Мата Хари

— Не ври мне! — закричала она руководителю разведки. — Это тебе не поможет. Теперь я все поняла. Танцовщица жила в «Палас-Отеле» как раз в то время, когда я тоже там была.

Фон Крон был в растерянности. Он смог только сказать, что «возможно, Мата Хари шпионит на военного атташе фон Калле — или на самого посла».

Марта Ришар обозвала своего любовника лицемером. Она сказала: — Такое не выдумывают — даже газеты. Кроме того, Мата Хари сама сказала, что знает тебя!

— Ну, если ты мне не веришь, — отвечал фон Крон, — то я тебе докажу. Он открыл сейф и вытащил толстую книгу, полную фотографий. Под каждым фото было написано имя шпиона, его или ее кодовый номер, другие подробности и краткое резюме поставляемых сведений. Она сама писала:— С очень мощными очками, которые я надела, мне было бы легко найти ее. Но в книге не было фотографии Мата Хари.

Фон Крон, желая обязательно переубедить свою любовницу, взял в сейфе другую папку с документами об «агентах, завербованных посольством». В своей изданной в 1935 году книге Марта Ришар писала, что он при этом сказал: — Я могу заверить тебя, Марта, что ее не вербовал никто из наших агентов в Испании. Но раз она голландка, то она, вероятно, может работать на секретную службу своей страны.

В данный момент совершенно не имеет значения, знал ли что-то фон Крон о Мата Хари или нет. Куда важнее, что Марта Ришар, которой в 1935 году совершенно не было смысла защищать Мата Хари, описала сцену с фон Кроном именно так, как она и произошла. Жизнь Марты была под угрозой. Она знала, что сама шпионит для Франции. Она также знала, что ставкой в игре были ее отношения с военно-морским атташе, а от них зависела ее разведывательная деятельность. Пусть даже этот мужчина не был ей симпатичен (она только служила своей стране), но ее ревность при этом была искренней. Она действительно была убеждена, что у фон Крона есть еще одна любовница — Мата Хари. Потому можно вполне доверять ее описанию реакции фон Крона на эти ее обвинения. Даже если фон Крон вел игру и только притворялся, что ничего не знает, это все-таки доказывает, что Марта Ришар сама все то время, когда она пребывала в Мадриде, абсолютно ничего не знала о предполагаемой работе Мата Хари на немецкую разведку.

Тут на сцене появляется еще один господин. Это полковник Жозеф Данвинь, руководитель резидентуры при французском посольстве в Мадриде. Он встретил Мата Хари в сопровождении двух атташе нидерландского посольства один раз в «Палас-Отеле», а другой раз — в «Ритце». Мата Хари рассказала ему о том, что пережила в Фалмуте. Она добавила, что проинформировала капитана Ладу, но по-прежнему ждет его дальнейших указаний. Данвинь решил воспользоваться ее пребыванием в Мадриде. Мата Хари рассказала ему, что встречалась с фон Калле, потому полковник Данвинь попросил ее попытаться разузнать у фон Калле о многих интересных вещах, например, о планах применения немецких подводных лодок у берегов Марокко, о чем однажды упомянул фон Калле в разговоре с ней. Одновременно, как утверждала Мата Хари позднее в Париже, стареющий полковник попытался поухаживать за ней. Он попросил у нее в качестве сувениров букет фиалок и ее носовой платок.

Мата Хари ограничила свои отношения с полковником цветами и платком. Но упрямое молчание Парижа ее постепенно рассердило. Если посмотреть на ситуацию серьезно, то она оказалась в Лондоне не ради удовольствия. Ее обида переросла в возмущение, когда один из ее испанских друзей, сенатор дон Эмилио Хуной сказал ей, что один французский секретный агент посоветовал ему прервать с ней дружбу.

Импульсивная по природе Мата Хари сорвалась. С ней поступили несправедливо. Так как она все равно собиралась ехать во Францию, то в ту же ночь, 2 января 1917 года поспешила в Париж. Это решение просто обязано было привести ее к печальному концу. Она должна была бы знать, кто за ее спиной посоветовал ее другу быть осторожным и избегать ее общества.

Если бы у Мата Хари было хоть малейшее подозрение, то разве что в момент умопомрачения согласилась бы она отправиться в такое путешествие. Сам Ладу говорил ей, что англичане подозревают ее как немецкую шпионку. Она так часто обнаруживала за собой слежку в самых разных ситуациях. Англичане даже арестовали ее и не дали вернуться в Голландию. А теперь еще предупреждение друга-испанца. Потому если бы она хотя бы в малейшей степени чувствовала себя виноватой или имела бы хоть какое-то представление о правилах двойной игры, то поняла бы, что в такой обстановке только сумасшедший засунул бы голову в пасть льва, с чем только и можно было бы сравнить ее возвращение в Париж. Но Мата Хари вовсе не была безумной. Но в Париж она, тем не менее, отправилась.

