Мать Лжи

— Миледи? Вы хотели меня видеть?

— Хорошо, что пришли, милорд. Командир фланга, подожди за дверью, пожалуйста. И никого сюда не впускай. — Гуита по-прежнему сидела в комнате, но она ничего не заметит. — Мне нужна ваша помощь, командир охоты.

Подойдя поближе, Салтайя заставила его замереть на месте.

— Ты будешь мне подчиняться, — сказала она, схватив его за руку.

Молчание, только глаза раскрылись от внезапно охватившего его ужаса.

— Ты будешь мне подчиняться! — Она направила силу на его могучие мышцы и встретила мощное сопротивление. Очень упрямый молодой человек. Однако у Салтайи не было времени на жалость. — Повелеваю именем священной Ксаран!

Фелларда так потрясло запретное имя, произнесенное вслух, что его сопротивление лопнуло, точно мыльный пузырь.

— Я буду… вам подчиняться.

Уже лучше.

— На колени!

Веристы ни перед кем не опускаются на колени, даже перед священным Веру. В ужасе от того, что выполняет ее приказы, Феллард начал медленно падать, словно лесной великан, и его колени со стуком, от которого Салтайя поморщилась, ударились о каменный пол. Он смотрел на нее снизу вверх, глаза широко раскрыты, лицо побледнело и покрылось потом.

Она заглянула в его сознание. Ей было трудно пробиться сквозь могучие волны ужаса, но она сумела ввести его в транс, отыскав обходной путь. Страх… источник страха… предмет страха, похоже, она сама. Скорее всего это его самое слабое место… она нанесла удар, и он вскрикнул от боли. Гнев?.. Еще один удар, и он задрожал, словно лошадь, на которую напали крестьяне. А тут, видимо, сексуальное наслаждение? Да, хватило пары прикосновений, и он застонал от удовольствия.

Теперь можно ввести щенка в транс и изучить его сознание. Оно оказалось очень аккуратным и упорядоченным, с мотивацией стройной, будто ониксовые колонны в Джат-Ногуле. Она нажала на тот доминирующий мотив.

— Говори! Кого ты видишь?

Он несколько раз вдохнул и принялся лепетать:

— Веру, бог, Герой, Веру, боевой зверь…

То был он сам, его личность. Она двинулась дальше.

— Стервятник… м-милорд?..

Терек. Она обратилась к образу самой себя.

— Ведьма…

Значит, ведьма? Он за это заплатит. Салтайя не задерживалась.

— Киска? О, Киска… любимая…

Командир охоты Феллард оказался весьма любвеобильным мужчиной. Салтайя обнаружила в его жизни не менее четырех женщин, но сейчас главное место занимала Киска. Еще имелось трое детей, которых Салтайя не стала связывать с матерями. Родители, пара братьев и сестер, друзья детства… Все они отошли на задний план, умерли или жили очень далеко. Она вырвала их, не обращая внимания на мучительные вопли. Затем любовниц, всех четверых — выдернула, сломала и вышвырнула. Терека она оставила, но заметно ослабила его присутствие. Свое же она сделала огромным, привязав его к страху, похоти и его собственному представлению о себе. Как грубо! Куда грубее Подчинения, которому она подвергла Эрна и Брарага, Когда процесс будет завершен, Салтайя останется единственным человеком в жизни командира охоты Фелларда. Он будет ей предан, как никому и никогда. Ну вот! Она выпустила его, и он повалился на пол, задыхаясь и плача.

Салтайя подошла к стулу. Ее тоже трясло, в голове пульсировала боль.

— Ко мне!

Он попытался встать, не смог и пополз на четвереньках, похожий на ходячего мертвеца. Добравшись до нее, он опустился еще ниже и принялся целовать ее ногу. При этом он что-то бормотал, но она смогла разобрать только «миледи».

Обычно она проникала в сознание своих подданных и оставляла его нетронутым, по крайней мере на короткое время, но Феллард долго не продержится. Через пару тридцатидневок он превратится в тупое животное. К счастью, он ей нужен совсем ненадолго.

— Чего ты хочешь?

— Служить вам. Всегда. Служить вам. — Он посмотрел на нее остекленевшими глазами преданной собаки.

