Математика волшебства

– Какой вопрос? – не понял Чалмерс.

– Как получилось, что неизвестны вы мне, хоть уверяете, что владеете магией белой?

– О, – скромно отозвался Ши, – по-моему, не такие уж мы мастера, чтоб о нас повсюду гремела слава.

– Возможно, – согласилась Бельфеба. – И сама владею я тем, что окрестил ты «парочкой фокусов», хоть и нескромным было бы с моей стороны с той же Камбиной себя равнять.

– Как бы там ни было, милая моя юная леди, – заметил Чалмерс, – но я уже убедился, на основе своих собственных изучений данного предмета, что различие между черной и белой магиями существует исключительно на словах.

– Добрый паломник! – вскричала Бельфеба. – Да что же молвишь ты нет разницы между «черной» и «белой»! Большей ереси...

– Абсолютно никакой, – подтвердил Чалмерс, не замечая, что Ши пытается остановить его громким «тс-с!». – Жители данной страны просто договорились считать магию белой, когда ее применяют облеченные доверием представители власти для каких-то законных целей, и черной, если используется она всякими проходимцами для решения криминальных задач. Причем никак не скажешь, что сами принципы данной науки – или искусства – в том и другом случае не являются абсолютно одинаковыми. Вам следует применять термины «черная» и «белая» исключительно по отношению к субъектам и объектам магии, но никак не к самой науке как таковой, которая, подобно любой отрасли знания, с точки зрения морали совершенно нейтральна...

– Но, – возразила Бельфеба, – разве заклинание, которое читают, скажем, чтобы похитить некоего благородного и зажиточного обывателя, не отличается от того, какое помогает изловить негодяя?

– Вербально, но никак не структурально! – стоял на своем Чалмерс.

После нескольких минут оживленного спора Чалмерс воздел вверх обглоданную попугайную кость.

– По-моему, я вполне в состоянии, к примеру, располагая лишь одной вот этой костью, воссоздать живого попугая – или, по крайней мере, жареного вместо того, которого мы съели. Вы не станете возражать, юная леди, что это было бы достаточно безобидной демонстрацией данного искусства?

– Нет, но только в этом случае, – согласилась она. – Знаю я вас, ученых мудрецов – стоит только согласиться с вами, как сразу в ловушку угодишь!

– Следовательно, это можно было бы отнести к так называемой «белой» магии. Но предположим, что попугай мне потребовался для каких-то... гм... низменных целей...

– Для какого, к примеру, злодеянья, добрый сэр? – уточнила Бельфеба.

– Я... гм... в настоящий момент просто не в состоянии выдумать. Предположим, это мне удалось. Так вот: чары и в том, и в другом случае будут совершенно одними и теми же...

– О, да неужели! – вскричала Бельфеба. – Тогда, покажи, как создашь ты этих попугаев – одного для честных целей, а другого для нечестных, и тогда и впрямь соглашусь я с тобой.

Чалмерс нахмурился.

– Гарольд, какая может быть вполне законная цель для производства попугая посредством колдовства?

Ши пожал плечами.

– Если вам действительно нужен ответ, то отсутствие цели ничуть не противозаконней всего остального, если нет каких-то особых правил игры. По мне так более дурацкого аргумента...

– Попугай без цели – это годится, – пробормотал Чалмерс.

Собрав в кучку исходные материалы – объедки, несколько лап папоротника, ножницы из своего набора и одну из стрел Бельфебы – он раздул огонь, подбросил в него травы, чтобы образовалось побольше дыма, и принялся косолапо расхаживать взад и вперед, раскинув руки и декламируя:

О птица, что знаетСлова человечьи,Хитро передразнитВсе мудрые речи...

Тресь! Из леса вырвалось какое-то чудище, которое оказалось перед ними прежде, чем они успели вскочить на ноги. Издав ужасающий рык, одной из чешуйчатых передних лап оно прихлопнуло Чалмерса. Ши поднялся было на колени и до половины уже выдернул шпагу из ножен, когда лапа пришлепнула и его тоже...

Нажим на спину Ши ослаб. Он перевернулся и сел. Чалмерс с Бельфебой сделали то же самое. Оказались они перед самой грудью чудовища. Окружавшие их передние лапы монстра возвышались стеной. Тот восседал, придерживая свою добычу лапами, словно огромный кот. Ши уставился в его гигантские глазищи со зрачками-щелками. Существо лебедем выгнуло шею, дабы получше их рассмотреть.

– Зверь-Крикун! – вскричала Бельфеба. – Теперь мы и впрямь пропали!

– Это ты о чем? – прорычало чудовище. – Звали вы меня, аль нет? Тогда чего вы так обалдели, когда удостоил я жалких смертных своим ответом!

– На самом-то деле... – нечленораздельно пролепетал Чалмерс. – У меня и мысли не было... По-моему, я вызывал птицу...

– И что? – взревел монстр.

– Н-но вы же рептилия...

– А что такое птица, как не рептилия в перьях? Эй ты, сопляк бесчешуйный, оставь-ка в покое свой задрипанный меч! – рявкнул он на Ши. – Смерти захотелось? Гляди!

Чудовище откашлялось, втянуло в себя воздух... Птьфу! Зеленая слюна забрызгала окружающую листву, которая тут же съежилась и почернела.

– Вот так-то, ежли не дадите за себя выкупа, разделаюсь я с вами прежде, чем вы «Мамочка!» успеете сказать!

– Что за выкуп желаешь ты, почтенный монстр? – спросила Бельфеба, белая, как простыня.

– Конечно, слова! Единственная ценность, которую способны произвести задохлики вроде вас!

Бельфеба повернулась к своим спутникам.

– Знайте же, добрые сэры, что монстр сей гордится своим даром слова и коллекционирует все виды литературного выражения – как в прозе, так и в стихах. Боюсь, что, если не удовлетворим мы его желанья, он и впрямь нас погубит.

Ши нерешительно начал:

– Вообще-то я знаю парочку неплохих анекдотов про Гитлера...

– Нет! – взревело чудовище. – Все эти шуточки – сплошное дерьмо. Желаю эпическую поэму.

– Э... эпическую поэму? – дрожащим голосом переспросил Чалмерс.

– Точно, – подтвердил Зверь-Крикун. – Понимаешь, чего-нибудь вроде этого:

Внимайте скорее мне, добрые люди,* [9] И дамы, и девы, и все, кто ни будет!Хавелока повесть хочу вам поведать —Занятнее повести нету на свете.Сложил ее сам я когда-то, итак,Герой был наш беден, несчастен и наг.

9

Внимайте скорее мне, добрые люди... – начало староанглийской (первоначально французской) эпической поэмы про Хавелока-Голландца.

– Ну как, сможете, доктор? – спросил Ши у Чалмерса. – Как насчет «Беовульфа»?

– Господь с вами, – отозвался Чалмерс. – Я наверняка не сумею воспроизвести ее по памяти.

– Это вам все равно не поможет, – гадко усмехнулся монстр. – Я ее знаю:

Истинно! ИсстариСлово мы слышимО доблести данов,О конунгах датских,Чья слава в битвахБыла добыта!