Единственно возможное объяснение состоит в том, что Мата Хари по-честному намеревалась сотрудничать с французами. Для нее это была игра — захватывающая игра, точно такая же волнующая, как игра рожденной в Леувардене девушки в яванскую принцессу. Ее поведение и ее действия были, при ближайшем рассмотрении точным продолжением ее предыдущей жизни. В детстве она была в центре внимания благодаря своей тележке, запряженной козами, в школе производила впечатление на подруг красивыми платьями и хорошими манерами. Теперь она думала так же произвести впечатление на французов своими способностями послужить стране. Это все доказывает всегда свойственный ей эгоцентризм.

Все это время она ничего не видела, много слышала и выбалтывала все. Все, что она слышала от одних, она тут же рассказывала другим, расцвечивая своими собственными выдумками. Она разбрасывалась именами как конфетами на свадьбе — именами людей, которых знала и именами людей, о которых она лишь фантазировала, что знала их. Вместо того, чтобы заняться своей биографией, она сочиняла истории для других и о других — не понимая, что это все уже давно не игра, что она имеет дело не с недалекими и легковерными репортерами, а с опытными и циничными контрразведчиками военного времени. Любой ценой она хотела доказать, что она важное и полезное лицо. Потому она согласилась помочь полковнику Данвиню. Потому она от него направилась снова к фон Калле. Затем опять к Данвиню. И опять к фон Калле. Как теннисный мяч. А теперь она торопилась со всех ног в Париж, в бешенстве от причиненной ей несправедливости, чтобы пожаловаться прямо в центральном управлении разведки.

Но в Париже она ничего не добилась. Полковник уже отправлялся назад в Испанию. У Мата Хари не было времени, чтобы перекинуться с ним на Аустерлицком вокзале больше чем парой слов. Осмотревшись она решила отправиться прямо в логово льва. Капитан Ладу должен был объясниться пере дней. Но и он разыграл незнание. Мата Хари попыталась найти утешение у старого друга, Жюля Камбона — генерального секретаря министерства иностранных дел. Три дня ее нигде нельзя было найти. По слухам, на те же три дня исчез и Жюль Камбон.

Мата Хари прожила в Париже целый месяц, как будто на ее жизненном небосклоне не было ни одной тучки — кроме разве что нескольких маловажных мелочей. Внезапно появился Вадим Маслов, приехавший в столицу в краткосрочный отпуск. Он сделал это не только, чтобы насладиться обществом своей возлюбленной, но и чтобы получить ее объяснения, касающиеся очень тревожных слухов, которые дошли до него. Его командир зачитал Вадиму письмо, полученное из посольства России в Париже. В нем предупреждалось о сомнительной связи одного офицера (Вадима) с некой опасной авантюристкой. У Мата Хари не было никаких объяснений. Она не могла понять, кто стоял за этим клеветническим донесением.

После отъезда Вадима она продолжала наслаждаться парижской жизнью. Много дней, а иногда и ночей проводила она в обществе тех самых людей, которыми так восхищалась с детства — мужчин в военной форме. В ее распоряжении их было неограниченное количество. Точно так же, как после освобождения Парижа от немцев союзниками в 1944 году, уже тогда союзные войска были уверены, что поездка в отпуск во французскую метрополию — самое лучшее средство для улучшения морального духа войск.

Парижские салоны были, несмотря на войну (или, возможно, именно благодаря ей) беззаботны и радостны. Кроме оперы, знаменитых сцен и варьете, на выбор было еще свыше тридцати театров. Мата Хари посетила многие из них. Как писал Лео Фауст, она аплодировала, вместе со своим новым другом — офицером-поляком, в театре «Фоли Бержер» на представлении «Мадмуазель с Дальнего дикого Запада».

Капитан Ладу предоставил ей этот месяц. С точки зрения его должности это почти непонятно, ведь за это время она (если она на самом деле была шпионкой) легко смогла бы выудить все возможные секреты Франции и спокойно передать их немцам. Потому такая задержка никак не соответствовала профессиональным интересам шефа французской контрразведки, в обязанности которого входила как раз защита этих секретов. В конце этого месяца у капитана Ладу было не больше обвинительного материала против Мата Хари, чем в его начале. Потому тайной остается, почему он медлил с ее арестом. Если Мата Хари была виновна в феврале, то и четырьмя неделями раньше она тоже была виновна. Тем не менее, Ладу ничего не предпринимал — пока ничего.