Матрос Специального Назначения

— Ну что, зайчик, попрыгаем, — дивясь своей наглости, громко сказал я и встал в стойку, которую подсмотрел у кого-то на соревнованиях в учебке.

Матросы все как один заржали и начали подбадривать соперника хлопками и улюлюканьем.

— Бой, — крикнул каплей.

Я прыгнул к сопернику и не успел ничего сделать — он отпрыгнул от меня, запутался в ногах и, упав на спину, начал закрывать живот и лицо руками. Дальше продолжать смысла не было.

Никто мне ничего потом так и не сказал. А на следующий день, на топографии при хождении по азимуту по контрольным точки на время, меня назначили старшим двух пар. Первая пара — я и старшина второй статьи Федосов, вторая пара — мои вчерашние соперники.

Почему назначили не Федоса, а меня, было и так ясно. Ну, а этих двух ко мне сунули для проверки характера что ли. Когда первая четверка убежала, мы еще стояли на месте. Я крутил карту и считал дирекционные и магнитные углы. Федос начал меня поторапливать.

— Давай побежали, не менжуйся, первая четверка по старой электролинии побежала, нормальный ориентир, прямо до первой точки добежим…

— Не, не добежим, у меня в карточке азимут другой. Линия — она сперва по азимуту, а потом к востоку уходит. Если по ней идти, в другую сторону уйдём, сейчас чуть осталось, ориентиры на местности намечу.

— Бля, да ты в кого такой-то, а? Первая четверка уже наверно на точке, а мы тут все стоим.

Я не придал его словам значения и продолжал считать. Ага, а если мы полезем на сопку, а потом резко заберем на восток, ориентир — старый тригонометрический пункт, то значительно срежем.

— За мной, — наконец скомандовал я, и мы побежали совсем в другую сторону. Вчерашние соперники мои молчали, Федос тихо матерился, шуруя за мной в сопку.

Залезли, так, где тригопункт? несколько градусов на восток по компасу, должен быть совсем рядом. Вот он стоит родимый, ржавеет. Теперь от него — прямо вниз. И мы покатились вниз под горку через заросли густого кустарника и вылетели прямо на сидящего на пеньке Поповских.

Каплей мирно попивал чаек из термоса и лениво распекал матроса-радиотелеграфиста, разворачивающего антенну «диполь».

— Ох ты, елки, ох ты, палки, кто-то к нам пришёл, — ненатурально возрадовался он и отхлебнув чаю, рыкнул, — а ну-ка, как положено представься!

— Товарищ капитан-лейтенант, подгруппа номер два прибыла на первую контрольную точку, — отрапортовал я и протянул карточку-задание для отметки.

— Нормально, вовремя уложились, доложись по связи на вторую контрольную точку и вперед. Кстати, вы первую подгруппу не встречали?

Федос улыбнулся словно сытый котяра:

— Не, не встречали товарищ каплейт, они по электролинии пошли, заблукали наверно.

— Наверно и так, по связи докладывают, что вот подойдут, да что-то не видно. А вы молчали всю дорогу, думал — вы первые выйдете, помощь попросите.

— Нее, у нас все пучком, — ответил ухмыляющийся старшина второй статьи и протянул мне головные телефоны станции, спаренные с микрофоном.

Я вышел на связь со второй точкой, зачитал контрольную группу цифр, которую мне записал на карточке командир, получил подтверждение и новый азимут.

Минуты три сидел, разбирался с картой. Меня уже никто не торопил.

На этот раз шли дольше, но пришли все равно первые. На вечернем разборе занятий, меня не похвалили, но назначили в пару с Федосовым. Старшина довольно хлопнул меня по плечу. На следующих занятиях мы работали уже со старшиной в паре. Мои недруги больше никакого интереса ко мне не проявляли. Одному из них пришла посылка, и на мое удивление меня одарили пачкой весьма вкусного печенья и небольшим кусочком сырокопченой колбасы. Ну что же, надеюсь, инцидент исчерпан. Впоследствии мы очень крепко сдружились и как-то раз попали все втроём под такую раздачу от старшего призыва, что «мама не горюй». Отбиваться не имело смысла, ибо попали по собственной глупости и от щенячьего любопытства, тут уж винить надо самих себя. В общем, мы продолжали слаживаться и заниматься. Плотным потоком пошли занятия по воздушно-десантной подготовке, и мы днями напролёт занимались укладкой куполов и висели в стапелях на воздушно-десантном городке, отрабатывая наземные элементы и действия парашютиста в воздухе и при приземлении. Одна из групп нашей части куда-то исчезла, как мне по большому секрету поведал Федос, группа ушла на БэДэ, (боевое дежурство). Куда и зачем — известно только большому флотскому начальству. Как я выяснил в процессе службы, не все роты в нашем разведпункте были одинаковые. Моя первая и вторая рота был спецназовскими, а третья рота была рота минеров-подводников. Ребята там служили очень серьезные, ни одного молодого — все «старые». Подготовка у них была намного сложнее: больше водолазных спусков, каких-то специальных дисциплин, минно-подрывного дела, так здесь называлась инженерная подготовка. Матросы третьей роты всегда держались чуть особняком, группы были постоянно задействованы на какие-то учения и дежурства. В роте минёров служило очень много матросов и старшин сверхсрочников. Этакие матерые усатые дядьки — такой перешагнет тебя и не заметит, сам себе на уме. Ох, и опасные они, эти матросы из третьей роты. Есть еще связисты, и обеспеченцы — всякие там водители, кислородщики, экипажи катеров и учебного судна. Эти вообще не поймешь, чем занимаются. Наконец-то мы выехали на прыжки.

