Мать. Архетипический образ в волшебной сказке

Однако архетип Земной Матери следует понимать с точки зрения его противоположности – архетипа духа. Дух мог сохранять свою независимость, только постоянно ощущая свою противоположность и осознавая свое взаимодействие с природой. Земная Мать – полюс, противоположный духу, который его уравновешивает.

Исследуя фигуры Земной Матери в сказках христианских стран, мы не должны забывать о столь типичном для христианского сознания конфликте между природой и духом, ибо в какой-то мере именно он послужил причиной возникновения этих сказочных фигур. Этот конфликт объясняет, почему одни из них стали темными, а другие – светлыми. Некоторые сказочные персонажи воплощают его в себе, и тогда в фигуре Земной Матери видится угроза традиционной христианской духовности, а некоторые стремятся преодолеть это расщепление.

Разумеется, христианству труднее всего принять именно темную сторону Великой Матери. В таких сказках, как «Иоринда и Иорингель», эта темная сторона воплощается не только в волшебной силе ведьмы, но и в ее способности превращаться в кошку или ночную сову. Жестокость, с которой кошка играет с пойманной мышью или птицей, – качество, унаследованное ею от дикой природы. Кроме того, кошка в какой-то мере является воплощением здорового эгоизма. Она может подойти к людям и допустить их соседство, а может по своему произволу и желанию убежать от них, и такое поведение полностью соответствует ее природе.

В трактате о Троице Юнг так описал порожденное христианством расщепление природы и духа:

Христианство провело борозду между природой и духом, позволив человеку забегать мыслью не только по ту сторону природы, но и против природы, проявляя тем самым, так сказать, божественную свободу духа. Вершиной этого взлета из природных глубин является троичное мышление, парящее в платоновском, «поднебесном» пространстве. Однако – справедливо или нет, – но оставался вопрос о четвертом [14] .

14

A Psychological Approach to the Dogma of the Trinity // Psychology And Religion. CW 11. Par. 261. См. также: Юнг К. Г. Попытка психологического истолкования догмата о Троице // Ответ Иову. М.: Канон, 1995. С. 81.

Позже Юнг говорил, что этот «четвертый» надевает на троичное мышление оковы реальности. Таким образом, в нескольких фразах он намечает контуры позитивного развития христианства, а также осложнений, к которым приведет такое развитие. Оно побуждает человека развивать стиль мышления, противоположный природе, но оставляет открытым вопрос о его практическом применении, который одновременно является вопросом о зле и цельности.

В троичном мышлении отсутствует элемент, обозначающий реальность тела. В качестве объективации духа он является «четвертым» и завершающим элементом. Именно поэтому фигура Земной Матери как часть реальности часто создает условия для завершенности, например, помогая сказочному герою вступить в контакт с его душой. Являясь «четвертым» элементом, она часто соединяет противоположности, создавая новое единство. Иначе говоря, она служит воплощением не только тела, не только природы, но и единства природы и духа, которое включает реальность материи.

Фигура Земной Матери может соединять и моральные противоположности: добро и зло. Выполняя функцию объективации, она может заставить человека принять свои теневые качества; чтобы не уступить силам зла, человек должен сопротивляться. Вот почему многие сказочные воплощения Земной Матери являются воплощениями абсолютного зла. В этом случае оковы реальности ощущаются как нечто враждебное духу. Например, человек, который находится во власти своих влечений, в мире бездуховности чувствует себя, как в тюрьме. Так, темная Земная Мать часто заключает сказочного героя в темницу, как это происходит в сказках «Гензель и Гретель» и «Железная печь».

Но сказочная материнская фигура бывает не только негативной, даже когда она является частью мира, совершенно не соответствующего христианским идеалам, как, например, чертова бабушка; как правило, темная мораль Земной Матери все же относительна; хотя она живет вместе с чертом, обычно она помогает сказочному герою избежать его злой силы. В сказке «Разбойник-жених» с разбойниками живет именно старая Земная Мать. И она помогает сказочной героине убежать из разбойничьего логова и, похоже, она долгое время ждала, когда ей самой представится возможность освободиться, ибо старуха убегает вместе с героиней.

