность древнего храма.

В море поблескивали огоньки далеких кораблей, стоящих на рейде. На арки моста как будто опустились стаи светляков, и весь деловой центр полыхал ворохами разноцветных камней.

Я занял свое обычное место в вагоне и не удивился, когда рядом опустился некто знакомый.

– Гелен просил передать, что в следующий раз, когда появишься, приклеит тебе на лоб свой значок. Чтобы ты, хотя бы глядя в зеркало, вспоминал о своих обещаниях.

– О, Гелен… Забыл к нему зайти.

– Ну, это не впервые для тебя. Забывать друзей.

Как и у всех оракулов, у него был нереальный голос. Глубокий, богато окрашенный, четыре октавы, впору позавидовать любому певцу. И Герард умел им пользоваться. На меня обрушилась вся палитра негодующего осуждения.

– Гер, слушай… я… я сожалею, что уехал, не предупредив тебя.

Я оторвался от созерцания мелькания огней за панорамным окном и повернулся к нему. Физиономия оракула выражала величайшее скептическое недоверие.

– Я не должен был бросать все, пропадать так надолго…

– Наплевав на все, что мы с Аяксом для тебя сделали, неблагодарный ты хюбрис…!

Его звучный баритон наполнился громогласным негодованием.

– Об этом я тоже сожалею, – добавил я быстро, пока на нас не начали оглядываться. – Только не заводись, ладно? Я… приношу свои извинения тебе и Аяксу персонально.

– Потом принесешь их лично, – буркнул Герард, снижая накал эмоций в голосе. – Ладно, ты ведь не на вокзал едешь?

– Нет, – быстро ответил я, радуясь, что буря меня, похоже, миновала. – На стадион.

– Как все и предполагали – потащишься по следам мифического дэймоса. И каким образом ты собираешься его искать? Оборвешь пуговицы у всего стадиона?

Его льдисто-серые глаза смеялись, хотя лицо все еще было суровым.

– Меня не интересует дэймос. Оставлю удовольствие ловить его Гесперу. Я хочу встретиться с Креоном.

Он недоверчиво приподнял темную бровь.

– Решил убедиться, что с борцом все в порядке? Похвальное рвение, как сказала бы Клио. Но чем-то мне не особо нравится эта затея, – заявил Герард с сердечными интонациями прорицателя, только что узнавшего, что над жизнью его пациента уже занесены ножницы судьбы.

К предчувствиям оракула следовало прислушиваться, но меня уже захватил неуемный азарт.

– Ты можешь в этом не участвовать.

– Я и не собираюсь. Понаблюдаю со стороны.