— Встань. — Она нетерпеливо ждала, пока он пытался подняться. — Ты будешь мне подчиняться и служить, но забудешь обо всем, что произошло в этой комнате.

— Как я могу послужить миледи?

— Пленница Селебр сбежала.

— Я слышал. — Он пытался сдержать ухмылку, но у него не получилось. — Очень прискорбная новость. Очевидно, командир войска Терек приказал ее охранять… — Веселье перешло в недоверчивое удивление.

— Ну?

— …ценой жизни. Но… — Он криво ухмыльнулся. — Но это всего лишь выражение такое! Веристов нельзя казнить. Ваш досточтимый брат подвергнет их суровой каре, но… но не…

— Восемь веристов заперты в ее камере. Ты знаешь, где?

— Да, миледи. — Его охватило настоящее беспокойство.

— Пойди и разберись с ними. Отведи их в Травяной сад и убей там.

— Миледи! Они будут сопротивляться. Невинные люди…

— Считай, это тренировочное упражнение, — заявила она. — Убей их. В Травяном саду. Ты будешь мне подчиняться.

Побелев, как полотно, командир охоты прошептал:

— Я буду вам подчиняться.

ГЛАВА 5

Фабия Селебр никогда не допускала мысли, что ей все-таки придется выйти за вериста, но осознавать, что Катрат Хорольдсон больше не маячит на ее горизонте, было приятно. Он исчезнет за Границей и будет заниматься своей военной карьерой, так и не узнав, какое его ждало счастье. У Фабии и без него хватает неприятностей.

«Свободный дух» был обычной речной лодкой, длинной и неглубокой, с двумя мачтами и треугольным парусом. Возможно, судно выглядело старее и вонючее многих других, но Дантио давно на нем плавал и считал, что оно спасет их от погони. Команда и хозяева лодки представляли собой семью примерно из двадцати членов, от новорожденных детей до дряхлых старцев. Лодка была им домом, а кучи ящиков и узлов, сваленных посередине — имуществом. По традиции пассажиры сидели на носу, а команда толпилась на корме, кутаясь в красные или коричневые бурнусы и болтая на своем певучем языке.

Дождь прекратился, когда «Свободный дух» покинул Врогг и поплыл дальше по притоку под названием Маленькая Каменка. Мир пронизывал водянистый солнечный свет, наполненный паром, и вскоре впереди показался ветхий док. Берега были болотистые, а окружавшие их деревья жалкие, но далеко на юго-востоке высилась громада гор Варакатс, ослепительно белых на фоне полуденной синевы неба.

Фабия сидела на скамье у левого борта, рядом с Хортом Вигсоном, и касалась ногами коленей Ингельд, устроившейся напротив. По бокам от правительницы Косорда сидели командир фланга Гатлаг и Бенард — последний самым бесстыдным образом обнимал ее за плечи. Она была, как всегда, очаровательна, но все утро ничего не ела. Неужели она беременна от братца Фабии?

Никто особенно не разговаривал, поскольку каждого занимали собственные заботы. Все знали, что Салтайю и Терека нельзя сбрасывать со счетов, а Ингельд упрямо твердила, что Хорольд преследует ее по реке, так что челюсти Храга вполне могли сомкнуться на шеях беглецов. Орлада приговорили к смерти и, возможно, он уже мертв. Дантио остался в Трайфорсе, чтобы в этом убедиться — он признался, что Свидетельницы славятся своим любопытством, но никакая опасность ему не угрожает, поскольку никто не может незаметно к нему подобраться. А еще где-то были таинственные повстанцы, готовые нанести удар по Трайфорсу.

Кроме общих забот у каждого имелись и свои собственные. Фабия и Дантио хотели вернуться в Селебру, но перевал, возможно, закрыт. Бенард уклончиво отвечал на вопросы о Селебре, потому что не мог оставить Ингельд. Фабии не хотелось бросать здесь Хорта, она любила его гораздо больше, чем родного отца, которого не помнила. Ингельд наверняка волновалась за Катрата, который шел на проигранную войну.

— Отец, сколько еще до Высокой Балки? — спросила Фабия.

— Не знаю, — своим обычным тихим голосом ответил Хорт. — И речной народ, видимо, тоже не знает. Я не уверен, что Высокая Балка вообще существует. Может, это несколько мест или некая идея.