Маулихакти или Вернись ко мне!

— Я еще ночью вызвал их сюда, не знаю, кто прибудет, но они сильно удивились, даже не поверили.

— И когда они прибудут, господин?

— А, Пенему, их знает! До нас от их заставы дня три пути! А если не поверили, так вообще могут не приехать! Решат, что мы тут просто все дураки деревенские. — в голосе мужчины явно прослеживались недовольные нотки.

— Как?! Она же умереть может, лекарь ведь сказал!

— Ну, и во мглу ее! Без этого проблем хватает!

— Может мага, господин?

— И где я тебе его найду? — вспылил мужчина. — Сам вижу, что надо, но ты не хуже меня знаешь, что нет их здесь!

Повисла пауза.

— Ладно, просто забудь! Если уж ее собратья на помощь не пришли, когда она кровью истекала, значит так и должно быть. Пусть будет, как будет. — уже спокойно сказал мужской голос. — Лекаря позови, пусть даст ей отвару от боли побольше. Пусть хоть умрет не мучаясь.

Женщина всхлипнула. Послышались удаляющиеся шаги, и я опять осталась одна.

"Тебе труба!" — подытожила весь диалог моя соображалка.

Я ее проигнорировала. Чихать я хотела на всех и вся, и на себя в том числе. Меня снова накрыло прекрасное состояние безмыслия. Если бы не боль в руке, сама уже давно решила бы, что умерла. Но редкие вспышки более острой рези напоминали, что я все еще есть. В очередной раз устала глазеть в потолок и прикрыла веки. Дверь опять открылась.

Тяжелые шаги, какое-то шуршание и бряцанье. Кто-то что-то расставлял, где-то рядом. С трудом вспомнила, что в комнате имеется стол и вроде бы не так далеко от меня.

— Что-нибудь нужно? — спросили от двери.

— Воды принеси, желательно таз. Надо раны промыть. — голос деловитый, уверенный и усталый, как у всех врачей.

Вот удивительно, мне еще никогда не встречались врачи, которые бы любили общение с пациентами. И чем лучше врач, тем больше он брезгует говорить с больными. Похоже, есть вещи, которые не меняются даже в параллельной реальности.

Местный знахарь быстро откинул одеяло, взял мою раненую руку и отвел ее в сторону, потом принялся разматывать повязку. Я это поняла даже, не открывая глаз, потому что ткань, видимо успела хорошо пропитаться кровью и прилипнуть, а теперь каждый моток отдирался от соседнего со вспышкой боли в моей голове. Сдержать стон так и не вышло.

Лекарь многозначительно замер, положил конечность на место, потом бесцеремонно стал поднимать мне веки. Я увидела лицо мужчины лет сорока. Тонкий нос, широкие скулы, острый гладкий подбородок и глаза полные научного интереса, но не сочувствия.

— Ты меня слышишь? — четко разделяя каждое слово, спросил он.

Я даже попыталась ответить, но сдалась на пол пути. К черту все, я устала. Видимо мой закатавшийся зрачок сказал ему куда больше, чем мог, потому что он, наконец, отпустил мое веко и отошел. Женщина вернулась с водой, некоторое время они о чем-то говорили. Я могла бы попытаться вслушаться, но мне было все равно. Мне протерли руку, смыли кровь, потом помазали чем-то пахучим и снова перевязали. Вернулась я к их разговору только, когда женщина закричала:

— Нельзя так! Нужно что-то сделать!

— Я ничего не могу. Я магией такой не владею. Вот они владеют, они могли бы помочь, а я нет.

— Старшина латников, уже вызвал их. Если приедут, то дня через два, они же быстрые.

— У нее искра тлеет, может день еще протянет, но больше вряд ли.

"Все! Тебе полнейшая труба! Раз Айболит сказал, значит точно это не авитаминоз и кофе не поможет!" — попыталась пошутить моя соображалка.

Я согласилась, а что еще делать? Спорить со своим внутренним голосом — это первый шаг к психушке. Прочие размышления стали совсем вялыми и нудными. Мысли перешли в короткие, ничего выражающие слова, а они в тяжелый сон.

Проснулась я оттого, что меня кто-то легонько тряс за здоровую руку.

— Госпожа! Госпожа! Госпожа! — с перерывом в пару секунд твердил детский голос.

Ребенка пугать нельзя никак. Точнее можно, но не своим видом. Поэтому я открыла глаза, и получилось у меня это достаточно быстро. На кровати сидел тот самый мальчик, теперь я его могла хорошо рассмотреть. Темно-рыжие волосы, но без веснушек лицо. Красивые, большие зеленые глаза, чуть курносый нос. На вид ребенку лет восемь, а может и больше, и почему я решила, что ему не больше шести, когда первый раз увидела?

Детеныш расплылся в радостной улыбке.

— Госпожа! — заголосил он. — Госпожа!

— Ты меня еще тетей назови! — огрызнулась я, но тоже попыталась улыбнуться.

— Что? — не понял мальчик и крепче сжал мою руку.

— Ничего. — повинилась я, еле шевеля пересохшими губами. — Это я шучу!

— А-а-а… — протянуло чадо. Красивый он все-таки. Вырастет все девки его. — Госпожа, мама говорит, что вы болеете и скоро уйдете, как папа. Это правда?

Я, честно говоря, зависла. Вот что на такое сказать? А что ответить ребенку? А главное внутри такая буря эмоций возникла, что я даже привстала. Мальчик истолковал мои широко распахнутые зенки по-своему и затараторил, извиняющимся голосом:

— Госпожа, я к вам давно хотел, а мама не пускала. Говорила, что не время, а потом я увидел, как от нас лекарь ушел и стал спрашивать, можно ли к вам в гости? А она сказала, что вы скоро уедите, а перед долгой дорогой надо отдохнуть, поэтому вы спите и вас нельзя будить. Но сейчас мама к ратникам пошла зачем-то, а я… а я к вам. Вы простите, что разбудил! И маму не ругайте, она не знает, что я здесь, честное слово. Ругайтесь на меня, пожалуйста! — последнюю фразу он произнес, вжимая голову в плечи.

Открываю и закрываю рот. Хочу что-то сказать, но не знаю, что и закрываю. Н-да, второй шок за минуту — это перебор. Смотрю на мальчишку и понимаю, что-либо он и правда думает, что виноват, либо в нем притаился великий актер. Не выдерживаю и смеюсь. Резкая боль в ребрах и руке заставляет рухнуть на подушку и скривиться.

— Вы не сердитесь? — правильно понимает он мой смех.

— Как тебя зовут, чудо в перьях? — хриплю я.

— Алан, госпожа! — вскидывается мальчик, гордо выпятив подбородок.

— Ника. — представляюсь я. В прошлой жизни меня все называли Милоникой или Милой, но никогда Никой. Пора это менять, больше не хочу слышать свое полное имя.

— Ой! — мальчик прикрыл рот ладонью — А вам разве можно, вот так просто, имя свое называть?

— А почему нельзя? — насторожилась я. Леший их знает, какие у них тут порядки. Может я какое табу нарушила.

— Но вы же… — он осекся с явным страхом.

— Ты чего пришел-то? — решила я перевести тему. Итак, у меня вид, наверное, такой, что еще не раз буду приходить к нему в кошмарах, а тут еще и неудобные вопросы задаю.