Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал
Шрифт:
Один из первых задников Мегадэт.
Фотография сделана Гаральдом О.
Я слушал Криса около десяти минут, прежде чем решился. Парень был впечатляюще искусным гитаристом, лучше чем я был в то время, и как и Гар, он получил джазовое образовании, добавившее тонкостей его игре. Не менее важным был факт, что он и Гар уже развили определенные связи, играя вместе в одной группе и будучи друзьями на протяжении многих лет. Для меня это было важно, особенно после безобразия моего разрыва с Металликой. Я жаждал этой близости. Я всегда говорил, что когда играешь в группе с кем-то вместе, просто некуда становиться ближе...если вы не занимаетесь сексом друг с другом. Сейчас, правда, большинство парней в группах занимаются сексом друг с другом, косвенным образом – пускают девушек по кругу, занимаются
Дело в том, что Крис почти идеально подходил нам. Поэтому мы предложили ему работу в группе. Затем мы все вышли на улицу под кайфом, чтобы отпраздновать это событие.
“И кстати, если увидишь гитариста из своей группы, скажи ему, что я передаю ему спасибо за то, что укусил мою киску”. Хороший и плохой образец для подражания.
Фотография сделана Гаральдом О.
Джей Джоунс взял на себя заботу о нас, если можно так сказать. Он появлялся в Марс Студио практически ежедневно около полудня, именно тогда, когда Эллефсон и я отходили ото сна. Чтобы проветрить мозги, Джей вез нас в местечко под названием «У Норма», довольно нелепую местную закусочную, где за 5.99$ вы получали кусок сухого мяса, картошку (пюре, запеченную или фри), листочек увядшего кочанного салата и миску Джелло на десерт. Ах да, и бездонный стакан чая со льдом или лимонада. Еда была ужасной, но мы не жаловались. Ее было полно и мы не платили за нее. Просто удивительно, как мало тебе требуется для поддержания жизнедеятельности, когда ты молод и преследуешь цели одновременно благородные (музыкальный успех) и постыдные (ежедневное потребление героина и кокаина).
Мы узнали, как питаться буквально за копейки в день. Джей был не против платить, хотя у него самого было немного денег, однако Мегадэт были его билетом в лучшую жизнь. Думаю, что он искренне любил нашу компанию - в то время мы были вращающейся тусовкой, а Джей нашим куратором. После ланча мы ехали в ближайший паб, где Джей завершал дневную сделку, раздавая воздушные шарики с героином, и нам всем становилось хорошо, как раз вовремя, чтобы начать репетировать. У каждого из нас был собственный предпочитаемый метод получения кайфа. Я начинал нюхать героин, а затем (как и с кокаином) перешел к его курению, что обеспечивало более быструю, более сильную степень наркотического опьянения. Гар и Крис Поленд были гораздо более опытными; они оба были потребителями инъекционных наркотиков к тому времени, как мы с ними познакомились. Однако, наркомания есть наркомания, и я не хочу сводить к минимуму или искажать свою способность к самоуничтожению, но с самого начала я понимал, что колоться героином это абсолютно не мое, и самое занятие было откровенно пугающим на мой взгляд. Я вводил героин себе в вену лишь пару раз. Мне не понравилось это ощущение, не понравились шприцы, не понравилось все, что с этим связано (сюда часто относился и обмен шприцами). Все это казалось мне опасным и вредным для здоровья, и к тому же грязным.
Флайер на ранний концерт Мегадэт
То, что мы были способны создавать музыку, а иногда отличную музыку, проводя жизнь в таком ритме, до сих пор остается каким-то чудом. Но у нас получилось. Мы были молоды, амбициозны, талантливы и нерушимы. Или так мы твердили сами себе. До присоединения Криса к группе мы записали трехпесенное демо (‘Loved To Death’, ‘The Skull Beneath The Skin’ и ‘The Mechanix’), которое довольно быстро начало прокладывать себе путь по подпольной сети продажи и распространения аудиокассет, почти как 'No Life 'Til Leather' сделал свое дело для Металлика. Мы играли по верхней и нижней части побережья Тихого Океана, в основном в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско, устраивая на сцене свирепые выступления, которые иногда были великолепными, иногда небрежными, но никогда не были скучными. К этому времени первая пластинка Металлика стала хитом, и группа начала набирать обороты. Я пытался не обращать на это внимание, но это было нелегко (так стало даже труднее). В интервью Ларс Ульрих время от времени очернял мой вклад в Металлика, поочередно представляя меня то в качестве временного гитариста, то не более чем примечания к группе. Не раз он действительно критиковал мою игру на гитаре. Ну, это было больше, чем я мог вынести. Если хочешь сказать, что я был алкоголиком, пусть так. Я был алкашом. Если хочешь сказать, что я был проблематичным, ладно. Я был проблематичным парнем. Мне следовало поработать над своим поведением. Но не лги о моих музыкальных способностях; не утверждай, что я не был основным действующим лицом во всем том, что группа достигла на ранней стадии своего существования. Без моих песен и моих соло, без моей энергии – я не
думаю, что Металлика когда-нибудь бы стала той группой, которой она была. Возможно, это смелое заявление, но в том-то и дело. И я находился в праведном гневе оттого, что Ларс не мог по меньшей мере оказать мне любезность, проявив хоть немного уважения.Я ответил в самой язвительной и наивной манере, на которую был способен. В течение нескольких лет, когда Мегадэт вырезала собственную нишу, сражаясь с Металлика за трэш-метал превосходство, журналисты и диск-жокеи часто просили интервью. Неизменно, я спокойно отклонял любые обсуждения Ларса, иногда говоря на датском.
