Матан и его семья

Отец взял сына за руку, и оба отправились в дом учения к Эвитару. В этот час педагог проводил практические занятия с питомцами. Он выслушивал вопросы отроков, затруднявшихся в понимании сложнейших мест Святого Писания, и давал краткие, но ёмкие ответы. Школяры запоминали, кивали головами, восторженно переглядывались.

Войдя в открытую дверь и остановившись у порога, отец и сын прислушались к словам наставника юношества. Чувство глубокого почтения к мудрым речам Эвитара охватило душу Гедальи. Он взглянул на Матана – лицо последнего выражало восхищение. Не по чину робко уселся Гедалья на краешек скамьи в последнем ряду. Матан не посмел последовать примеру отца и остался стоять на ногах.

Эвитар заметил вошедших, дружелюбно кивнул. Закончив урок, он, приветливо улыбаясь, подошел к отцу с сыном, пожал руки обоим. Сохраняя достоинство и необидно соблюдая дистанцию, он осведомился о цели их визита, хотя, несомненно, намерения гостей были ему вполне ясны.

В лестных выражениях Гедалья заверил мудреца, что только у него Матан сможет получить подлинные знания. Польщенный Эвитар принялся расспрашивать юношу об изученных им предметах, одновременно экзаменуя его. Наставник остался в высшей степени доволен познаниями и умом молодого человека и немедленно принял решение взять его в ученики. Отец был счастлив и горд.

Следуя своим жизненным правилам, Эвитар отказался принять от отца Матана плату за обучение отпрыска. “У твоего сына, Гедалья, – сказал наставник, оставшись наедине с родителем, – светлая голова, и я уверен, что воспитаю глубокого знатока Писания. Придет время, и парень примет от меня духовное наследство. До конца сбудутся мои пророческие слова, и Матан станет великим законоучителем и прославит твой род!”

Надо ли говорить, с каким восторгом выслушал Гедалья сей восхитительный вердикт? Отцовская радость не помещалась в трепещущем сердце. Осчастливленный судьбою родитель горячо пожал руку Эвитару, затем бросился к Матану, ожидавшему в саду дома учения, и расцеловал отпрыска. Отец с сыном отправились домой, оживленно беседуя и строя смелые планы на будущее.

***

Годы учения у Эвитара стали самым светлым периодом жизни Матана. Ибо для юноши, щедро наделенного талантами, впитывать знания, обогащая ум, есть высшее наслаждение молодости.

По прошествии нескольких лет, убедившись в научной зрелости Матана, наставник отправил лучшего своего ученика в поездку по Эрец-Исраэль. Мечталось Эвитару: пусть бы лидеры духовной метрополии воочию узрели бы, что может Нагардея, да и вообще иудейство земли Вавилонской, рождать собственных быстрых разумом мудрецов.

3. В семье каша гуще

В те давние времена, о которых повествует наша история, у иудеев существовало два духовных центра – один в Вавилонии, а другой в Эрец-Исраэль. Если основательно мнение, что конкуренция благотворно сказывается на прогрессе любой области человеческой деятельности, то, надо полагать, состязание меж вавилонскими и иерусалимскими законоучителями оказалось полезным всему народу.

В современных ученых кругах принято считать, будто бы с годами эпицентр талмудической мудрости медленно но верно перемещался из Эрец-Исраэль в Вавилонию. По всей вероятности у сторонников этого суждения имеются надежные критерии сравнения для подобного научного вывода.

Между Вавилонией и Эрец-Исраэль курсировали специально назначенные на то посланники. Через этих людей осуществлялся обмен идеями и важными интеллектуальными находками. Эвитар и Матан выслушивали посланников из Иерусалима, читали привозимые ими письмена-толкования, да и сами передавали западным коллегам плоды собственных холодных наблюдений ума и замет горячего сердца.

Не смотря на стабильное и десятилетиями оправдывающее себя статус-кво, Эвитаром владело чувство некой неудовлетворенности. И в самом деле, установившаяся традиция взаимного обогащения хоть и была полезна, но она не могла достаточно полно раскрыть перед иерусалимскими законоучителями завоевания вавилонских мудрецов. Поэтому Эвитар решил отправить Матана в Эрец-Исраэль с наставлением показать иерусалимцам всё то лучшее, чему он выучился в Нагардее, а, главное, продемонстрировать собственные незаурядные достижения толкователя Святых Книг.

