Мастерская дома напротив

Они встречаются взглядами, и где-то внутри происходит взрыв новой Вселенной.

— Если захочешь, можешь нарисовать их однажды, — он вторит её шепоту, оставляя между ними ничтожное расстояние. Ещё мгновение, и их носы соприкоснутся.

— С удовольствием, Драко, — она поднимает ладонь и прикасается к его лицу, выводя на нём виражи подушечками пальцев, таких горячих, что он уже давно сгорел дотла, ощущая их кожей. — И я рада тому, что это будет не по памяти, а с натуры.

И он готов поклясться, что в его груди раздаётся барабанная дробь — иначе и не назвать ритм, с которым колотится его сердце.

— У тебя здесь краска, — она касается скулы, задевая засохший изумрудный отпечаток кобальтового пигмента.

Драко слегка поворачивает голову вбок и ловит её палец приоткрытыми губами. Он целует его, едва касаясь и дразня языком. Не выдерживая больше ни секунды, Гермиона выдыхает с приглушенным стоном. Драко обхватывает губами её указательный палец, нежно, невесомо погружает его в рот и вынимает обратно, после чего повторяет это снова и снова. Медленно, испытующе, растягивая удовольствие.

Гермиона прикрывает веки и её ресницы слегка подрагивают. Она закусывает нижнюю губу, и Драко завораживает это столь интимное движение, что он выпускает палец изо рта и переключает своё внимание на её губы, соприкасаясь с ними. Ощущает весь её трепет, мурашки по коже, которые сейчас вызваны вовсе не прохладой мансарды. Он чувствует мягкость губ, сминая их своими. Они на вкус сладкие как спелая вишня, и он готов утопать в этом сиропе.

Его руки касаются её бедер, крепко сжимают их, так, как он не позволил бы себе никогда. Но рядом с ней он сбрасывает себя прежнего, раскрывается в своей страстной натуре и следует за их желанием.

Гермиона отстраняется первая и наблюдает за его вздымающейся грудью под тканью футболки. В светлых волосах играют блики закатного солнца, отливая золотом. Она запускает в них пальцы, прочерчивая волны, и прикрывает глаза.

Драко приникает губами к ключицам. Она прогибается в пояснице, больше приоткрывает шею. Касаться её — это как гладить кошку. Гермиона такая же податливая и ласковая. Поддаётся искушению, что проходит приятной дрожью по её телу, от его крепких, но в тоже время нежных рук.

Прекращая дорожку поцелуев по шее, Драко опускается на колени, расстёгивает её босоножки и целует ступни. И когда он начинает продвигаться губами вверх, скользя по лодыжкам, и обводя языком её восхитительные острые колени, Гермиона готова стать пленницей его рая, в который так зазывают бездонные глубины серых глаз.

Он находит это волшебством: быть рядом с ней, обнимать, чувствовать её окутывающее тепло, похожее на утренний кофе. Для него Гермиона это чудо. Как и приближающаяся осень за окнами его мастерской, не оставляет равнодушным; такая же очаровательная, дарит ему вдохновение, рассыпая великолепными красками по холсту лишь им одним ведомое счастье.

— Я всё ещё хочу нарисовать тебя, Гермиона, — Драко щекочет её словами, прикасаясь губами к бёдрам, словно изображает поцелуями танец — медленный и томительный. — И для этого я хочу как можно больше познать тебя, запомнить твои волнующие изгибы.

Гермиона испытывает небывалый трепет от этих его действий, покрываясь новыми мурашками от каждого из них. И когда Драко вновь поднимается на уровень её шеи, то ощущает вибрацию голоса рядом с кожей.

— Все картины мира ничто рядом с тобой, — его низкий от возбуждения голос останавливается рядом с ухом, и она стонет, когда он ласкает языком мочку, прикусывая её. — Ты — бесценное произведение, сотворенное небесами. Ты ангел рая, который теперь вокруг меня.

Прилив нежности где-то в груди растекается прямо в сердце, позволяя ей обнажиться перед ним теперь и душой. Она стала для него домом, в котором так нуждалась его душа. И теперь все внешние обстоятельства казались столь невзрачными и неважными, что останься он с ней в объятиях навечно, ему не страшны холод и одиночество. Ему не страшен любой катаклизм мира, когда он видит смущение в её глазах с коричным оттенком, и румянец, который подобно спелому яблоку заливает её щеки.

Драко был обезоружен её прекрасной улыбкой, которая озаряла её лицо, и его внутренний мир, согревая его. Изгибом приоткрытых губ, что изящной линией просачивался в его сердце.

Он целует её, погружаясь языком между губами, прижимается к ней телом и подхватывает её. Кладет на драпировки на подиуме и вдыхает запах её тела, такой сумасводящий, словно орхидея в самом цвету — ванильный, пряный, как лучший кондитерский десерт.

Гермиона содрогается от изобилия чувств, ловит движения его рук, губ, горячее дыхание на коже, и задыхается от невозможности происходящего. Рисует в своём воображении их тела со стороны, которые сплелись в единой мечте, улавливающие насыщенный шлейф их любви.

Её стоны такие искренние. Прикрытые веки подрагивают, и Драко с упоением любуется ей, как только что распустившейся розой небесной красоты, ощущая себя единственным истинным ценителем прекрасного.

— Драко, — выдыхает она и притягивает его к себе, чтобы заглянуть в глаза и вновь окунуться в зеркало серебра, подобного озеру, в котором она растворяется как капля росы.

Его руки обнимают, сжимают и притягивают её бедра, футболка мешает чувствовать её целиком и полностью, кожа к коже.

Гермиона путается в ткани, но быстро расправляется с ней, стягивая футболку вверх, чтобы притянуть его вновь и носом провести по его изгибам, мазнуть губами по шее и ниже по напряжённым мускулам.

Тонкий аромат его одеколона наполняет лёгкие, и она прижимается к Драко теснее, пальцами изучает руки и грудь. Трение его брюк о её нежную кожу распаляет, она чувствует его твёрдость между ними. Ощущение наготы под ним срывает её на стоны, когда он сжимает её грудь в своих ладонях, подаваясь бёдрами вперёд.

Движения плавные, без напора, и она готова переливаться через край, пока его сильные руки обвивают её талию, а жажда поцелуев, от которых немного припухают губы, перекрывает все источники звуков, оставляя их в пространстве, наполненном песней их чувств.

Он втягивает сосок в рот, легко прикусывает его и зализывает языком. Дразня и маняще вынуждает её прогибаться под натиском его тела. Гермионе не терпится избавить его от лишней одежды. Драко слышит её нужду в каждом вздохе, в каждом движении ногтей по его спине и пояснице.