“Godmorgen” – говорил я с улыбкой.
Укоренившаяся еще в детстве манера держаться вызывающе лишь усугубилась по мере того, как Мегадэт стали набирать репутацию. Наши концертные выступления, в сочетании с демозаписью, естественно вызвали интерес со стороны звукозаписывающих компаний. Моей целью было заключить контракт с мейджор-лейблом с места в карьер, но в довольно короткий срок стал очевидным факт, что у нас не было связей, чтобы осуществить этот план. Скорее наоборот, мы не могли сделать это на наших условиях.
Во время поездки в Нью-Йорк мы провели небольшие переговоры с крупным записывающим лейблом. Директором компании A&R в то время был харизматический гей, который похоже даже не скрывал свою нетрадиционную ориентацию. Могу сказать с определенной долей уверенности, что он может и знал свое дело, но при этом был очень странной и агрессивной личностью. Я убедился в этом однажды вечером в Лаймлайт, популярном в Нью-Йорке клубе. Руководитель записывающей компании взял нас с собой туда как часть поездки для потенциальных клиентов, и это безусловно дало желаемый эффект. Одним из первых людей, которых я увидел, когда зашел туда, был гитарист Cars, довольно известной в то время группы. “Let The Good Times Roll” была среди первых песен, которые я разучивал, играя в группе еще во время обучения в средней школе, поэтому не мог удержаться от улыбки, подходя к нему, думая, чувак, я сделал это, я зависаю с парнем из Cars!
Как часто бывало в клубах в Нью-Йорке в 1980-х, все закончилось в уборной комнате вдыханием дорожек кокаина. И тут внутрь зашел руководитель записывающей компании. Я пересекался с ним ранее, поэтому знал его огромный тусовочный потенциал, но именно этот случай застал меня врасплох. Он подошел к нам, вынул из своего кармана несколько таблеток (я полагаю, что это были экстези), сунул их нам в рот, а затем попытался скрепить сделку долгим поцелуем.
Джуниор, парень родом из Среднего Запада, находящийся далеко от дома, стоял неподалеку с пустым выражением на лице. Между тем руководитель записывающей компании смеялся как сумасшедший. Мне удалось произнести лишь слабое: "Какого хрена?!"
Я не знал, был это у парня такой способ пошутить или это у него была такая манера оказывать своим гостям хороший прием. Возможно, подумал я, это первое событие в ряду планируемого им длительного обмена любезностями. Но я не собирался ему этого позволить. Если заключение сделки с мейджор-лейблом подразумевало введение моего члена в задницу какого-то парня…ну, в таком случае Мегадэт пойдут независимым путем.
Сначала мы встретились с представителями Энигма Рекордс, небольшого лейбла с достаточно серьезным списком музыкантов в своем портфолио. Когда это дело не выгорело, мы обратились к Комбат Рекордс, независимому лейблу за пределами Лонг-Бич, который являлся дочерней компанией империи Sony. Представлял Комбат на этой встрече Клифф Калтрери, вице-президент компании.
С Клиффом было приятно иметь дело. Рожденный и выросший в Нью-Йорке, он был полным парнем, говорил с гнусавым выговором наподобие Адама Сэндлера, и как казалось был больше заинтересован в том, чтобы стать нашим приятелем, чем в том, чтобы выполнять роль руководителя записывающей компании. Насколько я помню, на этой встрече Джуниор и я вели себя несколько дерзко. На нас обращали внимание крупные лейблы и лейблы поменьше, и мы все больше стучались в двери. Казалось неправдоподобным, что мы выходим из всего этого мероприятия без контракта. И в самом деле, не прошло и пяти минут, как мы вышли из офисов компании Комбат Рекордс, когда Клифф Калтрери выбежал на улицу, крича: “Подождите! Подождите!” К тому времени, как он догнал нас, его лицо покраснело и покрылось потом, дыхание сбилось. На мгновение я подумал, что у него может случиться сердечный приступ.
“Я…позвонил в…Нью-Йорк” – сказал Клифф, с трудом переводя дух. Я подумал, что он говорит о главной компании, однако он не уточнил. Возможно, потому что слишком устал. Или был слишком взволнован. А может и то и другое. “Они хотят… подписать…контракт с вами”.
Вот так мы и подписали контракт с Комбат Рекордс, и вскоре ищейки из шоу-бизнеса стали вынюхивать вокруг, пытаясь обмануть нас, и обучая меня, для чего мне считать свои пальцы, когда я жму чью-то руку и для чего мне нужно стоять, прислонившись спиной к стене. Это обучение потребовало времени. В те дни я был не особенно заинтересован в практической стороне дела. Я хотел создавать музыку, получать кайф и трахаться. Необязательно в таком же порядке. Мегадэт способствовали достижению этих, надо сказать, жизнелюбивых целей, и не особенно заботились об ущербе, причиненном друзьям, семье или собственной репутации.