Мастер Загадок

Он увидел, как лицо арфиста внезапно стало спокойным, как будто бы ветер, пролетая, унес его тревоги. Неуверенности Моргана наступил конец, как кончается последняя строка песни.

2

На следующее утро он сидел на бочонке пива на палубе торгового корабля, наблюдая, как волна за кормой разделяется на две и словно измеряет Хед ножками циркуля.

Рядом с ним лежал узел одежды, которую собрала для него Тристан. Провожая Моргона в дорогу, она непрерывно болтала, так что Моргон, хоть слушал ее вполуха, так и не смог проследить, что же Тристан сунула в узел кроме короны. В отличие от сестры, Элиард сказал на прощание очень мало. Пока Тристан щебетала и собирала вещи, Элиард вышел из дома – лишь через некоторое время Моргон, решив поискать брата, обнаружил его в кузнице, где тот ковал подкову.

– А я-то собирался обменять эту корону на гнедого анского жеребца, – сказал Моргон, присаживаясь рядом с братом.

Элиард продолжал работать: он опустил раскаленную подкову в воду, затем неожиданно отшвырнул клещи, схватил брата за плечи и прижал к стене.

– Не воображай, что сможешь купить меня лошадью!

Через мгновение он отпустил Моргона – последние слова неожиданно показались ему бессмысленными. Лицо Элиарда приобрело спокойное выражение.

– Извини, – тихо сказал он. – Просто я волнуюсь из-за того, что ты уезжаешь... А уверен ты, что ей здесь понравится?

– Я и сам бы хотел это знать.

Когда они вместе вернулись в комнату Моргона, Тристан, закончившая сборы, держала в руках плащ брата. Она оглядела помещение, переставила с места на место стул.

– Моргон, я надеюсь, она умеет смеяться, – шепнула она.

Корабль несся вперед с попутным ветром, Хед все уменьшался в размерах, пока не превратился в едва различимое пятнышко, а затем и вовсе исчез.

Арфист Высшего вышел на палубу и встал у поручней. Его серый плащ развевался за спиной, словно знамя. Моргон посмотрел на его лицо без единой морщинки, не тронутое загаром. Он ощущал какую-то странную несовместимость, загадку, таящуюся в этом человеке. Она была во всем: и в серебристо-белых волосах, и в удивительно тонком сложении, – весь облик арфиста был каким-то непривычным, как будто неземным.

Арфист повернул голову, их глаза встретились.

– Откуда ты? – спросил Моргон. – Из какой страны родом?

– Я не из страны. Я родился в Лунголде.

– В городе волшебников? А кто научил тебя так играть на арфе?

– Многие, – задумчиво ответил арфист. – Имя себе я взял в честь Тирунедета, арфиста Моргола Крона, это он обучил меня херунским песням. Я попросил его об этом, и вовремя – вскоре он умер.

– Крон? – переспросил Моргон. – Илкоркронлт?

– Да.

– Он правил Херуном шестьсот лет назад.

– Я родился, – спокойно сообщил арфист, – в скором времени после того, как построили Лунголд. Тысячу лет назад.

Моргон не шевелился, пораженный словами арфиста. На залитой солнцем поверхности моря вспыхивали и гасли тонкие лучики света. Наконец он прошептал:

– Неудивительно, что ты так играешь. У тебя была тысяча лет, чтобы выучить песни страны Высшего. Но на вид ты совсем не старый. Мой отец, когда я в последний раз видел его, выглядел старше. Ты сын чародея? О, прости. – Моргон, спохватившись, прервал свои расспросы. – Это вовсе меня не касается. Я только...

– Хотел полюбопытствовать? – Арфист улыбнулся. – Для князя Хеда у тебя необычное любопытство.

– Знаю. Вот почему мой отец в конце концов и послал меня в Кэйтнард – я все время задавал вопросы. Он не знал, как на них ответить. Но, будучи человеком мудрым и добрым, он меня отпустил учиться.

