Мать всех дорог

Ее руки, которые расположились на моей груди, начинают опускаться вниз, пока не встречаются на талии рядом с моими брюками. Ее пальцы держаться за край моего ремня и у меня перехватывает дыхание в груди от мысли, что ее руки так близко к желанию, которое я испытывал от этой умной, очаровательной, и все еще хрупкой женщины.

Нехотя, я отстраняюсь, не потому что хочу, а потому что я не хочу делать все, что между нами произойдет в коридоре.

Чувство тревоги захлестнуло ее, когда я отступил, пытаясь восстановить дыхание. Я замечаю неуверенность в ее глазах и прежде, чем она смогла бы пожалеть из-за всего того, что мы только что делали, я хватаю ее руку и целую костяшки ее пальцев, убеждая ее в связи, которую только что обрели.

– Ты собираешься меня впустить? – спрашиваю я, кивая на дверь ее спальни. – Или мы так и будем стоять здесь и целоваться?

Застенчивая улыбка появилась на ее губах.

– Давай зайдем, только не смейся над моими поросячьими ленточками.

– Да я бы никогда, - я усмехаюсь. – Я провел много лет, свистя и крича тебе с боковой линии, когда ты стремилась произвести впечатление на Piggly Wiggly и Nester. И я все еще вспоминаю те короткие, потрепанные, джинсовые шорты, которые ты носила с ковбойскими сапогами, чтобы привлечь внимание Крида, того ужасного судьи.

– Каждый раз срабатывало, - она подмигивает, демонстрируя немного своей перчинки, которую я начинаю обожать.

Мы заходим в ее комнату, она чистая и организованная, как и всегда. Единственное отличие это маленькое зеркальце на туалетном столике, щипцы для завивки и небольшой контейнер с косметикой. Марли очень редко наносит макияж, но когда она делает это, то наносит его идеально, подчеркивая свои прекрасные особенности, и никогда не перебарщивает с толщиной. Лично мне нравиться ее естественное лицо, но это только мое мнение.

Далее за маленьким косметическим местом стоит рамка с фотографией ее мамы. Мое сердце разбивается на две части, когда я думаю, что Марли собиралась на выпускной без своей мамы, только фотография в рамке составила ей компанию.

Не раздумывая, я подхожу к фотографии и беру ее в руки. Воспоминания о маме МакМэннов окружают меня, когда я смотрю в такие же голубые глаза, которыми Марли была благословлена. Марли любит говорить, что она вся в отца, но я не соглашусь с этим. Креативный и живой дух Марли достался ей от матери, также как и ее приверженность к традициям и умный разговор.

– Я скучаю по ней. Она, наверное, взлетела бы до Луны из-за того, что мы вместе пошли на выпускной бал, - смеюсь я.

Марли встает рядом со мной, берет меня за руку и также смотрит на снимок.

– Она, наверное, не дала бы нам уйти из дома, потому что хотела бы сделать больше фотографий.

– Мы бы попытались успокоить ее.

Марли смотрит на меня и кивает.

– Мы могли бы.

Я аккуратно ставлю снимок назад на стол и обнимаю Марли, крепко сжимая ее, не желая отпускать.

– Твоя мама гордилась бы тем, какой женщиной ты станешь.

– Думаешь?

Вопросительный тон голоса Марли заставляет меня оторваться от нее, чтобы посмотреть на выражение ее лица.

– Конечно. Прямо перед тобой светлое будущее.

Марли смотрит в пол и, немного нервничая, говорит:

– Я получила стажировку в Калифорнии, чтобы помочь встать на ноги подающему надежды модному журналу.

Это заявление удивляет меня на секунду. Когда это произошло? Я знал, что она думала о поступлении в Калифорнийский колледж, но не знал, что она уже приняла решение. Эта стажировка очень сильно поможет ей в этом деле, если она согласится на нее.

Понимая, что должен обрадоваться этой новости, я беру ее за руки и ослепительно улыбаюсь ей.

– Это здорово, Марли. Поздравляю.

Ее лицо сияет от моей похвалы и прежде чем я смог удержать ее навсегда, она вырывается, бежит к своему шкафу и достает оттуда набор из зеленовато-голубых чемоданов. Она толкает их ко мне и практически танцует вокруг комнаты от восторга.

– Смотри, что папа купил мне в подарок на окончание школы, новый багаж. Он сказал, если я собираюсь жить в Калифорнии и работать в модном журнале, я должна путешествовать со вкусом. Несомненно, мой старый туристический набор чемоданов для наших дорожных путешествий не подходит.

Волнение и радость окружают ее, когда она показывает мне отсеки ее чемоданов, и когда рассказывает мне обо всех новых начинаниях, о переезде через всю страну, чтобы начать жизнь под солнцем в теплой Калифорнии.

Она рассказывает в подробностях об ее новой школе, комнате в общежитии, и обо всех веселых и захватывающих возможностях, которые она получит, переехав в Калифорнию. Все то время, что она мне рассказывает о новых возможностях, я медленно и мучительно умираю внутри. От каждой вспышки восторга, появляющейся в ее глазах, острый кинжал вонзается все глубже и глубже в мое сердце, выпуская струйку грусти, проходящую сквозь меня.

Что я вообще здесь делаю? Перед Марли было ее будущее. У нее есть возможности, планы и цели, которые она хочет достичь. У меня не было ничего, кроме постоянной работы на ферме ее отца. Мне двадцать два года, у меня нулевое образование и опыт работы, который может посоперничать с дядюшкой Макдональдом.

Находясь с ней, я только причиню боль своему сердцу, но еще хуже, причиню боль ей. Что случиться, если я останусь? Если мы останемся вместе в моей фантазии, то исполняться мои самые смелые мечты об этой женщине, которая украла мое сердце.

Только сердечная боль и смятение появятся сегодня ночью, если я сделаю это. Марли заслуживает лучшего, чем быть с таким, как я. В моем подсознании, я понимаю, если я останусь, если буду преклоняться передней тем способом, которым хочу, она захочет большего от меня. С легкостью я могу вручить ей свою душу, но я не хочу рушить ее планы на будущее. Я не хочу, чтобы она отказывалась ото всего, только из-за вероятной возможности чего-то продолжительного между нами.

Я хочу, чтобы она жила своей жизнью. Я хочу, чтобы она покинула этот маленький городок и сделала что-нибудь для себя. Вот поэтому, я начинаю планировать пути отхода.

– Ты ведь будешь навещать меня, правда, Портер?

– Что?
– спрашиваю я, все еще оставаясь в шоковом состоянии.

Ее большие, красивые глаза пронзают меня.

– Ты будешь навещать меня в Калифорнии, да?

– Ох, - я натираю шею сзади.
– Да, - я солгал.

– Все в порядке?

Смятение появляется в ее взгляде и поскольку я мазохист, я тяну ее за руки и обнимаю. Ее руки обнимают мою талию, и я целую ее в макушку, вдыхая ее запах в последний раз. Я чувствую опустошенность, боль в животе, и я на грани разрушения и рыдания в ее руках, но я сдерживаюсь, когда она отстраняется.