В Эрец-Исраэль жил один совершенно незаурядный человек, коего народ горячо любил и ласково и просто называл “Раби”. До нас дошло немало сведений о Раби. Вот далеко не полный перечень их. Во-первых, он был правителем Иудеи, во-вторых, превосходил богатством всех жителей страны и, в-третьих, слыл самым большим мудрецом. Если найдутся скептики, которым покажется странным, а то и неправдоподобным, такое удивительное соединение в одном лице главнейших человеческих приоритетов – пусть относятся к сему явлению как к случайному стечению фактов.

По прибытии в Эрец-Исраэль молодой представитель Вавилонии явился в резиденцию правителя, то есть к Раби. Слуга доложил о прибывшем, и визитер был принят. Матан вручил хозяину дворца рекомендательное письмо от своего нагардейского учителя. Раби со вниманием и почтением прочел послание, отложил его в сторону и затеял с Матаном ознакомительную беседу.

Начавшись с вежливых обсуждений пустяков, разговор постепенно перешел в научное русло. Раби быстро убедился, сколь справедливы похвалы Эвитара его ученику. Изобилующая мыслями беседа затянулась. Слуга принес на подносе обед и кувшин с водой для омовения рук. После трапезы собеседники вышли в сад и продолжали дискутировать до захода солнца. С появлением звезд, Матан сотворил вечернюю молитву, по приглашению Раби присоединившись к нему и его приближенным.

Раби предложил Матану задержаться в Эрец-Исраэль и примкнуть к руководимой им ешиве в качестве его помощника, одновременно углубляя познания в науках. Молодой вавилонец с радостью принял лестное предложение. Он понимал, что ему есть еще чему поучиться, тем более, когда наставником будет сам Раби. Вместе с тем Матану хотелось пожить самостоятельно и отдохнуть от затянувшейся отцовской заботы, в последнее время выглядевшей несколько навязчивой.

***

Матан помогал Раби в обучении школяров и одновременно черпал новые знания из общения с учителем. Смело заглядывая в собственное будущее, Матан наматывал на ус уроки политического мастерства Раби, умевшего виртуозно лавировать между прихотями римских владык и чаяниями своих людей. Он восхищался искусством наставника не сердить первых и не обижать вторых. Приобретенный Матаном опыт пригодился ему впоследствии по возвращении в Нагардею.

Довольно скоро Матан пришел к заключению, возможно справедливому, что его познания в Священном Писании вполне сравнялись с научным багажом Раби. Однако посланец Нагардеи не спешил возвращаться в Вавилонию, ибо молодой пытливый ум устремился к новым горизонтам. Матан увлекся медициной и достиг в этой области впечатляющих успехов не только как теоретик, но и как практикующий лекарь.

Матан пристально изучал природу человеческого организма, привлекая существовавшие до него научные воззрения в области медицины. Он сделал вывод о том, что болезни проистекают вовсе не от дурного глаза, как склонны были думать в то время многие авторитеты. Подлинными причинами большинства недугов он назвал вредное воздействие дурного воздуха, а также перемены в расположении небесных тел. Что касается желудочно-кишечных заболеваний, то для избежания подобных неприятностей Матан советовал не нарушать привычные условия жизни и питания.

Увлекшись практическим врачеванием, Матан собственноручно составлял весьма действенные мази для излечения экземы. Как один из первопроходцев тропы медицинской профилактики, он рекомендовал в целях предупреждения всевозможных недугов по утрам промывать глаза холодной водой, а по вечерам делать горячие ванны для рук и ног.

Пожалуй, самым ярким достижением Матана в медицине стало изобретение особой глазной мази. Снадобье оказалось настолько эффективным при лечении глазных болезней, что мазь получила имя ее автора. На волне успеха Матан дерзнул утверждать, что он умеет исцелять почти все известные недуги.