Моргон снова замолчал, губы его слегка дрогнули.

Устремив взгляд на приближающуюся землю, арфист сказал:

– Я никогда не знал своего отца. Я родился безымянным на окраинах Лунголда в то время, когда чародеи, короли и даже сам Высший проезжали через город. Так как у меня никогда не проявлялось ни тяги к земле, ни колдовского дара, я давным-давно оставил попытки догадаться, кто же был моим отцом.

Моргон задумчиво произнес:

– Данан Исигский даже тогда был уже весьма и весьма стар, и Хар из Остерланда тоже. Никто не знает, где рождались чародеи, но если ты даже сын волшебника, то после всех этих лет ты давно уже ничего никому не должен.

– Это не важно. Волшебников больше нет, и я действительно ничего не должен ни одному из живущих ныне правителей, кроме Высшего. У него на службе я и получил имя, место, свободу передвижения и суждений. Я ответствен только перед ним; он ценит меня за мою игру на арфе и за мое благоразумие – и то и другое с годами совершенствуется. – Он наклонился, чтобы поднять арфу, повесил ее на плечо. – Через несколько минут причаливаем.

Моргон встал рядом с арфистом. Торговый город Кэйтнард с его огромным портом, десятками гостиниц и лавочек протянулся в форме полумесяца между двумя странами. Корабли с раздувавшимися парусами цветов херунских торговцев – оранжевыми и золотыми – слетались сюда, точно птицы на насест. На выступе скалы, образующей один рог залива-полумесяца, темнело здание, каменные стены и покои которого были знакомы Моргону. Воспоминание о тонком насмешливом лице брата Рэдерле всплыло в его памяти, пальцы крепче вцепились в поручень.

– Руд. Мне придется сказать ему. Интересно, в училище ли он. Я с ним год не виделся.

– Я разговаривал с ним два дня назад, когда останавливался в училище перед тем, как поехать на Хед. Он как раз получил Золотое одеяние Младшего Мастера.

– Тогда он, возможно, ненадолго поехал домой.

Корабль в последний раз накренился от накатившей при входе в гавань волны и сбавил скорость. Матросы, громко перекрикиваясь, стали убирать паруса. Голос Моргона прозвучал совсем тихо:

– Интересно, что он скажет...

Морские птицы на спокойной воде покачивались, как челноки на ткацком станке. Корабль медленно скользил мимо доков, изобилующих товарами, которые выгружали и погружали: свертки тканей, сундуки, дерево, вино, меха, разнообразная живность – чего здесь только не было. Матросы приветствовали друзей на причале, купцы перекликались друг с другом – в порту царила обычная деловая, с оттенком непрекращающегося праздника жизни, суета.

– Корабль Лайла Орна пойдет в Ануйн сегодня с вечерним отливом, – сообщил Дету и Моргону один из торговцев, прежде чем они сошли на берег. – Вы его узнаете по красным и желтым парусам. Тебе нужна твоя лошадь, господин?

– Я пройдусь пешком, – ответил Дет. И, уже ступив на спущенный трап, посмотрев на Моргона, добавил: —

В списках мастеров училища есть неразгаданная загадка: кто победил в игре с Певеном из Аума?

Моргон вскинул на плечо свой узел и кивнул:

– Я им отвечу. Ты собираешься зайти в училище?

– Попозже

– Значит, с вечерним отливом, господа, – напомнил купец.

Они расстались на мощенной булыжником улице, идущей от пристани в город. Моргон повернул налево и пошел по дороге, хорошо известной ему уже несколько лет. Узкие улочки города в это полуденное время были запружены купцами, сошедшими на берег моряками, прибывшими из разных стран, бродячими музыкантами, охотниками, студентами в ярких желтых одеяниях, говорящих об их ранге, богато разодетыми жителям Ана, Имриса, Херуна.