Мастер сновидений и другие рассказы

Это раззадорило писателей. На протяжении двух часов они излагали свое видение предмета, приводя примеры один другого круче…

Мастер снов сидел с видом ошеломленным. Он только переводил взгляд с одного писателя на другого.

– Надо же, – бормотал он, выходя из кофейни на улицу, – какие сюжеты нынче в ходу… Неужели такое людям интересно?! Я всю жизнь что-то понимал неправильно?

– Федя, – робко спросил Дениска, – а может, эти писатели – все того? – и покрутил пальцем у виска.

– Они постмодернисты, – возразил Федя.

– Это теперь так психов называют? – не унимался мальчик.

– Я вам очень благодарен, – меж тем, вежливо промямлил Мастер снов, – вы были так добры ко мне… Я так много нового узнал за сегодняшний день, что даже как-то потрясен… До свидания! Пойду я….

– Всего доброго, – любезно отвечали ему мальчишки, и когда Мастер скрылся за поворотом, Федя хихикнул:

– Вот же прикольный шизик!

А Дениска вдруг понял: что-то пойдет не так. Непременно что-то пойдет не так, и вообще все, все в этом мире как-то неправильно…

***

В эту ночь Дениске снился сон.

В этом сне он разбежался на мосту через Лопушайку, и – как реактивный лайнер, взмыл в небо со свистом, набрал высоту и стал кружить над Берендеевой рощей. Кроны кедров разлапистых, трепетных осинок и сосен корабельных с высоты сливались в одну темную массу, и он летел, задыхаясь от восторга, а затем и полетел по-над морем городских крыш, и в полете едва не столкнулся с Мастером Сновидений, который, облаченный в долгополую хламиду, тоже плыл куда-то по воздуху, – а из его рукавов полупрозрачных сыпались на город золотистые искры снов….

Мальчик спал сладко и не знал, что Городу снились в эту ночь кошмары в стиле нуар.

Мэру снилось заброшенное метро, в котором водились зомби.

Его секретарше Светланочке – Хозяин; с бандой инопланетян он крушил Берендееву Рощу, отчего все наяды и кикиморы разбегались кто куда.

Самому Хозяину снился зимний лес: заиндевелый, страшный, ночной – луна зловещая, и ветер по верхам выл, да гулко так… И вышла к нему девушка босая в одном летнем платьишке; была она бледна и ужасна… Хозяин проснулся в холодном поту.

И не он один.

В холодном поту просыпались старушки: снились им сюжеты эротических эссе местной писательницы Новеллы Рулевской, и долго крестились они на трепетный огонек лампадки, бормоча «Хосспидя! Страмота-то какая охальная»….

О ночных кошмарах весь день говорили все; свою лепту внесла и подавальщица из «Бродячего пса», сообщившая о визите Мастера Снов в кофейню. Город закипел. Слухи пузырились, кипели и булькали.

Затем Город сложил два и два, и смекнул, что к чему. И порешил:

– Неправедное это дело! Они, вишь, постмодернисты, а мы из-за них кошмарами майся!

***

– Откель у тебя рогатка така хорошая? – с интересом спрашивала старуха Митриевна у своей товарки Лукинишны.

– Тссс… не шуми, спугнешь, – отвечала та, с гордостью поглаживая добротную рогатку с широкой резиной, – у внука стащила.

Дюжина пенсионерок – представительниц самой активной части населения – сидели в засаде у дороги, в зарослях череды, поджидая писателей. Череда, надобно заметить – трава лекарственная, что соцветия имеет из желтых цветов-лепешечек; очень от печени пользительная, но главное – выше человеческого роста растет, и спрятать в ней можно хоть танк.

– Поди хватится, что ты у него рогатку-то сперла? – хмыкнула Евлампиевна, тощая старушка, вооруженная детским пистолетиком с пластмассовыми пульками.

– Да те, он таперича в «Доту» режется на своем компутере, не до рогаток ему.

– Шшшш! Идут, – прошипела пухленькая, ласковая на вид, старушка Евдокимовна, – вот, мешочек с галькой, заряжайте…

Шаги приближались, так же как и голоса…

– Надо понимать, – вещал один из пешеходов, – что каноничной, истинной интерпретации окружающей действительности как бы не существует… Все зависит от нашего восприятия…

– Огонь! – крикнула Лукинишна.

Бабушки вскинули рогатки…

Через пять минут все было кончено: писатели были обращены в паническое бегство; бабушки переводили дух; а Евдокимовна грозила вослед убегающим клюкой, приговаривая:

– Я вам реальность-то покажу реальную, постмодернисты хреновы! Будете знать, как Мастера сманивать!

***

Прошли две недели, холодное начало сентября сменилось пригожим бабьим летом. Уж не собирались писатели в любимой кофейне, ибо отряд бабушек с рогатками преследовал их повсюду. Но Город, увы, продолжал видеть кошмары – ведь сны зависели не от писателей, а от Мастера!

– Меня уже шатает, – жаловался мэр Светланочке, – а самое главное – дети с женой с курорта вернулись! Как подумаю, что им тоже придется эти сны смотреть…

– Ох ты ж кручинушка, – соглашалась секретарша.

И тут…

И тут дверь распахнулась. Два обладателя квадратных челюстей втащили маленького, перепуганного человечка, который робко глянул на мэра и поник головушкой…

– Отпустите его, – буркнул мэр, и, к изумлению Мастера, сделал приглашающий знак рукой, – прошу, садитесь.

После чего крикнул:

– Светочка, нам обоим по рюмочке этой вашей настойки!

И увещевающе обратился в Мастеру:

– Ну зачем же вы так? Что вы сотворили с населением Города, как вы могли?! Вы связались с этими… из «Бродячего пса»…

– А откуда вы зна…? – робко пискнул Мастер.

– Мэру положено все знать, – заявил Игорь Валерьянович, умолчав, что всю информацию он получил от верной Светланочки, – давайте же договоримся по-человечески…

И протянул Мастеру чарочку с зельем душистым.

– Да я всей душой, – возразил Мастер, опрокинувши деликатно рюмочку, – но вы же сами первый начали…

От зелья искристого оба они просветлели, душой оттаяли и посмотрели друг на дружку с симпатией, а мэр даже этак виновато, совестливо закручинился – но Мастер смотрел на него великодушно, всепрощающе…

И началась бы у них беседа задушевная, но тут из приемной раздался голос Светланочки, который на нотах совершенно истерических возопил:

– Пущать не велено! У него совещание! Да, сударь! Я знаю, кто вы, но…

Конец ознакомительного фрагмента.