Поэтому заведомо неправильно связывать зло и природное начало. Их идентичность возможна, но вовсе не обязательна, это зависит от индивидуального психологического развития человека и конкретной ситуации [15] .

Рассмотрим, например, сказку братьев Гримм «Одноглазка, Двуглазка и Трехглазка», в которой Двуглазка – типичный образ приемной дочери, которую, не покормив, послали в поле пасти козу. Она села на меже и заплакала, причем плакала так, что у нее из глаз слезы лились ручьями. И вот, подняв свои грустные глаза, она увидела стоящую перед ней женщину, которая оказалась волшебницей и сделала ее жизнь счастливой. Образ Двуглазки представляет такой тип людей, которые имели изначальный негативный опыт отношений с родной матерью, а затем, испытывая сильную тоску, начинают ощущать присутствие позитивной материнской основы в собственной психике.

15

Подробное обсуждение этой темы можно найти в книге: Von Franz Marie-Louise. Shadow and Evil in Fairy Tales. Zurich: Spring Publications, 1974.

Такого рода сказки описывают психологическое событие, похожее на встречу со сверхъестественным существом, т. е. столкновение Эго с внутренним психологическим фактором, который переживается как более сильный. Они также показывают, как надо вести себя с ведьмами и волшебницами, чтобы извлечь пользу из встречи с ними. Двуглазка с благодарностью принимает помощь волшебницы. Ее добродетель состоит прежде всего в терпении, с которым она встречает удары судьбы. С другой стороны, в сказке «Загадка» королевич внемлет предостережению падчерицы ведьмы и вежливо отказывается от освежающего зелья, которое предлагает ему старуха. Он способен распознать предлагаемое ему отравленное питье и отказаться от него, даже если его предлагают с доброжелательной улыбкой. Понятно, что в данном случае речь идет о внешней опасности.

Человек лучше понимает происходящее, когда угроза идет извне. Однако мы не можем должным образом распознать и оценить угрожающие нам темные силы, пока не столкнемся со столь же опасной темнотой у себя внутри и не окажем ей сопротивление. Например, предлагаемый «яд» мог, например, принять обличье весьма разрушительных мыслей и чувств, которые человеку приходится с усилием от себя отгонять. Так как сказочного героя отравленным питьем угощает материнский персонаж, можно предположить, что он пытается остаться инфантильным, а не идти своим путем, как следует поступать герою. Его задача – сохранить свою душу, т. е. найти способ вступить в контакт со своим бессознательным. Его внутреннее желание уклониться от решения этой задачи уже в самом начале его странствия является ему в виде ведьмы.

Как правило, такого рода процессы очень трудно распознать в реальной ситуации. Человека одолевают мысли или переживания, склоняющие его к определенным поступкам, при том что он, естественно, в отличие от «ведьмы», не считает их «ядовитыми». «Навязывание» осуществляется кем-то со стороны, к примеру, той ведьмой, которая предлагает сказочному герою свое отравленное зелье.

Значительную часть своей жизни Юнг посвятил решению именно этого вопроса: как человеку следует справляться со своими внутренними демонами? Основную помощь в его решении мы получаем от сновидений, содержащих независимые свидетельства того, что происходит с психикой, а также от активного воображения. Этот метод, о котором мы скажем позже, включает активную конфронтацию с бессознательным. Большинство людей изо всех сил сопротивляются такой конфронтации. Если позаимствовать сказочную метафору, можно сказать, что они скорее выпили бы отравленного зелья, чем признали бы, что у них внутри существуют силы, сравнимые с колдовскими чарами красноглазой ведьмы.

Чтобы расстаться с иллюзией, что сознание является главной движущей силой психики, требуется немало мужества. Если мы спросим, почему это так, то, как ни странно, обнаружим другой аспект Великой Матери; она воплощает прежде всего бессознательное и тенденцию возврата к бессознательному. В соответствии с результатами подобного возвращения материнская фигура воспринимается либо позитивно, либо негативно. Таков естественный ход событий. Такова суть всего живого. Только люди, да и то лишь в какой-то мере и на очень короткое время освобождают себя от влияний бессознательного, но иногда они просто обязаны это сделать.