Матрос с Гибралтара

– А где его не надо? – вставила Анна, явно начиная проявлять к этому разговору все больше и больше интереса.

– Чего-чего? – уставившись на нее, переспросил Анри.

– Я говорю, где его не надо, терпения, – пояснила Анна.

– Мадам разочарована в жизни? – галантно поинтересовался Легран.

– Вот уж попал пальцем в небо! – фыркнул Эпаминондас, который уже допивал третью порцию виски.

– Полное забвение, – пояснил Анри, – вот так завязнешь где-нибудь в джунглях, и все, жди, пока кто-нибудь из дружков придет на помощь…

– Даже подумать страшно, – вздохнула Анна.

– Чего ж тут страшного? – подозрительно переспросил Легран.

– Просто подумала, что вы могли не добраться сюда, – продолжила Анна, – и не пить вот так с нами вместе виски.

Легран начал было поглядывать на нее с явным неодобрением. Но Анри сделал ему знак, чтобы тот не заводился. Анна улыбалась приветливо и очень доброжелательно.

– Вы парижанка, – проговорил он, – сразу видно, им палец в рот не клади.

– Похоже, – вставил Эпаминондас, он тоже явно начинал заводиться, – что жизнь и вправду сплошная проверка на прочность.

– Ты тоже так считаешь? – спросил я Анну.

– Так говорят, – едва слышно ответила она.

– Когда я мочился, – сообщил Анри, – сразу поднималось целое облако пыли. Такое впечатление, будто пылью мочишься, – добавил он, обращаясь к бармену.

– А я, – отозвался бармен, – вот уже восемь лет, как я здесь, и все мечтаю хоть разок пописать на лед.

– Кому вы это говорите! – поддержал Анри. – Такой твердый ледок, и чтобы даже не потрескался, это же просто мечта. Сорок три градуса в Туатане. Так что насчет льда там и думать нечего.

– А вот я лично, – возразил Легран, – всегда больше любил жару, чем холод. Правда, тут этого добра хоть отбавляй, это уж точно, но я все равно предпочитаю жару.

– Да, забавно, – кивнул бармен.

– Ну, уж нет, – возразил Анри, – с меня хватит, раньше-то я тоже так думал, но теперь нажарился до отвала.

– Господи, чего бы я только не отдал, чтобы помочиться на лед, – повторил бармен.

– Это все только одни разговоры, – заметил Эпаминондас, – а потом, как и со всем остальным, стоит только поиметь – и ничего такого особенного…

– Можешь говорить что хочешь, – продолжил Анри, – но ледниковый период – это тоже, надо полагать, не очень-то веселая картинка…

– Свидетелей не было, – зевая, ответил бармен, – так что и судить некому…

– А вы уверены, что так уж никого и не было? – вдруг заинтересовавшись, переспросил Эпаминондас.

– Наверное, все-таки были же хоть какие-то звери, – предположила Анна.

– А если были звери, значит, можно считать, что кто-то был? – удивился Анри.

– Не думаю, – возразил я, – по-моему, их тоже не было.

– Ну, не может же быть, – усомнилась Анна, – чтобы вовсе никого, хотя бы совсем-совсем крошечные, – как-то очень по-детски добавила она.

– Да нет, не думаю.

– Скажи, а вот ты, ты видел когда-нибудь Ледовитый океан? – спросил Анри у Леграна.

– А как же, – ответил Легран. – В тридцать шестом. Хорошие были времена. Самое удивительное, что на нем были волны, будто оно все вдруг взяло и замерзло в один присест.

– А ты уверен, что совсем-совсем ничего не было? – спросила меня Анна. – Даже куду?

– Да что вы, – проговорил Анри, – в ледниковый период вся земля была как Ледовитый океан.

– Но ведь подо льдом-то должны же были оставаться какие-то совсем крошечные зверьки, они просто ждали, пока все это растает.

– Хочется верить, – поддержал я. – А потом, если разобраться, кто знает? Может, тогда уже вообще все было.

– Да нет, быть того не может, чтобы уж совсем ничего, – как-то решительно заявил Эпаминондас. – Ведь, в таком случае, как, интересно, объяснить, откуда все вдруг потом появилось, да еще столько всякого разного?

– Забавно, – заметил бармен, – стоит термометру добраться до сорока в тени, как тут же начинаются разговоры про ледниковый период.

– А правда, – проговорила Анна, – как же тогда объяснить, откуда появилось все, что есть сейчас?

И улыбнулась мне.

– Да помолчи ты, – прошептал я ей. – Ты что, всегда так заводишься?

– Если ты до сих пор еще не заметил, – с издевкой заметил Эпаминондас, – хотел бы я знать, какие тебе еще нужны доказательства…

– Но это даже представить себе невозможно, – ужаснулась Анна. – Скажи, ну как такое можно стерпеть?

– Все терпят, – ответил я. – И не такое еще. Знала бы ты, какие муки приходится терпеть мне…

– Послушайте, – возмутился Эпаминондас, – если вы и дальше будете заниматься ерундой, интересно, кто будет заниматься делом?

– Тебе что, нехорошо? – спросил Анри у Леграна.

Легран стоял, полузакрыв глаза, будто в каком-то трансе.

– Погоди, – пробормотал Легран.

– Похоже, с ним что-то неладно, – заметил бармен.

– Ну, что с тобой? – встревоженно поинтересовался Анри. – Родишь ты наконец или нет?

– Погоди, погоди, – отмахнулся его приятель.

– Если он собирается упасть в обморок, – посоветовала Анна, – лучше было бы забрать у него из рук стакан.

– Хрящеры! – завопил вдруг Легран. – Никак не мог вспомнить!

– И часто на него такое находит? – спросила Анна.

– В ледниковый период здесь водились хрящеры, – в полном упоении повторил Легран.

– Он такой, – пояснил всем присутствующим Анри, – на вид вроде парень как парень, простой и все такое, а на самом деле голова. Это вам не какой-нибудь придурок.

– Вот видишь, – продолжал свое Легран, – я знал, что чем-то похоже на хрящи, вот и вспомнил.

– Если вы знали, что с ним такое случается, – обратилась Анна к Анри, – могли бы и предупредить.

– Терпеть не могу, – пояснил Легран, – когда не удается вспомнить какое-нибудь слово. Так вот, в ледниковый период земля была населена хрящерами.

– Понял, – обратилась ко мне Анна, – значит, все-таки что-то было.

– Только, если уж на то пошло, по-моему, они назывались не хрящеры, а ящеры, – уточнил я.