Мастер спорта в догонялки

Он именно так, выделяя голосом, и произнёс эти два, призванных указать на тяжесть возложенной им не себя Великой Миссии по «выведению скромного провинциального и, более того, самодеятельного коллектива» на «Большую Сцену».

Вика, которая, как вы помните, не принадлежала ни к одному ведомству, а просто и сромно работала на телевидении, молча пожала плечами. Так как ей, по большому счёту, было всё равно от какой именно организации выступать и под чьим патронажем делать, так удачно начавшуюся музыкальную карьеру.

Бесспорно, что по-хорошему, надо было занять сторону директора Дома Офицеров. Ведь это место работы её супруга. Да и, чисто по человечески, без материальной базы ДОФа и усилий Сергей, ничего бы попросту не было.

Так что, наглая и нахрапистая позиция директора филармонии, вызвала некоторое отторжение. Но и «переть буром» на возможное будущее начальство, тоже не являлось верхом благоразумия. Так что, Виктория Ивановна Синельникова, в этой щекотливой и ни разу не однозначной ситуации, скромно предпочла промолчать.

К тому же, с точки зрения организации гастролей, статус коллектива, работающего в филармонии, был неизмеримо выше скромного звания участников местечковой самодеятельности.

«С другой стороны, армия — тоже не плохо». — Размышляла Вика. — «Гарнизонов, а так же Домов Офицеров, в нашей необъятной стране ой как много. Даже, если в каждом побывать хотя бы по одному разу, никакой жизни не хватит».

И это не говоря об частях, расположенных в странах Варшавского договора. А это, как ни крути, уже заграница. Путь не самая настоящая но, работая под эгидой филармонии и вольно а, скорее — будем смотреть правде в глаза, — невольно участвуя в ёе мутных схемах, «за бугром» побывать вряд ли удастся.

«Всемогущий», как ему кажется, Самуил Исаакович, не того калибра фигура, которая сумеет отправить их ансамбль за железный занавес. А вот армия — может!

Ещё несколько секунд посомневавшись, Вика глубоко вздохнула и, начала свою отповедь, уже почти праздновавшему свою маленькую победу над «слабой и глупой женщиной» директору филармонии.

— Ну, во-первых, помимо названного Вами факультета, у меня за плечами музыкальная школа по классу фортепиано. — Нисколько не смущаясь недовольным сверканием карих глаз, начала перечислять свои собственные заслуги клавишница. — Далее, ежели кто не знает, я уже несколько лет работаю редактором музыкальных программ на нашем, родном Свердловском телевидении. И, наконец, я являюсь одной из солисток и инструменталисткой, созданного нами на базе возглавляемого уважаемыми Семёном Яковлевичем, Дома Офицеров, творческого коллектива. Который, — предупредительно, пресекая попытку директора филармонии перебить, Вика подняла перед собой раскрытую ладонь, — и без этой, как вы выразились, «профессиональной огранки», своё первое выступление провёл более, чем достойно и, как все смогли убедиться, стал настоящей сенсацией в культурной жизни нашего родного города!

Глава 7

«Эк завернула, шалава хитровые…» — Злобно охарактеризовал, «выступившей не по теме», как искренне считал пришедший «взять своё» Самуил Исаакович.

(Так как, несмотря на, скажем прямо, совсем не интересующее никого мнение, не слишком-то и уважаемого им директора Дома Офицеров, по поводу межвидовой классификации их общей национальности, Самуил Исаакович тоже считал себя не «жЫдом» а «евреем», то я, как и в случае с глубокоуважаемым Семёном Яковлевичем, тоже не буду полностью воспроизводить подуманное им плохое слово. А, скромно и информативно изображу многоточие. Как и в предыдущем случае, оставив простор для воображения и место для неуёмной фантазии, наших любознательных читателей.)