Поповских я не подвел, прыгнул три раза без каких-либо проблем и попросился на прыжок с оружием. Группа считалась «перворазной» и первые прыжки на пункте мы должны были отрабатывать без оружия. Поповских спросил разрешения у заместителя по десантной подготовке и меня выпустили на четвертый прыжок. После раскрытия я расконтровал спусковой, сделал пару очередей холостыми, и, довольный как слон, плюхнулся на землю, чуть не выбив челюсть о затыльник своего АКСа.

Уже на бегу, собрав купол в сумку и перекинув автомат на плечо, меня словно передёрнуло: Я же не хотел идти в армию. Если бы не причуды своенравного бати, я бы сейчас учился в нормальном институте культуры и творчества. Мне нравилось смотреть на матросов, оружие, но самому этого не хотелось, меня сюда можно сказать выпнули. И что же я делаю? Вместо нормальной жизни и учебы в институте на факультете хореографии, вместо нормальной службы на штатной сержантской должности в учебке, я дерусь с кем ни попадя, бегаю по сопкам с тяжеленным рюкзаком, несусь с парашютом и автоматом на пункт сбора и с тихим ужасом осознаю, ЧТО МНЕ ЗДЕСЬ НРАВИТСЯ… Трындец, это паталогия…

На пункте сбора уже строились, и Поповских собирал наших матросов после совершения прыжка. Увидев ссадину у меня на подбородке, ухмыльнулся:

— Раззявился при приземлении? давай в строй, начальство подъехало.

Группы уже стояли в колонну по четыре (на флоте строятся и по четыре). Перед строем ходил заместитель по воздушно-десантной подготовке и кап-три Чернокутский в невиданной мною раньше странной светло-песочной форме с накладными карманами на брюках и кармашком под стропорез.

Построились, пересчитались, начальство поздравило молодых матросов с совершением первых прыжков. Чернокутский лично всем вручил по «прыгунку» и ушёл с замом по десантной подготовке на линию старта. Прибывшее флотское начальство сегодня тоже прыгало. Поповских выстроил группу в колонну по одному и позвал к себе нашего мичмана. Вдвоём они схватили парашютную сумку с обеих сторон, покрутили её как качели. Ну, понятно, сейчас будут поздравлять — я такие номера видел в десантно-штурмовом батальоне в бригаде Черноморского флота.

— Первый пошёл, — скомандовал капитан-лейтенант.

Федос, стоявший в строю первым, положил правую руку на воображаемое кольцо, левую на запаску и раскорячил ноги. Толчок, пролетел чуть вперед, зажмурился и громко вслух:

— Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два, пятьсот двадцать три, кольцо, пятьсот двадцать четыре, купол, контрольный осмотр, контрольный разворот, задние, земля, — тут же сумка крутанулась и лупанула Федоса под задницу, старшина чуть не клюнул носом в грунт, но все-таки, чуть подпрыгнув, устоял, — старшина второй статьи Федосов землю принял!!!

— Второй пошёл, — заорали командир и заместитель. И понеслось. Я шёл замыкающим, да еще и с автоматом. Поэтому мне пришлось еще и изображать стрельбу в воздухе, прежде чем получить парашютной сумкой. Всё! ритуал пройден. Можно грузиться.

На следующий день случилось то, что потрясло некоторых матросов до печенок. Прибежал мичман с прыжковой ведомостью и заставил нас всех расписаться, после чего выдал деньги. У меня получилось двенадцать рублей. Ну, в принципе, при денежном довольствии в семь рублей это весьма ощутимая сумма. Куда теперь их потратить?