Будучи человеком властным, Самуил Исаакович был изрядно раздражён, как он искренне считал «нелепой выходкой», обязанной скромно «молчать в тряпочку» и, уж точно, ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах, «не отсвечивать» рядовой участницы ансамбля.

Но, поскольку ссориться с одной из солисток, назначенного им на должность «курицы, несущей золотые яйца» музыкального коллектива было, по крайней мере, недальновидно, то Самуил Исаакович благоразумно оставил все оскорбительные эпитеты при себе. И, тяжко и глубоко, словно разговаривая с дитём малым, вздохнув, сказал.

— Благодарю Вас, Виктория Ивановна. — И тут же, давая понять, с какой стороны от начала списка находится её номер, а так же минимальную заинтересованность её мнением, обратился к пришедшим вместе с ним сообщникам. — А что скажут остальные члены комиссии?

«Иш, как вопрос поставил, пидор гнойный»! — Излишне эмоционально охарактеризовал соплеменника Семён Яковлевич. — «У нас здесь, оказывается, уже "коми-и-иссия-а! Ну, ничего! Сейчас армейское руководство подъедет, тогда и поговорим»!

Тем временем в штабе округа полковник Городомыслов входил в кабинет главы Уральского Военного Округа, Петра Васильевича Чернобрового.

— Разрешите, товарищ генерал? — Козырнув, спросил посетитель.

— Проходи, Игорь Пантелеевич. — Встав навстречу начальнику первого отдела, протянул руку хозяин кабинета. И, отодвигая стул, сделал приглашающий жест. — Садись. Рассказывай, с чем пожаловал.

— Тут такое дело, Петр Васильевич. — Не зная, чего начать, Городомыслов, в задумчивости, пробарабанил кончиками пальцев по столешнице. — Как вы знаете, у нас, в Доме Офицеров своя самодеятельность имеется.

— Ну-у, полагаю да… — Неопределённо протянул Чернобровов. И, заметно поскучнев, вяло поинтересовался. — И какое, скажи пожалуйста, эти гаврики имеют отношение к обороноспособности страны? — Тут большой армейский чиновник принял деланно-задумчивый вид и, скривив лицо, позволил себе еле заметно улыбнуться. — Или, среди них завелись диссиденты и начали петь крамольные песенки?

— Да нет, музыка у них хорошая. — Отрицательно покачал головой Игорь Пантелеевич. И стихи вполне себе адекватные. — Тут он выложил на стол коробку с катушкой магнитофонной плёнки и, пододвигая к генералу, посоветовал. — Послушаете на досуге.

— Что, прям таки хорошие песни? — Вопросительно вскинул брови Петр Васильевич.

— Патриотические. — Нисколько не сомневаясь, ответил начальник первого отдела. И, вспомнив, с каким энтузиазмом подпевал народ под композицию о прелестях советских девушек, усмехнулся. — Я бы даже сказал, очень!

— Так, в чём же дело? — Недоумевая, вскинул брови хозяин кабинета. И, пожав плечами, заявил. — Пусть поют себе. На зло врагам, на радость людям.

— Отжать их у нас хотят. — Радуясь, что предварительная часть беседы протекла в таком конструктивном ключе, поспешил уведомить начальство Городомыслов. Собрались вывести перспективный коллектив из под юрисдикции армии и переподчинить горкомовским и филармонии.

— Что, прям таки очень ценные кадры? — Не поверил полковнику генерал. — Настолько, что это требует моего вмешательства?

— Только что, буквально несколько минут назад, мне звонил директор Дома Офицеров, Яков Семёнович Стрелочников. — Несмотря на цейтнот или, в переводе на русский, катастрофическую нехватку времени, обстоятельно пояснил Игорь Пантелеевич. — И, в панике сообщил, что к нему заявилась целая делегация. Во главе с директором городской филармонии и при неслабой такой поддержке в виде шишки из горкома. Да и главного цензора с собой прихватили. Не считая свиты из мелкой чиновничьей шушеры.